Мэгги Стивотер - Баллада: Осенние пляски фей
Джеймс слегка иронично ему улыбался, а я чувствовала, что уже привыкла к этой улыбочке. Он улыбался, потому что знал, что магия существует, и знал, что фокусы круглолицего — не магия, но все равно не мог это доказать, и такая двойственность ему нравилась.
Я сидела на траве недалеко от них, на таком расстоянии, чтобы Джеймс не чувствовал моего присутствия, однако достаточно близко, чтобы слышать их разговор. Джеймс, как обычно, излучал яростное золотое сияние, и впервые за много месяцев я почувствовала голод.
Именно тогда я осознала, что сделку надо заключить до Хеллоуина, иначе мне будет плохо.
И еще именно тогда я осознала, что не хочу отбирать у Джеймса ни года жизни, даже если он вдруг согласится.
У меня закружилась голова.
— Ждешь автобуса?
Я узнала Элеонор по голосу, а подняв голову, увидела рядом с ней ее безымянного консорта. Он чуть наклонился в мою сторону и протянул руку, чтобы помочь мне встать, но Элеонор легонько шлепнула его по пальцам:
— Это плохая мысль, милый. Она голодна, а ты — лакомый кусочек.
Она опустила взгляд на меня и протянула свою руку. На каждом пальце у нее было кольцо; некоторые были соединены длинными золотыми цепочками, которые свисали с ее ладони. Я осталась сидеть.
— Ты не встанешь перед своей Королевой, милочка? Или у тебя просто нет сил?
Я посмотрела на нее и ответила, зная, что мой голос звучит капризно:
— А что? Если я не встану, ты прикажешь меня убить?
Элеонор поджала бледные губы:
— Так вот кто отказался помогать… Я ведь предупреждала тебя, у нас здесь дела, в которые не нужно вмешиваться.
Вид у ее консотра был такой, точно он приказывал мне: «Встань!» Хотя я по-прежнему почти не могла читать его мысли, ясно было одно: не так давно он видел смерть — и теперь не хочет увидеть ее снова.
Я поднялась:
— Я не лезу в твои дела.
Так мне кажется, по крайней мере. Точно не знаю. Я взглянула на Джеймса, и Элеонор тоже посмотрела на него. К нему от автостанции шла женщина, заранее широко раскинув руки, чтобы обнять. Лицо Джеймса выражало искреннюю радость. Я еще не видела его таким счастливым.
Элеонор рассмеялась так громко, что даже стоявшие в отдалении люди поежились и заговорили о надвигающейся грозе. Элеонор вытерла глаза — как будто она умеет плакать! — и, недоверчиво улыбаясь, покачала головой:
— Маленькая леаннан сида, ты выбрала его?
Мне не понравилось, как она смеется и смотрит на него.
— Какой странный и правильный выбор. Я чуть не убила его пару месяцев назад, но дайне сиды оживили его по просьбе клеверхенда. А теперь ты его все-таки прикончишь. Замечательно, правда?
Джеймс гордо улыбался, наблюдая, как его мама обнимает круглолицего, — как будто и маму, и объятия выдумал лично он.
— О!.. — Элеонор прикрыла рот рукой, наклонилась к консорту и сказала с таким восторгом, что я почти не могла этого вынести: — Ты понял, милый?
Консорт утвердительно хмыкнул, а Королева обратилась ко мне:
— Так вот почему ты дрожишь от желания, маленькая шлюха? Тебе отказали?
Черта с два я дрожу. У меня все в порядке. После Стивена прошло не так уж много времени.
— Тебя это не касается.
— Меня все касается. Я забочусь о своих подданных и не хочу, чтобы они в чем-либо нуждались.
— Правда?
— Только попроси, — сказала Элеонор. Она повернулась в сторону Джеймса с мечтательной улыбкой: — Что такое? Не соглашается на сделку? Я могу сделать его более сговорчивым. В первый раз это было очень легко.
Я отчетливо увидела в ее мыслях воспоминание о Джеймсе, сломленном и задыхающемся.
— Я не хочу заключать с ним сделку. И вообще, не лезь в мои дела, и тогда я не буду лезть в твои.
Увиденная картина разбередила глубокую рану, и я позволила себе зайти слишком далеко. Сейчас последует ее гнев…
Но она просто положила руку мне на плечо и, цокая языком, покачала головой:
— Береги силы. Если ты хочешь продержаться до дня Мертвых без сделки, тебе понадобится все до последней капли.
Королева улыбалась. Ужасный оскал, говорящий мне о том, что она знает о моих чувствах к Джеймсу и заинтригована. Элеонор, как и все придворные феи, любит ломать забавные безделушки.
от: ди
кому: джеймсу
текст сообщения:
ты был прав. все не так и я д. б. т все рассказать. но теперь поздно. вдруг ты скажешь мне прекратить? вдруг ты спросишь правда ли я не получила т сообщение? вдруг ты спросишь знаю ли я сама чего хочу? ненавижу врать.
отправить сообщение? да/нет
нет
сообщение не отправлено.
сохранить сообщение? да/нет
да
сообщение будет храниться 30 дней.
Джеймс
На большинстве уроков в Торнкинг-Эш в моем классе было восемнадцать человек. За время учебы мы распределились по местам в соответствии с типами личности. Первый ряд парт: подлизы и заучки, вроде меня. Второй ряд: друзья подлиз и заучек. И претенденты в друзья. И еще претенденты в подлизы, которые не успели занять место в первом ряду. Третий ряд: ни то ни се. Те, кто сидит в третьем ряду, мне неинтересны. Слишком хороши, чтобы быть плохими, и слишком плохи, чтобы быть хорошими. Последний ряд: придурки, разгильдяи и пофигисты.
Что интересно, я мог бы сидеть и в первом ряду, и в последнем. Разве так бывает?
Короче говоря, в это утро вся наша устоявшаяся система полетела к черту, поскольку класс Салливана с какой-то неведомой гнусной целью объединили с классом, который слушал драматическую литературу у Линнет.
Нам выделили большую солнечную аудиторию в конце коридора, в которой все могли поместиться, и вдруг оказалось, что за собственные места надо сражаться. Вот так и вышло, что мы с Полом очутились в заднем ряду. Чего я не ожидал, так это того, что окажусь рядом с Ди, которой в заднем ряду ну никак не место.
Осенний ветерок дул в большие окна и метался по комнате, поднимая со столов листы бумаги. Я несколько мгновений посидел, соображая, что бы ей сказать, перебрал некоторое количество вопросов и фраз разной степени остроумности и информативности, и в итоге выдавил:
— Значит, ты здесь учишься.
Ди сделала мне одолжение и рассмеялась, хотя, наверное, хуже я в жизни не шутил, затем потянулась через стол и прошептала:
— Прости, что я вчера так расклеилась.
С другой стороны от меня Пол взял мою руку и принялся на ней писать. Я чувствовал, как он аккуратно выводит на моей коже буковки, и пытался придумать какой-нибудь связный ответ для Ди. Она, как обычно, была прекрасной и большеглазой, но я уже не чувствовал прежнего разъедающего желания ее смешить.
