Эн Варко - Повелители драконов. Книга 2. Пронзая ветер
Загипнотизированную разворачивающейся трагедией девушку, толкнули.
— Глотни винца, — протянула ей бурдюк уже захмелевшая Ртуть, не сводящая с лабиринта горящих глаз.
Ланетта отрицательно покачала головой. Чувство ужаса и омерзения было настолько сильно, что не хотелось ни есть, ни пить. Еще недавно из нее тоже выкачивали Силу. Эта мысль сводила ее с ума. Люди, ревущие на трибунах, казались ей не чем не лучше злобных монстров, прячущихся в лабиринте. Она поискала глазами Шута, но того нигде не было видно.
Следующая преграда была пройдена, но до конца лабиринта было еще далеко.
— Кто-нибудь выживал? — тихонько спросила Ланетта Коросса.
«Лабиринты практически невозможно пройти. За все время их существования это удалось только один раз. Они были преодолены Ротэль, за что она и получила звание Верховной Жрицы Митриля. Именно она организатор сегодняшнего представления».
— Верховная Жрица? — потрясенно вскричала девушка.
На нее удивленно взглянул Ужик.
«Она свершила преступление, подняв руку на Лэппэла из Верховного Дома Пути за то, что он отказался жениться на ней. В результате ее выставили на Главную Арену. Как она прошла ее до сих пор никто не понимает. Как победительница, она потребовала награды — сразиться на кинжалах с прежней Верховной Жрицей из Дома Долга за право занять ее место. Так, одним своим желанием она убила сразу двух зайцев. Отомстила жрице и стала вторым по значимости человеком в Митриле».
— Ее тоже оглушили перед выступлением?
«Говорят, она до сих пор так и не восстановила слух. Кросская магия могла бы это сделать, но она принципиально отказывается от лечения. Вступив на должность Верховной Жрицы, Ротэль поклялась, что сделает все, чтобы стереть Кросс с лица земли. Она одержима в своей ненависти».
— Опасная женщина.
«Собака лает, ветер носит», — неопределенно отозвался Коросс.
Ланетта посмотрела на балконы правителей. Тагиль обернулась и что-то сказала Скульптору. Его рот скривила вежливая улыбка, и он поклонился, что-то ответив. Корэл о чем-то перепиралась с Данэлом. Судя по покрасневшему лицу, она была очень сердита в отличие от своего невозмутимого брата. Торрэл, вместе с людьми на трибунах, кричал, подбадривая Игрока. Только Ротэль казалась безучастной. Она, не шевелясь, наблюдала за толпой. Неожиданно Ланетте почудилось, что взгляд жрицы остановился на ней. Холодные мурашки поползи по ее спине.
Кривой снова ошибся. Из распахнутой двери выплеснулся раскаленный газ. Он закричал, закрывая руками обожженное лицо. В это время сзади на него набросилась догнавшая его обезьяна. Схватив своими волосатыми руками мужчину, она подняла его над головой, а потом обрушила на землю. Кривой попытался встать. Но зверь наклонился и одним движением свернул ему шею. Тело несчастного содрогнулось в агонии, а трибуны взревели.
В это время Шут дернул Ланетту за рукав.
— Все, — прошептал он. — Сегодня мы можем убраться из города. В восточных воротах на карауле стоит мой хороший приятель. Он без проблем выпустит нас.
Облако крупным планом показало искаженное болью лицо умирающего. Он жадно ловил окровавленным ртом воздух, до последнего борясь за вытекающую из него жизнь. Ланетте стало плохо. Она согнулась, пряча руками лицо и затыкая уши.
«Вдыхай как можно глубже через нос и выдыхай через рот», — посоветовал Коросс.
Когда Ланетте полегчало, Шут подал ей фляжку с вином.
— Эй, ты что, не в восторге от утонченных зрелищ цивилизованного мира? — хмыкнул он. — Смотри, не забрызгай все вокруг. Не порти людям праздник. Они не поймут.
Стыдясь собственной слабости, Ланетта выбрала первое попавшееся объяснение из великого множества.
— Меня не тошнило. Я просто пряталась, — она постаралась, чтобы ее голос звучал с достоинством. — Мне показалось, что Ротэль смотрела на меня.
Шут сразу стал предельно серьезным. Они дружно посмотрели на балконы правителей и наткнулись на внимательный взгляд Верховной Жрицы.
— Дело плохо, — пробормотал Шут, видя, как Ротэль что-то шепчет своему брату, а тот, кивая, выходит из ложа.
А между тем смерть Игрока вызвала у людей чувство эйфории: они кричали, визжали, пели, обнимались, плакали. Шут неожиданно вскочил на деревянные перила, рискуя упасть и сломать шею, сорвал повязку с головы и заорал:
— Долой богачей! Вся Сила — народу!
Толпу охватило неистовство. Клич был мгновенно подхвачен Топором и множеством других людей. Обезумившие люди вскакивали со скамеек и, вырывая их с корнем, швыряли вниз, на размещавшихся там благородных дам и господ.
— Держись рядом, — прорычал Шут, и их подхватил людской поток.
Все превратилось в сплошной кошмар. Девушка бежала за Шутом и Топором, на котором весело верещала сумасшедшая Ртуть, размахивая пустым бурдюком. Ланетте показалось, что несколько раз она спотыкалась обо что-то шевелящееся. Скученность людей не позволяла ей посмотреть обо что, унося дальше.
Вырвавшись на свободу, толпа взревела, когда путь ей преградили солдаты, и ринулась на ощетинившиеся пики. Полилась первая кровь. Ограждение было сметено и похоронено под ногами беснующихся людей. Перекрывая вой, Топор заорал:
— В Храм! Все в Храм! Сила — народу!
Озверевшая толпа, подхватив этот клич, ринулась в Храм.
— Надо прорываться, — прокричал Шут на ухо Ланетте и, крепко схватив ее за руку, попытался выскочить из толпы.
Умненькая Ртуть, также догадавшаяся, что дело пахнет жареным, мигом протрезвела. Она вскочила на плечи Топору и быстро поцеловала его в затылок. Затем, легкой танцующей походкой побежала прямо по плечам и головам людей в противоположную от общего движения сторону.
Когда Шуту и Ланетте удалось, наконец, вырваться из толпы, выглядели они весьма помято. Молодые люди забежали в пустой переулок, и устало прислонились к железной ограде. Плечо Ланетты пылало. Коросс пробороздил на плечах Ланетты глубокие борозды в попытке удержаться. «Прости», — голос Коросса в ее голове звучал виновато, и Ланетта с трудом удержалась, чтобы не погладить крысу. Это Короссу уж точно не понравилось бы.
— Сюда! — махнул рукой Шут на дерево, и помог Ланетте забраться на толстую ветку.
Спрятавшись в густой кроне, они хорошо видели происходящее на площади и окрестных улицах.
Толпа продолжала колыхаться, словно разгневанное море, обрушивая свою мощь на Храм. Тот, словно гигантское чудовище, продолжал и продолжал поглощать бесконечные потоки людей. А в это время подступы к площади со всех сторон перекрывались арбалетчиками и тяжеловооруженными всадниками, стекающимися со всех окрестных улиц. Когда площадь была взята в плотное ощетинившееся кольцо, в Храме раздался громкий хлопок, и из его окон вырвалось ослепительно белое пламя. Кричащие от боли горящие люди бросились наружу, врезаясь в подступающую к Храму толпу, перемешиваясь и зажигая ее как снопы сухой соломы. Новый вой ужаса, еще громче первого, пронесся над площадью, и толпа рванула назад. Но их уже ждали солдаты.
