Семья волшебников. Том 2 (СИ) - Рудазов Александр

Среди фамиллиаров Тифон больше всех любит играть. Еще он любит читать после папы газету, любит поговорить про политику, любит выпрашивать печенье и нюхать какашки, но особенно сильно все-таки любит играть. Бегать, охотиться, лаять на незнакомцев… правда, он после этого каждый раз извиняется и виновато бубнит про собачьи инстинкты.

Раз в несколько дней они все вместе ездили и к морю, в Радужницы. Вода там такая же, только соленая, но ее гораздо больше, и на пляже гораздо веселее, потому что всякие горки, катания на дельфинах и лодках-големах, подводное плавание с дыхателями, полно народу, вареную кукурузу продают, и мама с папой на лежаках загорают. И чего тетя Сидзука на какие-то острова уехала, у них в Радужницах и так есть все, что нужно для веселья. Даже больше, чем везде, потому что у них Мистерия, так что куча разных волшебных развлечений и клубника все лето.

Эммертрарок даже загорел. Оказалось, что гхитшедури очень даже темнеют, если все время ходят под солнцем, просто в Паргороне солнца либо нет, либо другое, от которого не загорают, так что там они все бледные. А на Парифате он уже после третьей поездки к морю стал черным, как ямсток, и даже решил, что перед преобразованием вернется и снова загорит как следует, потому что это будет его кудесной фишкой, так он будет отличаться от других гхитшедури, и все девчонки будут его.

— Может, у меня даже веснушки будут, — сказал Эммертрарок, глядя в зеркало. — Вроде вижу две.

Ему, правда, приходилось прикидываться обычным мальчиком. Потому что у мамы и Астрид есть паспорт волшебного существа, а Веронике и Мамико он не нужен, потому что они только полудемоны, а это можно. Но у Эммертрарока паспорта нет, и папа ему его оформлять не собирается, потому что он тут ненадолго. Просто погостит еще пару деньков, а потом вернется в Паргорон, к папе с мамой.

Эти пара деньков как-то сами собой все продлевались и продлевались. Астрид даже не помнила, когда в ее жизни было другое настолько же кудесное лето.

Возможно, конечно, дело в том, что до этого лета она целый год училась в школе, а когда лето закончится — снова пойдет учиться, во второй класс. Это ее первое лето как летние каникулы, а не просто как теплое время года. Так что оно стало особенно приятным.

— А мне не нужна школа, — сказал Эммертрарок, сидя на мелководье и болтая ногами. — Я и так умный.

— Школа интересней, чем сидеть во дворце и смотреть в стену, — уязвленно ответила Астрид.

— Я не смотрю в стену, но… да.

Мамико принялась расспрашивать сестру, какие в Мистерии школы, чему учат. Ей осенью тоже предстояло туда отправиться, причем мама собиралась записать ее сразу во второй класс, и она немного волновалась.

— Я не уверена, что справлюсь, — призналась она. — Я, правда, прочитала все книги в библиотеке про Парифат, грамматику титановой речи и еще всякое…

— А титанова речь-то тебе зачем? — не поняла Астрид. — Мы ее в школе не учим.

— А какой же вы язык учите? — не поняла Мамико.

— Ну наш. Парифатский.

— Это и есть титанова речь, — немного снисходительно сказала Мамико. — А ты не знала?

Астрид решила, что Мамико какая-то чересчур заумная, и немного брызнула в нее водой. Сестра взвизгнула и брызнула в ответ. Потом несколько минут все орали и брызгались, пока мама не позвала есть арбуз.

— Настоящий… — аж закатил глаза Эммертрарок. — Несотворенный… Сладкий…

— Бедный ребенок, — пожалела его Лахджа. — Возьми серединку.

— Эй, серединка моя! — вскочила Астрид. — Ее нужно заслужить в битве!

— Поздно, — вгрызся в мякоть Эммертрарок.

Майно Дегатти глядел, как его дочь дерется с маленьким гхьетшедарием за серединку арбуза, и делал заметки для монографии. Посылал мысли попугаю — для отдельного запоминания.

Личность демоненка, как и личность смертного дитяти, формирует не только наследственность, но и воспитание, и окружение. Даже гхьетшедарии, эти считающиеся самыми злобными и развращенными обитатели Паргорона от рождения имеют знания скорее фактов о мире. А вот отношение к тем или иным фактам формируется у всех индивидуально.

Это было одной из причин, по которой он не стал возражать, что в его доме гостит еще один ребенок Хальтрекарока. Появилась прекрасная возможность понаблюдать за еще одним демоненком — другого вида, и выросшего в типичных для демонов условиях. Сравнить его поведение с поведением Астрид, выросшей среди смертных.

Это важные сведения. У мистерийцев практически нет опыта наблюдений за маленькими демонами, особенно гхьетшедариями. Даже когда те при каких-то обстоятельствах попадают в руки волшебников, те обычно не водят их на пляж и не кормят арбузами. А демонята, в свою очередь, не бегают вокруг волшебников, играя в жмурки, а пытаются сбежать или напасть.

Поэтому Майно пошел на риск, оставив на некоторое время Эммертрарока. Да, если его хватятся и узнают, где он, Хальтрекарок точно вцепится в такой повод и явится со скандалом… но каковы шансы, что его хватятся?

Исчезающе малы, если вы знаете, как живут дети Хальтрекарока. Вряд ли кому-то во дворце известно даже их количество.

— Тебе надо было оставаться любимой женой вместо Абхилагаши, — сказал Эммертрарок, когда от арбуза остались только корки, а Астрид и Мамико принялись закапывать Веронику в песок.

— Суть Древнейшего, ни за что, — спокойно ответила Лахджа. — Чем я заслужила такие злые слова?

— Да ладно, ты нравилась отцу, — хмыкнул Эммертрарок. — Ты могла многого достичь, если бы вела себя умнее.

— Все мы думаем, что были бы умнее, будучи на чужом месте, — чуть уязвленно сказала Лахджа. — Но почему же мы остаемся такими дураками на своем собственном? Кроме того, от Хальтрекарока я бы все равно сбежала. Не обижайтесь, детишки, но ваш отец… не моя мечта, в общем.

Лахджа задумалась, как вообще вышло так, что она сейчас присматривает аж за тремя отпрысками Хальтрекарока, из которых лишь одной приходится матерью. Мамико еще ладно, а вот Эммертрарока, пожалуй, стоит вернуть домой, потому что его мама в конце лета не заберет.

— Так, Веронику мы закопали, — отряхнула ладошки от песка Астрид.

— Дя, — подтвердила Вероника.

— Теперь надо украсить ее ракушками и камушками, чтобы была красивая клумба.

— Дя! — обрадовалась Вероника.

— На сбор ракушек, мои прихвостни! — распорядилась Астрид, размахивая посохом Вероники.

Троица бесстрашных тезароквадиков отправилась на поиски ценного и, возможно, даже пиратских кладов. Мама как раз вчера вечером рассказала детям, как она в юности в одиночку победила целую пиратскую команду, утопила их корабль и спасла полтора десятка невинных красавиц. А клад ушел на дно, но они его потом достали уже вместе с папой. Астрид сделала правильные выводы, и теперь шагала вдоль кромки прибоя, высматривая раковины с жемчужинами и прочие морские сокровища.

Пока что попадались только блестящие камушки, да один раз чья-то длинная раковинка. Жемчужины в ней не было. Мамико вообще шла с пустыми руками, а Эммертрарок даже не пытался ничего искать, просто наслаждаясь тем, как волны окатывают ноги.

— Э, вы теперь и по пляжу нашему ходите, мелюзга?! — раздался недовольный окрик. — А мы вам разрешали?!

Астрид остановилась как вкопанная. Навстречу им троим шли еще трое — Онгурия с Гидуаром, да еще и Кланос. Астрид не видела его с тех пор, как начались каникулы, но сразу узнала по очкам и наглой роже.

— Мирте, Дегатти, — как-то особенно нагло сказал он. — А я в Клеверный Ансамбль поступил, на Венколор.

Был ясный полдень, на пляже в Радужницах было полно людей и других разумных, но прямо сейчас весь мир исчез и целая вселенная сократилась до пятачка у кромки воды и шестерых детей на нем. Три мальчика и три девочки смотрели друг на друга и понимали, что живыми отсюда уйдут не все.

Кланосу исполнилось уже одиннадцать. Онгурия с Гидуаром были помладше, лет девяти-десяти, но тоже дылды. Зато за спиной Астрид полоскались крылья и два верных прихвостня, так что она бесстрашно шагнула вперед, почти толкнув Кланоса грудью.