Евгений Щепетнов - Монах. Боль победы
Ополоснувшись, Шанти повернула к берегу, и уже подплывая, приняла облик девушки, той, кем когда-то была во время нападения на трактир бандитов — темноволосой, стройной, с фигурой как у рыжеволосой красотки, какой она привыкла бродить по дворцу. Образ рыженькой погубительницы мужских сердец она решила не принимать — слишком уж запоминающейся была её внешность, могли и заметить, запомнить. Шпионов Гортаса в Анкарре хватало.
Из воды она выходила как морская богиня из людских легенд, и топча босыми ногами скрипучую гальку, пошла туда, где оставила одежду.
Подойдя ближе, учуяла запах пота, наркотических курений и дешёвого спиртного — за кустом, у её одежды, возились четверо в полувоенной форме, возрастом от двадцати до тридцати лет, по виду типичные рекруты-новобранцы. Она насмотрелась их — толпами приходящих в Анкарру по призыву императрицы.
Парни ошалело уставились на обнажённую красотку, потом один из них, рыжеватый, лет тридцати, с угрястым крупным лицом и здоровенными ручищами молотобойца, с придыханием сказал:
— О господи! Счастливый день! Парни, вы посмотрите, кто тут у нас есть! Я не был с бабой уже три дня, и последней была вонючая беззубая старая проститутка с чирьем на шее! О Боже! Иди к нам, цыпочка, иди в папочке! — парень встал и впиваясь глазами в прелести девушки, поманил её пальцем.
— Хург, может не надо? — недоверчиво спросил один из парней, худой парнишка лет двадцати — она на мою сеструху похожа. Представь, у тебя была б сестра, и кто-то её обижал? Тебе приятно было бы?
— Иди на хрен отсюда, чистоплюй! — выругался рыжий — не хочешь, иди со своим кулаком балуйся, а мне баба нужна! Глянь, она уже разделась для нас!
— Не трогай, я сказал — Хург вырвал из рук рыжего платье Шанти, и кинув ей в руки, преградил дорогу — девчонка чистая, домашняя, невинная, какого чёрта ты к ней вяжешься?!
— Ах ты сука… — рыжий сделал незаметное движение, и Хург вдруг вздрогнул, согнулся и упал на гальку, держась за живот — получи, тварь! Против меня идти, гнида!
В руке рыжего заблестело лезвие ножа, с которого падали капли крови.
— Иди сюда, сучка! Удовлетворишь нас троих, останешься жива!
— Какой там жива — буркнул один из парней, продолжавших потрошить мешок Шанти — ты Хурга замочил, а если кто узнает? Валить её надо. Тем более что баба не простая — глянь, какая одежда дорогая, видать из благородных!
— Да мне по хрену, из простых она, или из благородных. Дырки у неё такие же, как у всех. Иди сюда, сучка! Да, да, ближе! — ухмыльнулся рыжий и замер, вытаращив глаза и болтая ногами в воздухе. Стройная грудастая красотка одной рукой взяла его за горло и без напряжения приподняла над землёй.
Секунду он висел, пытаясь схватить воздух широко разинутым посиневшим ртом, потом сообразил, и попытался ударить её девушку ножом, который держал в руке, но лезвие лишь скользило по чему-то твёрдому, как стекло. Потом его сознание погасло.
Шанти тряхнула рукой, как кошка, играющая с мышью, шея преступника с сухим треском сломалась и он обвис, как кукла.
Второй, что рылся в мешке и предлагал её убить, вскочил… но не успел сделать и шагу — драконица сбила его ногой, так, что он упал ничком, затем ударом пятки сломала позвоночник.
Третий успел отбежать метров на пять, когда ему в затылок влетел камень, размером с кулак взрослого мужчины, раздробив череп и убив его наповал.
Шанти осмотрелась вокруг — больше никого не было. Подумала, и наклонившись над Хургом, попытавшимся её защитить, перевернула его на спину.
Парень был ещё жив, но скорее всего — ненадолго. Нож рыжего вспорол ему живот, и сквозь прорезь в рубахе виднелись сизые петли кишок, залитые густой кровью и своим содержимым. Парень застонал и открыл глаза, широко раскрывшиеся при виде девушки. Потом скосил глаза и увидел лежащих на берегу «товарищей», не подающих признаков жизни.
— Ты… кто? — спросил он с трудом.
— Я Шанти. А ты?
— Я Хург. Ты прости, что напугали тебя… этот Грох такая гадина…
— А как ты оказался с ним вместе?
— Мы из армии Гортаса… рекруты. Забрали из дома… на войну… пригнали сюда… а еды мало… жалование задерживают, вот мы и ходим на промысел. Воруем… с огородов выкапываем. Рыбу ловим. Я раньше не ходил с Грохом… но меня Жатор уговорил… говорит — он удачливый, всегда с добычей. А он тварь оказался. Грабит людей. Я хотел уйти от него… ругались… вот, тебя встретили. Прости, что так вышло. Я бы не дал тебя обидеть, если бы смог.
— А ты и не дал — вздохнула Шанти, и подумала о том, что люди всё-таки не такие гады, как казалось бы. Вот, парнишка — умер за неё. А она стояла и смотрела, пока эти разбойники наговорят побольше, чтобы её совесть не мучила. А единственный приличный тут человек погиб. Но откуда она знала, что тот негодяй схватится за нож?!
— Ты похожа на сестрёнку — улыбнулся парень — такая же красивая, такая же…
Его глаза закатились. Хург умер.
Шанти с досадой подумала о том, что даже не знает — оттуда он, из какой деревни… хоть родителям бы сказать, где он лежит. Пошарила у него по карманам — пусто, ничего, чтобы могло указывать на то, откуда он пришёл. Потом заметила тонкую серебряную цепочку на груди парня — крестик, больше ничего.
Рядом застонал тот, кому она сломала позвоночник. Он не мог шевелить ногами, но пополз в сторону на руках, спасаясь от страшной «богини», вышедшей из моря.
Шанти проводила его взглядом, потом встала. Сделала к нему пару шагов… передумала, вернулась и закрыла глаза Хургу.
Снова пошла к раненому и не раздумывая, схватила за голову обеими руками и свернула ему шею. Обшарила карманы — нашла пару серебряных монет, немного медяков, несколько цепочек и медальонов — нахмурилась. Банда действительно занималась грабежом и убийствами. Вот тебе и рекруты…
Трупы бандитов Шанти оттащила в воду, и отплыв подальше пустила в свободное плавание. Акулы сожрут.
Немного подумав — что делать с телом Хурга, она решила его похоронить. Так-то Шанти не была сентиментальной, да и знала Хурга всего несколько минут, но ей показалось неверным бросить его на корм акулам, или же оставить гнить на берегу. Он вступился за неё, не пожалел жизни, и она должна оказать ему уважение. Последнее уважение. Всё-таки это был правильный человек.
Она приняла облик драконицы и мощными когтистыми лапами стала рыть могилу под высокой сосной. Корни дерева рвались как нитки, под напором полуторатонной землеройной машины, и через пятнадцать минут могила была готова.
Шанти отнесла Хурга к яме, аккуратно положила, накрыв лицо рубахой, сорванной с убитого бандита, а потом закидала рыхлой супесью пополам с галькой. Постояла, вспоминая, что должна сделать по людским канонам, и так и не вспомнила ни одной людской молитвы. Просто сказала:
