Лилия Касмасова - Инферняня (СИ)
— Что? — переспросила я.
— В кино, театр… — не обращая внимания на Томаса, сверлил меня глазами Бизон: — Куда пожелаешь, Алисия.
Ах, как он произносит мое имя! И какой шикарный мужчина, боже мой. Как его глупая жена могла с ним развестись? Из‑за чего? Он же безумно обаятелен!
— Отлично, — говорю я и чувствую, что расплываюсь в улыбке.
— Вообще‑то я сказал Алисии, что ты человек, который везде вхож и поэтому можешь нам помочь…
— Точно! — сказал Бизон. — Вспомнил, сегодня вечеринка у Тэми. Ну как?
— У Тэми? — не поняла я.
— У Тэми Мур, конечно же…
— Я не о том, Бизон, — строго сказал Томас.
— Зато я о том, — ответил прекрасный Бизон и подмигнул мне.
— Алисия, — воззвал ко мне раздраженно Томас. — Мы же пришли узнать о Вивиан Джемисон!
Ох. Совсем у меня голова закружилась, что это я!
— Там и Джемисон будет, — сказал Бизон.
Я сделала как можно более серьезное лицо — и кажется, у меня что‑то и получилось, потому что Бизон посмотрел на меня с недоумением, а потом с сочувствием спросил:
— Зуб заболел?
— Что? — сказала я.
— Я отвезу тебя к лучшему дантисту, детка. Прямо сейчас. Такое нельзя откладывать.
— Нет — нет — нет! — отмахиваюсь я испуганно.
— Не бойся. Я сам — только к нему! И смотри! — он улыбнулся, демонстрируя бело — голубую, блестевшую как лучшая сантехника, улыбку. — Он лечит совсем без боли. Вот увидишь.
— Да не болит у меня ничего! — закричала я.
— Да не думай, я все оплачу, — слегка огорченно просипел Бизон.
Томас протяжно и обреченно вздохнул.
— Мы по делу, — сказала я твердо.
— Для тебя я наизнанку вывернусь, — пообещал Бизон и взял меня за руку.
— Вивиан Джемисон, замужество, ребенок, — проговорил мне на ухо Томас.
— Бизон, — сказала я. — Вы не знаете, у Вивиан Джемисон есть ребенок?
— Если и есть, — горячо заговорил Бизон, — то я тут ни при чем. У нас всегда были чисто дру…
— Я знаю, что вы ни при чем, — отрезала я. Ну до чего же он односторонне все воспринимает! Но, выходит, о ребенке он ничего не знает.
А Бизон между тем продолжал:
— Настолько дружеские, что почти всю первую половину этого года мы не виделись. Она сказала, что болеет какой‑то свинкой — ангинкой или чем еще… Но, мол, для других это опасно… Я приходил ее проведать, а она мне и носа не показала. Зато я видел ее нового камердинера или как там их, дворецкого…
Мы, разумеется, не останавливали его, так как он наконец‑то начал говорить нечто не просто разумное, а как раз таки самое нам интересное. А он, видимо, по привычке балаболить в микрофон с утра до ночи и не думал сам остановиться.
— Да только я сразу просек, что никакой он не дворецкий, — самодовольно говорил Бизон.
— А кто? — сорвалось у меня.
— Хы, ясное дело. Только я не понял, чего она его скрывает. Может, он из знати какой — английской там…
— Может быть, — так глубокомысленно сказал Томас, что мне сразу стало понятно — притворяется, что версию Бизона воспринимает всерьез. А потом небрежно добавил: — А как он выглядел, любопытно?
— Смазливый такой мужичок, — с презрением сказал Бизон. — Усики холеные, лицо загорелое, волосы светло — русые… Думаешь, усы наклеенные? — произнес он задумчиво.
— Вполне возможно, — сказал Томас, а сам посмотрел на меня и поднял брови.
Гермес жил у Вивиан. И Вивиан была затворницей, потому что скрывала свою беременность. М — да.
— Так ты пойдешь со мной на вечеринку? — Бизон все еще держал меня за руку, я и не замечала.
— Пойдет, — сказал Томас.
Что? Я округлила на него глаза.
— Отлично, детка, — Бизон поцеловал мне руку. — Куда за тобой заехать?
— Я завезу ее сюда, — ответил Томас.
— К девяти, — сказал Бизон. — Не люблю являться рано, когда все трезвые и скучные. Хы — хы.
Мило. Я почувствовала себя рабыней на невольничьем рынке. Хотя… рабынь не приглашали на голливудские вечеринки.
Когда мы вышли, я спросила Томаса:
— Почему ты сказал, что Сиплый Бизон ненавидит женщин?
— Потому что если б я сказал, что он их любит до умопомрачения, ты бы не поверила.
Мы сели в машину, Томас завел мотор.
— Так, — сказал Томас. — Тебе нужно вечернее платье и, вообще, к стилисту.
— Да? Хорошо. А зачем я иду на вечеринку, не сообщишь? Вивиан меня съест.
— Не попадайся к ней на глаза. А вот она, как и ее режиссер, должна быть в твоем поле зрения, в то время как я заберусь к ним в дом. И если они соберутся домой, ты их постараешься задержать.
Хотела я было сказать, что почему бы не наоборот, и почему ему достается самая важная часть работы. Но, положа руку на сердце, скажите, что бы вы предпочли: тусоваться на звездной вечеринке или залезать в чужой дом? Поэтому я смиренно ответила:
— Ладно… Ты что же, хочешь украсть у нее Петера?
— Да.
— Но она же его мама!
Томас сказал сухо:
— Формально у тебя, а значит, и у Корпорации — договор с Гермесом. Но если он забрал ребенка незаконно, то предстоит разбирательство. Если Вивиан забрала ребенка незаконно, тоже требуется разобраться. В любом случае, они не имели права вводить в заблуждение служащих Би — Би — Си.
Мы подъехали к Корпорации.
— Конечно, — сказал Томас, — лучше бы ты его забирала, меня он почти не знает. Разревется еще. Ну ничего. В Корпорации ты его встретишь.
Боже, боже мой. Я — под руку с самым шикарным мужчиной (А Бизон чудо как хорош в смокинге!) — захожу в самый шикарный дом на свете! Вокруг толпятся голливудские звезды… Не хватает только красной дорожки и вспышек фотокамер. И тогда я просто потеряю сознание от восторга. А и правда, меня во всем блеске что же, никто не сфотографирует? Кэтрин же не поверит, когда я ей все расскажу. Хотя пожалуй, поверит — она верит всем подряд! Был у нее как‑то парень, который никогда за себя не платил — ни в кафе, ни в кино, даже попкорн не покупал (я уж молчу, чтобы он заплатил за нее). Объяснял он это тем, что ему его странная религия не позволяет пользоваться деньгами. И она платила за него полгода, пока однажды не увидела, как он покупает себе дорогущую игровую приставку! (Видимо, как раз на те деньги.)
— А нас будут фотографировать? — спросила я у Бизона.
— Это частная вечеринка, — сказал он мне на ухо.
— И что это значит?
— Значит, нет… Ты гляди, какие у нее буфе… — он не договорил и виновато взглянул на меня.
— Мощные буфера, — сказала я.
— Извини, — сказал он. — Твои нисколько не…
— Не надо, — я предостерегающе подняла руку. Не хватало только, чтобы он начал обсуждать мои анатомические особенности.
