Олаф Бьорн Локнит - Алая печать
Слово в ответ на мою просьбу, в дверях появился некий молодой человек, озадаченно уставившийся сначала на Цинтию, потом на меня, затем опять на Цици. Приняв ее за хозяйку дома, он отвесил положенный глубокий поклон. Мне достался второй – покороче и не столь старательный. Обидно. Мы с Цици примерно одного сложения, только я пониже. Цинтия, как я уже говорила, блондинка. Мои же волосы черного цвета с каштановым отливом, и вообще я не слишком привлекательна – тощая, бледная и похожа, по авторитетному утверждению моего брата, на сушеную стигийскую мумию.
– Молодая госпожа Эрде, я полагаю? – вопросил незнакомец, обращаясь к Цинтии. Голос у него был хорош – бархатистый, с мелодичными переливами. Сам он тоже выглядел неплохо: загорелый, среднего роста, крепкого сложения, кареглазый, с коротко, на кофийский манер стрижеными каштановыми волосами. Герб на колете, три серебряных полумесяца, наискось перечеркнут алой полоской. Бастард какого-то из родовитых кофийских семейств? Красивый парень, только почему он столь откровенно пялится на Цици?
– И полагаете совершенно ошибочно, – без положенной любезности отрезала мрачная Цинтия. – Я только гостья этого дома. Цинтия Целлиг, во избежание дальнейших казусов.
– Э… – молодой человек перевел слегка разочарованный взор на меня. – Прошу прощения, благородные дамы, но…
– Я баронесса Долиана Эрде, – отчеканила я. – С кем имею честь и что вам угодно? Говорите побыстрее, ибо с сегодняшнего дня семейство Эрде не в чести у короля Немедии, и, хочешь – не хочешь, вам придется отправляться восвояси.
Окончательно запутавшийся гость представился:
– Влад, девятый сын герцога Зимбора из Кофа… Вообще-то я надеялся на встречу вашим батюшкой, Мораддином Эрде…
– Его нет, – честно ответила я. Поди разберись, что за птица этот Влад Зимбор. Отцовский лазутчик, вернувшийся из дальних странствий, начинающий конфидент, посыльный или?.. Родовое имя, во всяком случае, звучит как настоящее, и держится молодой Зимбор под перекрестными взглядами двух любопытствующих девиц с достоинством. – Я не знаю, когда он вернется. Если нужно что-то передать – можно оставить мне. Переговорить – наберитесь терпения и ждите.
Влад поколебался.
– С разрешения благородной госпожи, я бы предпочел обождать, – сказал он и рискнул улыбнуться, с поразительной точностью разделив улыбку поровну между мной и Цинтией. – Тем более, в обществе столь прекрасных дам любое ожидание покажется кратким.
– Разрешаю, – легче мне не стало, но появилась какая-то робкая уверенность. Возможно, еще не все потеряно. Отец не велел отчаиваться, и я не буду.
Месьор Влад Зимбор отважно попытался завести куртуазную беседу, и, ободренный воспрянувшей Цинтией, вскоре красочно повествовал о своем путешествии из Хоршемиша в Бельверус. Цици воспитанно смеялась в нужных местах, а я ловила себя на том, что совершенно не верю этому красавчику. Не знаю, почему.
Пришла Хейд. Тоном, выражавшим крайнюю степень озабоченности и возмущения, сообщила, что теперь в первом этаже особняка торчат три десятка наших охранников и, разумеется, на разные лады сообщают о своем недовольстве. Наш дом взят в настоящее оцепление – мышь не проскользнет.
Я отошла взглянуть в окно и невольно ойкнула. Во двор преспокойно въезжал отцовский экипаж, поблескивая темно-синими дверцами, украшенными гербом Вертрауэна – дракон с моргенштерном в передних лапах. Гости оказались мгновенно забыты. Даже не извинившись, я вылетела в коридор, скатилась по лестнице, потеряв левую туфлю, но успела вовремя.
У больших створок парадного входа стоял отец. Живой и невредимый, но, если судить по яростному сухому блеску глаз, крайне разозлившийся.
– Держишь осаду? – невозмутимо спросил он, увидев, как я скачу через нижний зал. – Как состояние духа в гарнизоне?
– Бодрое, ваша милость! – выдохнула я. – Отец, тебя отпустили?
– Последний раз такую взбучку мне устраивали двадцать с лишним лет назад, в блаженной памяти Аграпуре, когда я опоздал на построение к парадному выходу Владыки Илдиза, – мечтательно проговорил отец. – И вдобавок прописали десять плетей. Это тогда, а не сейчас… – уточнил он, перехватив мой изумленный взгляд, – Сейчас я отделался домашним арестом и королевской немилостью.
– И ты так спокойно говоришь об этом? – не поняла я.
– Я жив, ты тоже, Вестри сидит в казармах Академии, значит, ничего непоправимого пока не произошло, – коротко улыбнулся отец. – Пошли, расскажешь мне, как ты тут справлялась.
– К тебе приехали, – вспомнила я. – Какой-то Влад Зимбор из Кофа. Сидит у меня и пытается вызнать, устойчива ли добродетель Цинтии.
– Зимбор? – отец нахмурился, припоминая. – Знакомое имя. Этот гость – законный Зимбор или как?
– Бастард, – кивнула я. Подумала и добавила: – Он симпатичный. Но, по-моему, лгун. Скорее всего, он – из твоих подчиненных.
– Посмотрим, – и Мораддин Эрде легко взбежал по длинной лестнице, а мне оставалось только поспевать следом за ним.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Из воспоминаний графа Монброна – IV
«Чертополох в драконьем логове»
Бельверус, Немедия.
11 день Первой весенней луны.
Он молча вскрыл пакет костяным ножом для разрезания бумаг, пробежался глазами по строчкам, затем перечитал второй раз, более вдумчиво, и, наконец, бросил пергамент на стол. Молодая госпожа вопросительно глянула на отца, получила в ответ легкий кивок и, забрав письмо, тоже начала читать.
Я украдкой косился по сторонам, разглядывая заваленный бумагами кабинет, его владельца и его наследницу. К моему удивлению, второй по значимости человек Немедии отчасти смахивал на преуспевающего чиновника, вдобавок, родившегося где-то на Восходе – приземистый, коренастый, изрядно облысевший, с вроде бы отчасти рассеянным и одновременно очень цепким взглядом глубоко посаженных маленьких глаз серо-стального цвета. Говорил он негромко, очень выдержанным и ровным голосом, чем поразительно напоминал моего недоброй памяти покровителя, барона Гленнора.
Девушка-подросток, дочь всесильного герцога Эрде, мне не слишком понравилась. Какая-то угловатая, бледная, неулыбчивая и мрачная. Наверняка злится, что я по ошибке спутал ее с подругой, обратившись к той, как к хозяйке дома. И вообще, Долиана Эрде имела в облике нечто общее с мелкой хищной птицей, вроде пустельги или дербника. Не сомневаюсь, что эта особа остра на язык и самоуверенно полагает себя умнее прочих.
– Велено что-нибудь добавить на словах? – осведомился его светлость герцог, подняв взгляд на меня. – Вряд ли Конан доверил все лишь бумаге.
– Ничего, кроме наилучших пожеланий вашей милости, госпоже Ринге и вашим юным отпрыскам…
