Светлана Багдерина - И стали они жить-поживать
— Только деда? — невинно поинтересовался гость, и царь озадаченно замолк.
— Кхм… — наконец проговорил он. — Что-то раньше я таким вопросом не задавался… Да нет, конечно же деда! Исключительно! Нельзя же быть таким подозрительным, Еремей Батькович!..
Хотя по загорелому мужественному лицу полководца и было видно, что у него по этому поводу особое мнение, он вежливо улыбнулся и пожал плечами.
По его особому мнению, лирики на этот день было предостаточно.
Пора было переходить к стратегии и тактике.
Дед Зимарь оглядел себя в зеркале придирчивым взглядом, охнул, надвинул повязку на глаз, поправил на черной, почти совсем не красящейся стальной груди камень ценой в миллион на позолоченной собачьей цепи и остался доволен.
— Ну, как, голубок, похож я на царя Костея? — гордо поворачиваясь то правым, то левым боком перед бесстрастным зеркалом, спросил он у эксперта.
— Нет, — не задумавшись ни на секунду, ответил голубок.
Дед изумлено замер.
— Это… почему? Али камень не так блестит? Али доспехи другого покрою?[234] Али цепь короткая?..
— Да нет, дедушка Зимарь, — терпеливо, как малому ребенку, стал объяснять очевидное для всех, кроме него, мальчик. — Всё блестит, всё как надо и цепь самое то. Только…
— Что?
— Только всё равно вы на него не похожи… Добрый вы… у вас лицо доброе… и глаза… глаз, то есть… тоже добрый… А на Костея взглянуть просто — и то боязно. А вы…
Дед Зимарь не знал, радоваться ему или огорчаться.
— И что же мне делать? — растеряно спросил он у зрителей.
— Ну… Я бы попробовал представить себе что-нибудь неприятное, отец, — посоветовал вдруг Панас. — Чтоб разозлиться.
— Неприятное?.. — рассеяно повторил дед и задумался.
— Может, гадюку? — предложил Саёк.
Морщинки старика умильно разгладились.
— Хм… Тогда… муху в супе?
Умиление уступило место жалости.
— Или болезнь страшную?..
Сочувствие.
— Труп месячной давности!
Брезгливость.
— Умрунов!
Воинственность.
— Осадную башню?
Тревога.
— Десять новых осадных башен!
Любопытство.
— Костяного царя! Представьте себе, отец, что вы видите перед собой его собственной костлявой личностью, а он вам еще и говорит, что…
Что именно говорил гипотетический костяной царь деду Зимарю, Панас договорить не успел, так как осекся и прикусил язык.
Саёк тоненько ойкнул и попятился спрятаться за зеркалом.
Если бы у зеркала были ножки, а не подставка, оно бы попятилось спрятаться за Сайка.
Эффект был достигнут.
— В-в-вот т-т-теп-п-перь… п-п-п-похожи… — без необходимости сообщил испугавшемуся самого себя деду царский курьер из своего укрытия.
— Если он… этот ваш костяной царь… и впрямь так выгладит… — обрел вслед за ним дар речи и старший прапор-сержант, — я из арсенала всё отдам… без ордеров… без регистрации… день и ночь выдавать буду… только прогоните его от нас подальше… змеиного сына…
— И это… т-тренироваться вам н-надо… чтобы п-привыкнуть… — пискнул Саёк. — П-походите так… г-где-нибудь… д-до вечера…
— Ага, — энергично согласился Панас. — Где-нибудь. Потому что если я вас в таком виде невзначай в своих владениях увижу — меня с работы трупом вынесут.
— Л-ладно, — кивнул дед Зимарь, помял пятерней занемевшее от выражения непривычного чувства лицо и представил себе Костея еще раз.
Тренироваться — так…
— Панас Петрович!.. Панас Петрович!.. — раздался заполошный женский крик в коридоре, и через миг вслед за криком в арсенал ворвалась пухленькая растрепанная испуганная девушка.
— Что случилось, Дуся? — заботливо подхватил ее под руку Семиручко, чтобы та не споткнулась о россыпь булав, приготовленных к передаче в действующие войска. — Что ж ты кричишь, словно ошпаренная? Ты ж…
— Да это не я, это Любка с Дашкой!.. — едва не плача, выговорила, задыхаясь от бега и волнения, девушка.
— Что — не ты? — не понял Панас, но до деда Зимаря всё дошло очень быстро.
— Тебя, горлица, за мной послали? — шагнул он к Дусе.
Та взвизгнула, отпрыгнула и оказалась в объятиях Панаса.
Тот, похоже, особо и не возражал, но до его чувств тут никому сейчас дела не было.
— Да не бойся, девица, я это… перед представлением тренируюсь… — поспешно вернул нормальное выражение лица дед Зимарь, и Дашка перевела дух.
— Д-да… з-за вами… вы — дед З-зимарь, целитель з-заграничный? У нас д-девчонки обварились… с-срочно… просит тетя В-восифея…
— Так бежим скорее!.. Веди, показывай, как на кухню пройти! — кинулся вперед молодой поварихи старик, потом повернулся и крикнул Сайку: — Помоги дяде Панасу порядок тут после нас навести, голубь, ладно?..
Довольный распоряжением, позволявшим ему оказаться на совершенно законных основаниях в мире его детской мечты — в самом настоящем царстве оружия, курьер радостно ответил "ага!", и скорая знахарская помощь, гулко топоча по каменным плитам коридора, понеслась в сторону кухни…
— …Сегодня-то у помощника моего, Афанасия, много этой мази не будет, но на ночь хватит. А к утру он, если мне самолично недосуг будет, еще сготовит. И пусть тогда кто-нибудь завтра в лазарет у сабрумайских ворот придет, и я или он — кто на месте окажется — еще этой мази дадим, для пичужек ваших сероглазых, — инструктировал дед Зимарь за большущей чашкой чая со сладкой шаньгой шеф-повариху тетку Восифею, обширную краснощекую женщину лет сорока, с волевыми зелеными глазами и толстой каштановой косой.
Пострадавших девушек, полусонных и уже не чувствующих боли, увели в их комнатки — отдыхать и набираться сил. "Днем человек калечится, а во сне лечится", — не уставал повторять дед Зимарь, и сделал это простое правило своим главным принципом лечения.
— …Так что, ничего страшного с ними не случилось, так им и скажите, ласточкам вашим, до свадьбы, как пить дать, заживет, — говорил дед поварихе, доедая последний кусок шаньги и рассматривая задумчиво тарелку пирожков с вишневым вареньем на блюде перед собой, как вдруг дверь кухни распахнулась.
Вбежал, размахивая руками, взволнованный седобородый мужик, резко остановился у порога, замер, словно у него кончился завод, и стал лихорадочно шарить по громадному залу испуганными глазами.
— Здесь я, здесь! — дед Зимарь быстро встал, помахал рукой и, с сожалением в последний раз окинув прощальным взглядом горку румяных пирожков, поспешил к незнакомцу.
— А откуда вы знаете?.. — удивилась повариха.
— А рыбак рыбака издалека примечает… — вздохнул старик.
