Блэки Хол - Sindroma unicuma. Книга 2.
Наконец Мелёшин, посвежевший и с влажными волосами, появился из-за двери. А я-то какова? Наверное, с запавшими глазами и втянутыми щеками, как скелет.
Мэл подошел к кровати и протянул руку:
— Попробуем встать?
Сев на постели, я прижала в одеяло к груди.
— Эвка, что у тебя такого особенного под ним? — поинтересовался Мелёшин с мягкой иронией.
Я смутилась, а потом ответила:
— Много чего. — Получилось сипло, словно у тяжелопростуженной. — Захочу, еще и в простыню замотаюсь.
— Ты можешь, — улыбнулся Мэл, заставив меня растеряться. — Иди сюда.
Ухватив протянутую ладонь, потянул на себя. Охнув, я встала в полный рост на краешке кровати, а Мелёшин удерживал за талию обеими руками. Подняв голову, смотрел на меня, в то время как я с высоты положения разглядывала его лицо, и в памяти всплывали слова Мэла в машине — уговаривавшие, призывающие услышать. И потом, в тишине ночной комнаты, он тоже говорил. Скупо и немногословно, но достаточно для того, чтобы сейчас мое сердце забилось с перебоями, отгоняя предательскую мысль о том, что сказанное могло оказаться наигранным и неискренним.
Прошедшая ночь стала точкой отсчета других, новых отношений с Мэлом, и пусть пока непонятно, какими они будут, и какие завихрения преподнесет судьба в дальнейшем, я ни на миг не пожалела, что доверилась вчера Мелёшину.
— Ты ниже меня на две головы, — сказала гордо сиплым голосом.
— На одну, — поправил он, улыбаясь.
Оглядев здоровые руки Мелёшина, я провела по щеке там, где вчера красовалась ссадина от кулака Тёмы.
— А где боевые раны?
— Заживали рядом с тобой, — ответил Мэл, поймав губами мою ладонь. — А сзади забыла укрыться.
Я почувствовала, как его пальцы поглаживают спину — приятно и расслабляюще. Глаза так и норовят сами собой закрыться. Встряхнув головой, отбросила наваждение.
— Где Аффа? — спросила, чтобы отвлечься. — И Макес?
— Уехали вчера на такси, — сказал Мэл, продолжая гладить. Палец зацепился за застежку и отпустил. Резинка легонько хлестнула меня по спине.
— И-и… — хотела я о чем-то спросить, но тут же забыла, потому что его руки ловко расстегнули крючочки и продолжили беспрепятственно рисовать на спине затейливые узоры.
— И строго-настрого велела передать, чтобы ты позвонила при первом удобном случае, — продолжил Мэл, и пока говорил, его руки перебрались со спины вперед, шаря под одеялом.
Меня закачало. Чтобы удержаться на ногах, я вцепилась в плечи Мэла.
— Голова закружилась? — спросил он, и мне показалось, мурлыкнул.
— А…га, — выдавила и, не сдержавшись, выдохнула в голос, когда его пальцы начали обхаживать чувствительные места, поглаживая и сжимая.
— Зачем оно нужно? — спросил Мэл и зубами помог сползти одеялу, лишенному поддержки в виде моих рук. — Только мешает.
А после пришел на помощь своим пальцам, оказав им поддержку ртом.
— Сейчас… упаду, — просипела я, отдавшись во власть пронзительных ощущений, накатывавших крутыми валами. Мэл крепко обхватил меня одной рукой, продолжая процесс, а я не сдерживаясь, отзывалась на ласки, насколько позволяло саднящее горло, и, прижавшись к Мелёшину, потерлась.
— Еще, — хрипло попросил он, оторвавшись на секунду.
Неожиданно Мэл начал опрокидывать меня назад, и я, испугавшись, что он уронит, крепко прижалась к нему. Однако Мелёшин, придерживая, уложил меня поперек кровати, а сам навис сверху, и, не давая очнуться, начал покрывать поцелуями лицо, шею, плечи, спускаясь ниже.
Блаженство затопило тело, заливая томлением вплоть до кончиков пальцев, шарящих по спине Мэла. Какое расстройство, что он не снял рубашку! Мне хотелось почувствовать ладонями жар его кожи, почувствовать её вкус на языке. Довольствуясь тем, что имеется, я захватила его губы, с восторгом ощущая ответный отклик.
— Да, Эвочка, — пробормотал над ухом Мэл, учащенно дыша, и куснул мочку уха. — Каждую ночь… и каждое утро… — поцеловал ямку между ключицами, — с тобой и… о тебе… — впился в шею, болезненно прикусив, и я вздрогнула от пряно-горького ощущения.
— Да-а, — сипло застонала, откинув голову, и вдруг напряглась, поняв, что его рука отодвинула ткань трусиков и пустилась дальше.
— Ш-ш-ш, не сделаю больно, — уверил срывающимся шепотом Мэл, и одним, а затем и вторым пальцем подтвердил деликатность намерений.
Подобных ощущений я прежде не испытывала. Чувствуя скользящие плавные движения, задыхалась, но не от нехватки воздуха, а от мучительного удовольствия, которое нарастало, сворачиваясь в тугую пружину, и без стеснения позволила Мэлу продолжать.
— Громче! — выдохнул он на ухо, наваливаясь и двигая рукой, а я послушно следовала в такт ей, приподнимаясь.
Сладостное ощущение увеличивалось, словно снежный ком, грозя обвалить и погрести под собою. Сердце неистово стучало в груди, реальность размазывалась перед глазами, а ладони нетерпеливо подгоняли Мэла, надавливая на его спину.
— Сейчас, Эвочка, — сказал сдавленно Мэл, и до меня дошло, что он расстегивал пуговицы и молнию на брюках.
Что-то у него не получалось, и он выругался, в то время как я захныкала от разочарования и попыталась притянуть его к себе, обхватив ногами.
— Гадство, — пробормотал Мэл, сражаясь с замком. — Погоди…
Вдруг в темную дверь забарабанили, и снаружи раздался громкий мужской голос с нотками веселья:
— Жорка, твои сладострастные стоны перебудили весь дом. Гостья не успела толком прийти в себя от вчерашнего потрясения, а ты приготовил ей следующее.
От неожиданности Мэл, а следом и я, продравшись через туман вожделения, — замерли как дети, пойманные за постыдным занятием.
— У вас пять минут, — продолжил незнакомец за дверью. — После чего зайду, произведу краткий осмотр и жду в столовой на завтрак. Слышишь, Жорка?
— Слышу! — крикнул раздосадовано Мэл. Вздохнул, приводя пульс в норму, и, перекатившись на спину, улегся рядом со мной. — Черт! — ударил кулаком по кровати.
От стыда, что, возможно, нас застукал не кто иной, как хозяин опочивальни, он же спаситель Севолод, он же дядя Мэла по совместительству, я закрыла горящее лицо руками, но, вспомнив, с каким видом Мэл воевал с ширинкой брюк, прыснула, а потом и вовсе засмеялась.
В самый ответственный момент сбруя подвела хозяина, и бегунок переклинило на звеньях.
5.2
Я насмеялась вдоволь, до икоты, а Мэл, облокотившись, разглядывал меня со сдержанной улыбкой.
— У тебя красивый смех, — сказал проникновенно, и меня обдало жаром. — Ямочки тут и тут, — показал на щеки.
