Леонид Бутяков - Владигор
Тишину прервал звонкий возглас Ждана:
— Молодчина, Владий! Так его!..
Кто-то поддержал:
— А что, парень-то не из слабаков. Придется Кабану попыхтеть.
— Верно говоришь. Рябой. Давно Кабан так не бегал!
Владий стоял посреди поляны, не спуская глаз с противника и стараясь угадать, что тот теперь предпримет. Кабан перехватил нож в левую руку и медленно двинулся к мальчишке. Он понял, что в ловкости явно уступает ему, поэтому решил оттеснить Владия к атаманской избе и там уж наконец искромсать в куски.
Не сразу сообразил Владий, какую западню готовит ему разбойник. А потом поздно стало: пятясь, он очутился почти у самых ступенек крыльца. Попробовал было скользнуть в одну, в другую сторону, но Кабан пресек его попытки, перекрывая выход на свободное пространство. С верхней ступени крыльца за ним бесстрастно следил Протас.
Кабан оскалился, готовясь сокрушить малолетнего врага своего лавиной неотразимых ударов. Владий отступил еще на один шаг и почувствовал под ногой первую доску крыльца. Отходить дальше некуда.
Громила выкинул руку с ножом вперед, метя мальчишке в живот. Но за мгновение до этого Владий каким-то немыслимым, почти заячьим прыжком взвился вверх. Левой ногой он отбил нож Кабана, а правой пяткой вмазал ему в переносицу. Еще в воздухе извернувшись, Владий приземлился на четвереньки, больно ударившись о ступени. Ему некогда было замечать боль и хлещущую из голени кровь. Враг был в шоке, однако, раскачиваясь как пьяный, с окровавленным лицом, уже ничего не соображая из-за оглушительного звона в башке, он продолжал перекрывать путь к спасению.
Владий кубарем скатился ему под ноги и головой ударил в пах. Кабан скрючился, взмахнул ножом, на сей раз вспоров — и достаточно глубоко — правое бедро противника. Но сам он на ногах не удержался, всем телом рухнув на Владия.
Толпа застыла. Сейчас Кабан приподнимется, вскинет нож и одним ударом пригвоздит распластанного под ним мальчишку к ступеньке атаманского крыльца… Почему же он не спешит? Даже не шевельнется!
Из-под массивной туши медленно выбрался окровавленный Владий. Он отполз чуть в сторону и сел, очумело глядя на неподвижного Кабана. От толпы разбойников отделился Горбач, решительно подошел к поверженному громиле и с видимым усилием перевернул его на спину.
Общий вздох потрясенных зрителей пронесся над поляной. В груди Кабана торчал охотничий нож Владия.
— Прямо в сердце, — негромко сказал Горбач. — И по самую рукоятку… Славный удар.
Все разом загалдели, кинулись осматривать труп, кто-то принес чистые тряпицы, чтобы перевязать раны победителя, кто-то подал ему напиться. Словно и не требовали совсем недавно содрать с него шкуру, посадить на кол. Таковы уж нравы разбойных людей: победителю — почет и уважение, а побежденный никого не интересует.
5. Крылатый разведчик
Белун сидел в старом кресле с высокой спинкой возле распахнутого в ночь окна и ждал. Взору его открывалось глубокое ущелье, выходящее в предгорную долину, за которой угадывалась темная громада леса. Лунный свет не достигал дна ущелья, но озарял долину и пересекающую ее узкую ленту дороги. Не видно было и того, как эта дорога, вбегая в ущелье, затем еще более сужается и превращается в опасную каменистую тропу, крутым серпантином поднимающуюся по высокой горе к воротам Белого Замка. Ни один человек не решился бы ночью пройти по ней. Да и ясным днем уже много лет не появлялись путники на этой дороге.
И все-таки чародей, когда выдавался свободный час, неизменно садился в кресло у окна и смотрел вдаль, поджидая долгожданного гостя. Он знал, что почувствует его приближение задолго до того, как старческие глаза разглядят едва приметную точку, пересекающую долину. Однако не мог почему-то отказаться от своей странной привычки. Может быть, она просто помогала ему сосредоточиться, разобраться в мыслях и чувствах, спокойно продумать планы дальнейших действий.
Впрочем, сейчас он ждал совсем другого путника, для которого не помеха предрассветная мгла и крутые горные склоны. Тот, кого он ждал, обязательно должен явиться до зари. В противном случае встреча будет отложена до следующей ночи…
За окном мелькнула быстрая тень, и морщины на озабоченном лице чародея разгладились. В комнату влетела большая серая птица. Она уверенно опустилась на крышку стола, нахально прошлась, цокая когтями, между тарелок с кушаньями и, скосив круглый черный глаз на старика, изрядно отпила из бокала.
— Не наглей, Филька! — сказал Белун, улыбнувшись. — Сядь по-человечески, никто тебя не собирается голодом морить.
В ответ филин (а птица была именно филином, правда, очень крупным и сильным) что-то прогукал на своем языке, взвился к потолку и, сложив крылья, камнем рухнул на пол. Сверкнула мгновенная и не слишком яркая вспышка — и вместо филина перед чародеем предстал красиво сложенный молодой человек, напоминающий лесную птицу разве лишь большими круглыми глазами, какие у людей встречаются крайне редко, и очень длинными грубыми ногтями, весьма похожими на цепкие птичьи когти.
— Скоро солнце взойдет. Я уже начал беспокоиться…
— А что со мной может случиться? — небрежно пожал плечами юноша. — Просто путь не близкий, вот и задержался.
Он подошел к столу, сделал несколько жадных глотков из бокала и потянулся к тарелке.
— Филимон! — одернул его Белун. — Ты же прекрасно знаешь, что сразу после перевоплощения опасно злоупотреблять человеческой пищей. Сядь, остынь и начинай рассказывать.
— Ну вот, я так и знал! — изобразил обиженного Филимон. — Спешишь, не жалея крыльев, на зайцев, шмыгающих по полям, внимания не обращаешь, а дома и перекусить нормально не дают!
— Рассказывай, — коротко повторил старик. На сей раз молодой человек бросил свои выкрутасы и устроился поудобнее в соседнем кресле, успев, однако, между делом прихватить с широкого серебряного блюд баранью лопатку.
— Собственно говоря, хозяин, я увидел все то, что ты предполагал. Арес, заявившись в Ладор, сразу повел себя по-хозяйски. Климога хотя и сопротивляется этому, да ничего поделать не в силах. Он выполняет все распоряжения Ареса. Пока об этом никто не догадывается. Считается, что Арес у него в главных советниках ходит, но я-то видел, как он указы под диктовку Черного колдуна пишет, как побаивается без его согласия малейший шаг сделать.
Откусив хороший шмат мяса от бараньей лопатки, Филимон быстренько, почти не разжевывая, проглотил его и продолжил:
— Так вот, говорю, влияние Ареса при дворце растет с каждым днем, поскольку челядь раньше других подлинную власть чувствует. Правда, пока ничего серьезного колдун, по-моему, не предпринимал. По мере возможностей исправляет те глупости, которые князь успел натворить: заставил его сполна рассчитаться с наемниками и служилыми людьми, велел малые посольства снарядить в Ильмер и Венедию, ну и прочее в этом роде. В одной из комнат, что ему отведены, понаставил разных сосудов, отдельную печь приказал выложить и, случается, по целым дням запершись сидит: всякие жидкости смешивает, над камушками колдует, что-то в ступке растирает, мелом на черной доске знаки выводит…
