Ellith The Shadow - Чужие миры
Шелис поёжился, и выяснять подробности не стал.
Странно. На него не похоже.
Дорийская шпинель
Мы покинули Рапухин рано утром. Болотный туман белым киселём растёкся по дороге; размытая клякса солнца почти не светила и совсем не грела. Практикант наколдовал «светляка», и перед нами полетел маленький зелёный шарик, который Лис тотчас попытался поймать (естественно, не преуспел — огонёк неизменно висел в лодке от седока). С именем Шелис точно прогадал, надо было выбрать «Бешеный котёнок».
В нескольких километрах от города дорога раздвоилась. Направо шла мощёная трехвозка[17], налево — лужистая грунтовая тропка. Кривой указатель пояснял, что правая дорога — это «Вельгродская тропа», а левая — «Стреленский тракт». Как жаль, что Умник учится не в Вешенке (сиречь, Вельгродской Школе Естественных Наук и Колдовства)…
Долго ехать по колдобистой тропе не пришлось: вскоре она нырнула в огромную лужу (или маленькое озеро) неопределённой глубины, а назад уже не вынырнула. Утонула, наверное. На карте этой дороги вообще не значилось, Дикий Удел представлял собой группу ёлочек, чёрточек и кружочков. Часть кружочков была подписана мелкими рунами, но эта часть была явно меньшей.
Начинался моросящий дождь.
Я отпустил поводья и с двух рук принялся строить рунную программу — финальная фаза «Клубка Яджиси», несколько трудоёмкого, но очень удобного путеводного заклинания. Накануне я расспросил местных, затратив полсотни нисов, и теперь их рассказы сплетались жёлтой нитью, которую невозможно сбить с дороги. Кстати, почему именно жёлтой? Впрочем, неважно. Нить связалась петелькой, быстро завертелась и собралась в большой пушистый клубок. Вот значение пушистости известно, это не очень хорошее явление. Где-то в показаниях разбежка. Небольшая, но реальная…
Практикант казался удивлённым.
— Что-то не так?
— Это разве не «ведьмин клубок»?
— Шелис, старайся не употреблять просторечных кличек, — я вовремя спохватился (ребёнок, всё-таки), и смягчил готовую озвучиться нотацию, — Магистр Яжина Лихоморская, как я читал, на них обижалась.
— Извините, но… я думал, он на крови…
— Я и строил на крови… — хотя, в общем случае можно использовать что угодно: от классики до разума.
— Вы же… некромант, — как-то очень неуверенно сказал Шелис.
— Магистр Лихоморская тоже была некромантом. Чем ты занимался на Истории Магии?
— Слушал, — совершенно серьёзно ответил Шелис, — Правда, после сессии я немножко забыл… магистр Лихоморская — это магичка, которая прожила четыреста лет, да?
— Четыреста шестнадцать, — такое долголетие желают врагам по большим праздникам: облик нежити, скверное самочувствие, да и характер у Яджиси, если верить сохранившимся свидетельствам, испортился. То есть, окончательно испортился, один забор с черепами чего стоил!
— Я не знал, — сообщил практикант, — На Истории нам дали только краткую биографию. Про клубок мне рассказывал первый учитель, а он говорил просто «ведьма».
Я шевельнул ладонью, и жёлтый шарик прыгнул на едва заметную тропинку.
— Едем. Он что-нибудь рассказывал об этой… «ведьме»?
— Жила ведьма. Злая, — подумав, Шелис добавил, — Очень.
Голос и тон мальчишки вдруг изменились. Мягкий, вкрадчивый напевный речитатив, каким читают древние длинные заклинания; затаившаяся на дне насмешка, с какой описывают подвиги текущей «красы и гордости» факультета.
— Она придумала много нужных заклинаний и ещё больше заклинаний, которых придумывать не следовало. Она хотела жить долго, угробила в экспериментах кучу существ, и даже магов, и получила то, к чему стремилась, — насмешка вынырнула-таки наружу, — Молодость и здоровье в список целей как-то не вошли… Вот так он и рассказывал. Притчей.
— Вероятно, твой учитель боялся. Некоторых покойников лучше поминать пореже, особенно, если они некроманты, а ты нет.
— А Вы не боитесь. Как было на самом деле?
— Тебя интересуют детали? Изволь. Ты сказку про Янека и княжну Радугу слышал?
— Нет.
— Печально.
Разумеется, всех деталей я сам не знал — магистр Яжина Лихоморская скончалась пятьсот с лишним лет назад. Половина того, что я знал, для детских ушей не предназначалась. Я всего лишь обогатил притчу подробностями, чтобы мальчик не судил слишком строго абиолога, опасавшегося называть мертвецов по именам.
В начале своей карьеры Яджися «Плетельщица» работала со всеми источниками. Большинство созданных ею «нужных» заклинаний либо мультикомпонентны, либо универсальны — на чём умеешь, на том и строй, хоть на воздухе, хоть на разуме, хоть на крови. Но исследования слишком быстро завели магичку не в ту степь. Есть такая степь для неразборчивых некромантов, называется «Продление жизни». Обходится дорого, а то, что получается в результате, жизнью я бы не называл. В лучшем случае «существование в сильно трансформированном виде». Худшего случая нет, как предела совершенству.
Путь к степи сопровождался рядом жертвоприношений (с изобретением парочки новых видов), разработкой множества зелий (в число ингредиентов входили, например, пепел беременной женщины, сожжённой заживо в новотретьелуние, пятое левое ребро шера, изъятое без анестезии, глаз провидца, почка оборотня-лиса, мозжечок иркса, дальше в том же духе) и мегаэксами некроэнергии. Результат: двести тридцать дополнительных лет, вечная память, дурная слава, международный розыск, радикулит, полиартрит, мертвоглаз, костяная нога, камни в почке, вторая почка омылилась, полное преобразование правого лёгкого, необходимость постоянно пить людоедские зелья, ну и доброты это не прибавило.
Вот поэтому имя «Яжина Лихоморская» лучше всего произносить заодно с каким-нибудь экранирующим заклинанием. Даже обычный «мёртвый голос» в исполнении такой особы — штука жуткая, а выяснять на себе, не навесила ли Яджися пару-тройку заклятий «на поминки», вовсе не хочется.
— А почему на ИэМ о магистре Лихоморской говорили без экранок? — деловито уточнил Шелис.
— О «магистре Лихоморской» или о «Яжине Лихоморской»?
— Нет, имя назвали… — подумав, сказал Шелис, — Кажется, один раз.
— Защита школьных стен.
— Тогда почему всего один раз?
— Суеверия… Да и страшно — вдруг гениальная некромантка навесила что-нибудь этакое… от чего защиты нет…
— А вы почему не боитесь? — тоном исследователя спросил практикант.
— А я допускаю существование пресловутых мощных-древних-заклятий-о-которых-мы-забыли только в магии крови. Некромантия постоянно развивается. Это не значит, что маги прошлого хуже нынешних, но вот по-настоящему сильные заклинания, у которых сегодня нет аналогов, едва ли существовали. Способность к проклятиям Яжина утратила годам к семидесяти, а ночную Мару я легко отведу.
