Роберт Асприн - Новая кровь
Сирдонец выбросил левую руку и отвел удар вверх, при этом ощутимо заехав чужаку по пальцам. На мгновение он коснулся рукоятки кинжала. И медное навершие, и деревянные накладки на рукояти оказались неожиданно холодными, хотя незнакомец держал до того кинжал под плащом.
Одновременно с этим Сэмлор одним движением правой руки, в которой держал нож, располосовал чужаку грудь. Нож остановился лишь тогда, когда рукоять уткнулась в грудину. Караванщик мог разоружить своего противника и не всаживая тому под ребро фут стали, но рефлексы и инстинкты потому и являются таковыми, что действуют быстрее здравых размышлений.
Чужак, — которого теперь уже уместнее было бы называть покойником, поскольку его грудная клетка была вскрыта от горла до диафрагмы, — приподнялся с коротким, резким выдохом. Его голова откинулась назад — на губах при этом все еще играла улыбка, — и ударилась об обод колеса, к которому были прикреплены лампы. Из ламп выплеснулось масло, фитили погасли.
— Стар, за спину! — скомандовал Сэмлор в ту же секунду, как погас свет, и попытался выдернуть свой нож из тела незадачливого убийцы. От этого рывка незнакомец подался вперед, увязший нож выходить не желал.
Кто-то швырнул пивную кружку и разнес вдребезги висевший над стойкой бара фонарь. В «Распутном Единороге» сделалось темно, словно в Аду.
Сэмлор быстро пригнулся и попятился к стойке, одновременно вновь рванув свой нож. Таким рывком можно было швырнуть на колени верблюда.
Раздалось какое-то ворчание, с треском разлетелся дубовый стол. Кто-то закричал так пронзительно, словно его раскроили от горла до паха, — что, кстати, вполне могло оказаться правдой. Темнота в таком заведении, как «Распутный Единорог», для кого-то была причиной паники, а для кого-то — лишь подходящим случаем. И то и другое могло привести к кровопролитию.
Нож Сэмлора никак не желал покидать тело покойника. Караванщик не чувствовал скрежета ножа о кость, когда лезвие входило в тело, и сейчас у него не было ощущения, что нож застрял между ребрами или в позвоночнике чужака. Но клинок сидел мертво. Это выглядело так, словно Сэмлор воткнул нож в свежий бетон, а день спустя вернулся и теперь тратил время в напрасных попытках извлечь его.
Одним из преимуществ драки на ножах было то, что если с твоим оружием что-нибудь случилось, ты всегда можешь попытаться завладеть оружием противника. Сирдонец левой рукой выхватил кинжал из безвольно раскрывшихся пальцев только что убитого им человека, а правой попытался притянуть к себе племянницу.
Брошенный кем-то нож оттянул рукав Сэмлора гораздо чувствительнее, чем минуту назад ребенок. Его лезвие было слишком тупым, чтобы воткнуться в деревянную стойку, а потому оно просто раскололо дерево, словно арбалетный болт.
А Стар на прежнем месте не оказалось. Ее вообще не было в пределах досягаемости Сэмлора. Он в отчаянии позвал малышку по имени, но ответа не получил.
По всему залу сталь звенела о сталь, высекая яростные оранжевые искры. С улицы, от двери, донесся предостерегающий возглас, но на пути к единственному выходу на улицу разгорелась нешуточная драка.
Оставалась дверь, выходящая в переулок; она располагалась с другой стороны таверны. И еще была лестница, ведущая на верхний этаж, которую Сэмлор не мог разглядеть в кромешной темноте. И был еще третий вариант — более быстрый и безопасный, чем первые два, хотя если по-хорошему, его никак нельзя было назвать ни быстрым, ни безопасным.
Сэмлор схватил тело своей жертвы под мышки и ринулся напролом, используя труп в качестве щита и тарана одновременно.
Его племянница, возможно, все еще находилась в «Распутном Единороге», но Сэмлор никак не смог бы отыскать Стар в такой темноте, поскольку она не отвечала — или не могла ответить, — на его призыв. Стар была весьма уравновешенной девочкой. Она могла закричать от испуга, но никогда не испугалась бы до потери дара речи.
Сэмлор был более чем уверен, что Стар отскочила двери в тот же миг, как погас свет, и сейчас находилась руках какого-нибудь типа, отлично представлявшего сколько можно выручить в этой чертовой дыре за девственницу возраста Стар.
Кто-то столкнулся с Сэмлором и отлетел прочь взвыв от ужаса. Караванщик пока не пускал новый кинжал в ход — ведь была вероятность, что Стар могла находиться рядом…
Сэмлор предпочел бы заколоть себя, чем по ошибке убить ребенка.
Сирдонец споткнулся о распростертое на полу тело. Лежавший даже не дернулся, когда Сэмлор наступил на него, — видимо, ему было уже все равно. Потом труп чужака в руках караванщика врезался в решетку, расположенную справа от двери. Сэмлор собрал все силы и попытался высадить сплетенную из ивовых прутьев решетку.
Решетка рассохлась от времени, и многие прутья уже покрылись сетью мелких трещин и нетвердо держались в раме. И в: 5 же прутья оказались более упругими, чем ожидал караванщик, и Сэмлор почувствовал немалую отдачу от своего яростного удара.
Хорошо, что каркас, в который были вделаны прутья, вылетел из оконной рамы, и под весом мертвого тела решетка рухнула на улицу.
Звезды и луна были скрыты легкой дымкой, но все же после того, как решетка выпала наружу, света в таверне прибавилось. Сэмлор нырнул через подоконник в окно и врезался в мостовую плечом…
Не поступи он так, нож, свистнувший у него над головой, как раз вошел бы ему между лопаток. Некоторым скандалистам, как и голодной акуле, не нужна причина для убийства; достаточно наличия подходящей цели.
— Стар! — вновь выкрикнул караванщик. Но сила удара о землю превратила крик в сдавленный выдох. Его плащ и плечо изрядно пострадали при падении, зато Сэмлору удалось сохранить кинжал, который в любое мгновение мог оказаться залогом выживания.
Вход в таверну, оказавшийся за спиной у Сэмлора, был в данный момент перекрыт двумя мужчинами. Тот, что повыше, держал более низкого и, словно безумный, раз за разом наносил противнику удары ножом. Единственным звуком, исходящим от жертвы, было глухое хлюпанье, раздававшееся в тот момент, когда нож входил в тело.
В дверях показался ночной сторож. Фонарь в его руке не освещал фигур, но его свет блестел на оружии в руках полудюжины мужчин, спешивших к: месту потасовки.
Сэмлор слышал, что в Старом городе существует местная милиция, в которую набираются жители близлежащих кварталов. От уличных банд они отличались тем, что помогали поддерживать порядок и защищали своих соседей, но это вовсе не значило, что они с пониманием отнесутся к чужаку, замеченному в драке на их территории. Милиционеры редко ощущали потребность в судебном разбирательстве, если у них под рукой были веревка и меч.
