Джулия Джонс - Пещера Черного Льда
Рейне плохо.
И она, Эффи Севранс, могла бы этому помешать.
Амулет все знал. Он хотел сказать ей. Пытался сказать. Он толкался что есть мочи, но она не захотела слушать.
Выбравшись из кустов, она стряхнула снег с тулупа и юбки. Она не знала, плачет она еще или нет: щеки так замерзли, что не чувствовали слез.
Она могла бы помешать Мейсу сделать с Рейной плохое. Могла бы зажать амулет в кулаке и держать его, пока не увидела бы это плохое. Как тогда, с батюшкой...
Сильная дрожь прошла у нее по спине. Эффи вдруг захотелось уйти отсюда, забиться в свою каморку, и она бегом бросилась вниз по южному склону.
Она не знала, сколько ей понадобилось времени, чтобы вернуться к Рейне — должно быть, четверть часа, не больше, — но когда она вышла на поляну, Рейна снова стала прежней. Она пригладила волосы, стряхнула с юбки лед и туго застегнула тулуп до самых колен. Увидев Эффи, она улыбнулась.
— А я уж хотела идти тебя искать. Пора вернуться домой. Давай-ка я посажу тебя на Милашку. — Она говорила спокойно, разве что чуть напряженно, и глаза у нее были мертвые.
Эффи ничего не ответила из-за комка в горле.
9
СЕДАЛИЩЕ ДХУНОВ
Вайло Бладд плюнул в собаку, хотя предпочел бы плюнуть на своего второго сына. Охотничий пес, наполовину волк, с толстенной шеей, оскалился и зарычал на хозяина. Другие собаки, привязанные позади него, тоже подняли шум. Плевок черной жвачки попал на переднюю лапу полуволка, и пес принялся грызть и выкусывать ее. Вайло не улыбнулся, но испытал удовольствие. Этот зверь наверняка взял больше от волка, чем от собаки.
— Ну а ты чего хотел бы, сын мой? — спросил он, продолжая смотреть на пса. — Отцовские планы тебе, как видно, не по душе?
Второй сын Вайло, Пенго Бладд, что-то пробурчал. Он стоял слишком близко к огню, и его лицо, и без того красное, стало точно запеченное мясо. Шипастый молот лежал у его ноги, как собака.
— Надо идти на Черный Град, пока победа за нами. Сидя сложа руки, мы упустим случай захватить их земли одним ударом.
Вайло Бладд, сидящий на огромном каменном Седалище Дхунов, что находилось в середине самого мощного и лучше всех укрепленного во всех клановых землях круглого дома, в раздумье сплюнул еще раз. Жвачки во рту больше не осталось, и он набрал слюны, проведя языком по зубам. Каменные Боги! Как они болят, эти зубы! Надо будет найти человека, который выдрал бы их. А потом убить его.
Вайло улучил момент, чтобы бросить взгляд на сына. Пенго давно не брился, и щетина обводила его лицо. Длинные волосы на затылке, заплетенные в косы, тоже имели запущенный вид. В них застряли гусиный пух и сено. Вайло издал горлом резкий звук. Законные отпрыски всегда растут избалованными. Среди бастардов таких нерях не бывает.
— Сынок, — проворчал он, — я управляю этим кланом тридцать пять лет — на добрых пять лет больше, чем ты живешь на свете. Ты, наверно, сочтешь похвальбой мои слова о том, что Бладд под моей рукой добился многого, ну да мне все равно. Кланом командую я — я, Собачий Вождь, а не ты. Ты вождь того, что мне заблагорассудится тебе дать.
Глаза Пенго сузились, и кожаная петля молота скрипнула, стиснутая в кулаке.
— Дхун наш, и Черный Град тоже может стать нашим. Черноградцы...
Вайло пнул полуволка, и тот с воем отскочил назад.
— Черноградцы только и ждут, чтобы мы на них напали. Они закупорят свой круглый дом, точно девичью щелку, как только мы перейдем их границу. Они не дураки и не проворонят свое добро в отличие от дхунитов.
— Но...
— Довольно! — Собачий Вождь встал, и собаки, привязанные к крючьям на стене, отпрянули назад. — Преимущества, которое мы имели здесь, будет нелегко добиться снова. Такие вещи даются дорогой ценой. И я один буду решать, воспользоваться ими снова или нет. У нас есть Дхун, вот и береги его. Возьми Сухую Кость и всех своих никчемных братьев, которых сможешь собрать до полудня, отправляйся с ними на границу с Гнашем и охраняй ее. Все дхуниты, которым удалось уйти, скорее всего ошиваются там, и если они вздумают нанести ответный удар, то наверняка нанесут его из Гнаша. — Вайло улыбнулся, показав черные испорченные зубы. — Может, и присмотришь себе какую подходящую земельку, пока там будешь. Я слыхал, что вожди всегда должны расселять сыновей у своих границ.
Пенго Бладд, снова буркнув что-то, поднял молот за петлю с пола и взял наперевес, держа липовую рукоять поперек груди. Стальные шипы щетинились, как ножи. Глаза Пенго, такого же цвета, как у отца, горели, словно холодные голубые языки, мелькающие порой в огне. Не сказав больше ни слова, он повернулся и пошел прочь, мотая своими сальными косами.
У самой двери Вайло остановил его одним словом:
— Сын.
— Что? — не оборачиваясь, спросил Пенго.
— Пришли ко мне ребятишек до того, как уедешь.
Пенго, дернув головой, вышел и захлопнул за собой дверь, вложив в это всю свою мощь.
Собачий Вождь, оставшись один, перевел дух. Собаки, все пятеро, включая полуволка, успокоились. Вайло опустился на одно колено и поманил их к себе, сколько позволяли поводки. Он ерошил им шерсть, хлопал по животам и дергал за хвосты, испытывая их проворство, а они рявкали, огрызались и хватали его зубами, оставляя на руках пузырящуюся слюну. Хорошие псы, все как один.
В отличие от большинства охотничьих и ездовых собак, которым подпиливали клыки, чтобы они не грызли упряжь и не портили пушного зверя, собаки Вайло сохранили свои клыки во всей первозданной длине и остроте. По его приказу они могли перегрызть человеку горло. Имен у них не было. Вайло давно уже надоело запоминать имена всех окружающих. Человек, имеющий семерых сыновей, у каждого из которых есть жены, свойственники и собственные дети, быстро перестает заботиться о том, как кого зовут. Важно знать, какие они.
Чувствуя боль в каждом из оставшихся семнадцати зубов, Собачий Вождь встал. Колени хрустнули, приняв на себя его вес. Седалище Дхунов, высеченное из цельной глыбы медного купороса, манило его назад. Вайло отошел и сел на простой дубовый табурет у огня. Он слишком стар для каменных тронов и слишком подозрителен, чтобы к ним привыкать. Бастард рано приучается уступать свое место другим.
Глядя на дверь, которую только что захлопнул за собой его второй сын, Вайло нахмурился. В этом беда всех его сыновей. Никто из них не понимает, когда приходит пора уступить свое место другому. Они знают одно: брать.
За спиной у него возились собаки. Полуволк ворчал, и Вайло мог сказать, не оборачиваясь, что другие наскакивают на него за то, что хозяин выказал ему свое предпочтение. Вайло не вмешивался — так уж устроена жизнь.
Так вот он какой, хваленый круглый дом Дхуна, подумал он, протягивая ноги к огню. Некогда здесь жили люди, называвшие себя королями. Теперь остались только вожди.
