Татьяна Любушкина - В лабиринте миров
— Рон, а где была битва? Прямо здесь, внизу?
— Какая битва? — Рон озабоченно выковыривал застрявшую меж зубов рыбью кость.
— Как это — какая? Та, где нурлинги погибли!
— А-а-а… так это не здесь. Наверху у входа. Нурлинги не успели спрятаться. Да и не смогли бы, от ведьмы разве спрячешься?
— А какая она, ведьма?
— Я не знаю. Я же потом родился. Через десять лет после битвы. Говорят, к тому времени она уже сгинула.
— А куда?
— Кто же знает? — Рон понизил голос до шёпота. — Каàт говорил — это страшная ведьма. Её даже в ведьмином мире боялись, потому и сослали сюда. Тогда она стала искать способ вернуться и нашла Каàта.
— А Каàт знал, как ей вернуться?
— Знал… а может и не знал. Но у него было кольцо Нỳрлингов! За ним-то ведьма и охотилась!
— А что за кольцо?
Рон задумчиво кидал в воду мелкие щепки, ветки и наблюдал, как они уплывают.
— Мой дед был великим человеком. Из великого племени. Это племя пришло с Высшего мира, только дед говорил… — Рон снова понизил голос. — Дед говорил, что ведьма тоже пришла оттуда.
— Твой дед и ведьма из одного племени?!
— Да ну тебя! — Рон по-настоящему рассердился. — Правду говорил, староста Мупл, что все бабы бестолковые! Если я родился в степи и воин Короля родился в степи, мы что — из одного племени?!
— Не злись, — я примирительно улыбнулась. — Ты же умный, прочитал много книг, путешествовал. А я ничего не знаю, расскажи мне!
Моя грубая лесть подействовала мгновенно и Рон смягчился.
— Ладно, смотри.
Рон пошарил в котомке и на свет появился маленький, потрёпанный томик, зачитанный до дыр.
— Это книга о сотворении мира. Сейчас я тебе прочту… вот!
«… существовал мир Материнский, который родился и рос быстротечно. От Материнского мира родились и отделились миры, которые мы теперь называем Высшими. Пространство и время вновь образовалось там, отличное от пространства и времени Материнского мира, но тонкая грань пролегает меж теми мирами и возможен Обмен. Высшие миры, как и мир Материнский продолжал расти, и от них отделились миры Срединные. Грани между ними крепки, но они все в одном пространстве и времени и потому проходы меж ними есть и те, кто обладает знаниями, ведает о них. Срединные миры тоже росли. Но рост их был слаб, и родили он миры Нижние. Каждый из Нижних миров отделён от Срединного мира и отдалён иным пространством и временем. Если и возможен меж ними Обмен, то вероятность эта весьма слаба, а что касается Обмена информацией меж Нижним и Материнским миром, то следует знать, что это невозможно, поскольку время и пространство меж ними несоизмеримо. На Нижних мирах рост Вселенной остановился и теперь идёт медленный, но обратный процесс. Значит ли это, что Нижние миры снова войдут в Срединные, а Срединные в Высшие, а Высшие в Материнский мир и мир снова станет един, как он был когда-то при зарождении Вселенной? Мы узнаем об этом через много миллиардов лет».
Я внимательно выслушала Рона и честно призналась, что ничего не поняла.
Рон изумился, но не рассердился, что радовало.
— Вообще-то это все знают. Мы живём в Срединном мире. Это не самое лучшее место в системе миров, но и не худшее. Первые люди появились, понятное дело в первом мире…
— Да?! В раю?
— Чего? — Рон, казалось, был сбит с толку. — Я же тебе только что прочёл: первый мир — Материнский. Это вселенная после рождения. Мир был един, и все люди жили в одном пространстве и времени. Вселенная росла и расширялась, и от неё отделились другие миры — Высшие. Часть людей ушли туда. Высшие миры тоже расширялись…
— Ну, всё-всё, я поняла! Чего тут не понять?! Вся вселенная появилась методом почкования… так при чём здесь ведьма и твой дед Каат?
— Ведьму сослали из Высшего мира. Она в чём-то провинилась и понесла наказание, а мой дед…
— Ну?!
— Он тоже был сослан из Высшего мира. Только ей удалось вернуться, а ему — нет.
…В Лисьей пади темнело куда раньше, чем на открытом степном пространстве. И ночи здесь были тёплые.
Я долго лежала на кучке травы, которую мы надёргали с Роном и пыталась разглядеть звёзды, сквозь густые ветви деревьев. Звёзд не было видно. Тьма стояла такая непроглядная, что я не могла увидеть пальцы на собственной руке.
— Рон!
Рон пошевелился, но не отозвался.
— Ро-он!
— Чего тебе?
— А какой самый худший из миров — Нижний?
— Ну, понятное дело.
— А почему? Там, между прочим, и дома получше и машины… самолёты есть. Сама я, конечно, не видела, но слыхала.
— Глупая ты, разве в этом дело?!
Даже не видя выражения лица Рона, я поняла, как он потрясён.
— Ты рассуждаешь ограниченно, как выходец из Нижнего мира! Важна Информация, важен Обмен!!! Тогда ты сам — целый мир, сам — Вселенная! А люди из Нижнего мира ничего не могут создать, понимаешь — ничего! Они могут только потреблять, перерабатывать то, что получают. Это же… унизительно, больно!
Его слова словно гвозди вбивались в мой мозг. Я мучительно пыталась уловить ускользающую от меня мысль, закрывала глаза, прятала лицо в ладони рук, но мысль снова ускользала, а Рон продолжал говорить, волнуясь и путая слова.
Я не понимала его. Я не понимала что-то очень очевидное для него и для всех в этом мире: для Ре и Эми, для Лохмов и Каролины, а я была здесь чужой. Кроме, пожалуй, немтырей. Вот они понимали счастье по-нашему. По земному. И от этого мне было горько. Или, как сказал Рон, унизительно и больно.
Глава 13
Ночь прошла спокойно, если не считать маленького происшествия, случившегося уже под самое утро. Едва лучи далёкого солнца делали первые робкие попытки проникнуть сквозь густую завесу листвы на дно Лисьей пади, как на нас с Роном было совершено дерзкое нападение. Небольшое существо, то ли обезьяна, то ли юркий медвежонок скатился с ближайшего дерева и схватил котомку Рона, коричневой цепкой лапкой.
Воришка бесцеремонно пробежал со своей добычей по моей спине, от чего я перепугалась, проснулась и заорала.
— А-а-а-а!!! Ро-оон! Помоги, кто это?! О-о-ой!
Рон вскочил и вместо того, чтобы бежать за вором бросился ко мне.
— Что?! Что с тобой?! Ты жива?
Меня колотила крупная дрожь.
— О-ох. Жива. Кажется.
Воришка скалил зубы с верхушки дерева. Похоже, он смеялся.
— Это мàлфин.
Рон поднял с земли шишку и запустил ею в вора.
Мàлфин спрятал за ствол наглую физиономию и заухал, как филин.
— Ух, ух, у-у-у-ух!
Теперь он не просто смеялся — хохотал во весь голос.
