Яцек Пекара - Меч ангелов (ЛП)
– Ну, это мы ещё посмотрим. - Элемозинарий поднял указательный палец и значительно посмотрел на меня. - Ибо отец настоятель весьма подробно известил нас о том зле, что терзает благочестивую паству Господню в Столпене, и которое могут истребить лишь люди глубокой веры.
– О да, наверное... - Ответил я, и был уже почти уверен, что, оставаясь в городке, я влез в очередные неприятности, которых, как человек спокойный, желал бы избежать.
– Ладно, ладно… Позвольте, господа, я займусь письмом святому епископу, которое я обещал отправить ему по прибытии. Отец настоятель, можно вас попросить?
– Безусловно, брат, но только я в раздумьях, Бог свидетель, где мне разместить достойных господ, что изволят вас сопровождать…
– Не беспокойтесь о комнатах, - перебил Сфорца. - Почтенные граф и графиня Шейфолк и их свита гостят в замке господина де Фриза. Они лишь пообещали сопроводить меня сюда и после вернутся к охоте. Только я и благородный рыцарь ла Гуардиа попросим предоставить нам любой угол, где мы могли бы спокойно предаться благочестивым размышлениям.
– Конечно, и не какой-нибудь угол! - Настоятель замахал ладонями, но его лицо выражало явное облегчение от того, что городу на шею не сядет орда капризных аристократов. – У меня в усадьбе есть прекрасные покои, которые как раз были отремонтированы в этом году к приезду благочестивого епископа, который, Господь его благослови, только представьте, братья, соизволил у нас гостить целых два дня!
Элемозинарий с явной скукой слушал поток красноречия достойного настоятеля, но терпеливо его не прерывал. В конце концов, однако, священники оставили меня в комнате наедине с рыцарем де ла Гуардиа, и в течение минуты мы молчали, вслушиваясь в утихающий голос настоятеля, который рассказывал Сфорце о пере из крыла архангела Гавриила. Наконец, я прочистил горло.
– Что ж, - произнёс я. – Если я вам больше не нужен, господа, я пойду, огляжу городок…
– Если позволите... – Он посмотрел в мою сторону, и я заметил, что его ледяные голубые глаза как-то не подходят к этому красивому, почти девичьему лицу. - Могу я с вами переговорить?
– С большим удовольствием, - ответил я.
– Вы что-нибудь слышали о... – он на миг прервался. - О человеке, называемом Весёлым Палачом из Тианнона?
– Слышал. - Я неопределённо пожал плечами. – Могу я узнать, почему вы спрашиваете?
– И что вы о нём думаете?
Я не переношу, когда кто-то вопросом отвечает на вопрос, особенно потому, что не привык к такому поведению. Так уж, любезные мои, устроен мир, что исследование знаний собеседников является обязанностью инквизиторов. А не наоборот. В этот раз, однако, я решил не спорить с Родриго, тем более, что предмет беседы того не стоил.
– Удивляюсь, что он ещё жив, - ответил я искренне. – Мне, конечно, трудно судить всего лишь на основании услышанных там-сям сплетен. Однако того, что я слышал, хватает, чтобы не питать к нему особого уважения.
Де ла Гуардиа покачал головой, но я не знал, соглашается он с моими словами или же лишь принимает их к сведению.
– Я полагаю, что вы получите возможность составить личное мнение, - сказал он наконец. - Поскольку брат Сфорца сообщил мне, что Весёлый Палач вскоре прибудет в Столпен.
Я было хотел сказать: "вы шутите", но вовремя сдержался. Рыцарь определённо не шутил и не имел причин меня обманывать. Я также не заметил, чтобы его радовала перспектива появления в Столпене Весёлого Палача, и в этом наши взгляды, безусловно, совпадали.
– Вот как, - только и сказал я.
– То, что делает этот человек, отвратительно, и я рад, что вы разделяете моё мнение, - продолжил де ла Гуардиа, и, хотя я не понял, как он пришёл к такому выводу, в целом у меня не было никаких причин его оспаривать. - В конце концов, во имя Бога живого, грешник должен получить... не только страдания, но и... уважение. - Слова он подбирал с явным трудом и сейчас уставился куда-то выше моей головы. - Я надеюсь, вы со мной согласны?
– Именно этому и обучены инквизиторы, - спокойно ответил я. - Вы совершенно правы, господин.
– В конце концов, даже они... - Он махнул рукой в воздухе, но я понял, что он имел в виду еретиков, колдунов и ведьм. - Они создания Божии, и наша задача состоит в том, чтобы восстановить славу Господа, и утвердить их в лоне Церкви. Вернуть им достоинство, которое они утратили, связавшись с нечистой силой. Не так ли?
Я не скажу, что мне понравилось слово "наша" из его уст, ибо возвращение грешников Господу было делом моим и других инквизиторов, а не дворянчиков из благородных домов, которые поняли, что придворные забавы и набеги на соседей им уже наскучили. Но, за исключением этого, рыцарь де ла Гуардиа был свято прав. Но ещё интереснее было то, что теперь он показался мне значительно более сложным человеком, чем мне показалось с первого взгляда.
– И в этот раз я с вами соглашусь. - Я кивнул головой. - И всё же, справедливости ради, я должен признать, что, по дошедшим до меня слухам, действия палача из Тианнона хоть и отвратительны, но эффективны. Потому его услуги и пользуются спросом.
– И я слышал то же, - серьёзно сказал он. Он погладил подбородок таким жестом, словно ожидал найти там густую бороду, но отдёрнул руку. - Я бы понял, если бы подобные методы применялись в деле о воровстве или убийстве, но мне сложно понять, как благочестивый брат Сфорца может использовать такого... помощника.
– С этим я не могу ничего поделать, - сказал я. - Так же, как, при всём уважении, и вы не сможете. Брат Сфорца наделён полномочиями Святейшим Папой, и мы можем лишь предложить ему совет или помощь, если он того пожелает.
То, что я сказал, не вполне соответствовало истине, но в целом никто посторонний не разбирался в необыкновенно запутанных служебных взаимоотношениях и ступенях церковной и инквизиционной иерархии. В конечном итоге, последняя папская энциклика ещё более усложнила и без того удивительно запутанную ситуацию. Сведущие в кодексах юристы утверждали всякий раз то одно, то другое, в зависимости от того, были они ближе к Хезу или же к Апостольской Столице. В конечном итоге, и Его Преосвященство епископ Хез-Хезрона также не облегчал нам ситуацию. Помимо того, что он являлся номинальным главой Инквизиториума, он и сам неплохо умел влезть в шкуру инквизитора. К этому всему добавьте ещё претензии императора, который тоже стремился влезть в духовные дела, да и всё чаще раздавались гневные вопли имперского парламента, который стремился доказать, что ему принадлежит последнее слово не только в светских делах. И уж поверьте, любезные мои, что всё это не способствовало эффективному изобличению и искоренению ересей, а тому, что хоть кто-то ещё боролся с еретиками и отступниками, мы обязаны лишь тихому и терпеливому смирению Инквизиториума, который старался выполнить как можно лучше свою работу, невзирая на возрастающие на глазах препятствия. Тем не менее, Святейший Папа имел полное право наделить кого-то своими полномочиями, и весьма небезопасно было этим полномочиям препятствовать. Ибо в подобном случае легко можно было угодить на допрос в Замок Ангелов. А поскольку наследник Господа нашего, ключарь Царства Небесного, не имел лишнего времени, несчастный виновник мог провести и полжизни в маленькой неуютной камере, напрасно ожидая, что кто-нибудь захочет выслушать его оправдания. По правде говоря, нынешний Папа отличался куда большей терпимостью, чем его достойный предшественник (погибший в результате несчастного случая на охоте), но мне, в любом случае, следовало соблюдать сугубую осторожность. Когда-то мне случилось беззаботно поддаться искушению поступить против воли церковных сановников, и только лишь благодаря вмешательству Внутреннего Круга Инквизиториума мне удалось выйти из этого затруднения одним куском. Однако же я не мог всегда полагаться на помощь Круга. В конечном итоге, пользуясь всякий раз его милостью, я проявил бы достойную сожаления слабость, и, следовательно, оказался бы недостоин того внимания, которое Круг неожиданно соизволил на меня обратить.
