Кира Касс - Единственная
В ее глазах что-то блеснуло, и она несколько раз моргнула, снова глядя прямо пред собой.
– Если все закончится так, как я подозреваю, ты сможешь называть меня мамой на законных основаниях.
Теперь настал мой черед смаргивать слезы. Не то чтобы я собиралась позволить кому-то занять место моей матери, но мысль о том, что меня со всеми моими недостатками принимает мать человека, за которого я могу выйти замуж, тронула до глубины души.
Селеста оглянулась на нас и, увидев, чем я занята, подбежала к нам:
– Как это мило! Улыбочку!
Я нагнулась и обняла королеву Эмберли, а она сжала мои запястья. После этого мы все столпились вокруг нее и наперебой принялись уговаривать сфотографироваться с нами. В конце концов нам все-таки удалось заставить ее состроить забавную рожицу на камеру. Служанки сфотографировали нас, чтобы мы все присутствовали на снимке, и к концу дня я могла с чистой совестью сказать, что это был самый лучший день из всех, проведенных мной во дворце. Впрочем, я подозревала, что таковым он будет оставаться недолго. На носу было Рождество.
Служанки были заняты приведением моих волос в порядок после неуклюжей попытки Элизы соорудить из них высокую прическу, когда в дверь постучали.
Мэри поспешила открыть. В комнату вошел гвардеец, имени которого я не знала, но частенько видела во дворце, и практически всегда рядом с королем.
Служанки сделали перед ним книксен, и я почувствовала, как меня охватывает тревога.
– Леди Америка, король приказал вам немедленно явиться к нему, – отчеканил гвардеец, остановившись передо мной.
– Что-то случилось? – холодея, спросила я.
– Король ответит на все ваши вопросы.
Я сглотнула. В голову немедленно полезли самые разные ужасы. Моим родным грозит какая-то опасность. Король нашел способ исподтишка наказать меня за то, что осмелилась ему перечить. Ему стало известно, что я тайком покидала дворец. Но, пожалуй, самой пугающей была мысль о том, что кто-то узнал о моей связи с Аспеном и теперь нам обоим предстоит заплатить за это.
Я попыталась выбросить эти мысли из головы. Не хотела, чтобы король Кларксон видел мой страх.
– Что ж, ведите.
Я поднялась и двинулась за гвардейцем, на ходу бросив взгляд на горничных. Лица у них были встревоженные, и я немедленно пожалела, что посмотрела на них.
Мы прошли по коридору и поднялись по лестнице на третий этаж. Я не очень понимала, куда деть руки, и то поправляла прическу и платье, то ломала пальцы.
Когда мы шли по коридору, я увидела Максона, и мне стало немного легче. Он остановился у входа в комнату, поджидая меня. В его взгляде не было тревоги, впрочем, он куда лучше научился скрывать свой страх, чем я.
– В чем дело? – прошептала я.
– Мне известно не больше твоего.
Гвардеец встал на посту у двери, а Максон провел меня внутрь. Вдоль одной из стен просторной комнаты тянулись заставленные книгами полки. На пюпитрах стояло несколько карт. По меньшей мере три из них были картами Иллеа, испещренными пометками разных цветов. За широким столом, держа в руках лист бумаги, сидел король.
При виде нас с Максоном Кларксон распрямился.
– Что ты сделала с итальянской принцессой? – осведомился он, глядя на меня в упор.
Я застыла. Деньги. Я совершенно о них забыла. Обвинение в организации тайных поставок оружия людям, которых король считал своими врагами, было намного серьезнее всех тех сценариев, к которым я готовилась.
– Я не очень понимаю, что вы имеете в виду, – солгала я, глядя на Максона.
Тот, хотя и был полностью в курсе дел, сохранял полное спокойствие.
– Десятилетиями мы пытались заключить с итальянцами союз, а тут вдруг итальянская королевская семья ни с того ни с сего приглашает нас нанести им визит. Однако, – король вгляделся в письмо и пробежал его глазами в поисках нужного места, – а, вот оно. «Для нас будет огромной честью, если ваше величество с семьей удостоит нас своим посещением, и мы выражаем надежду, что леди Америка сможет сопровождать вас в путешествии. После знакомства со всеми девушками Элиты мы не представляем в качестве преемницы королевы никого более подходящего, нежели она». – Король вновь посмотрел на меня. – Что ты с ней сделала?
Поняв, что самого страшного удалось избежать, я слегка расслабилась:
– Я всего лишь старалась быть любезной с принцессой и ее матерью, когда они гостили у нас. Я и понятия не имела, что так им понравилась.
Король Кларксон закатил глаза:
– Ты ведешь какую-то игру. Я наблюдал за тобой. Ты здесь явно с какой-то целью, и эта цель определенно не он.
При этих словах Максон взглянул на меня. Лучше бы мне не видеть промелькнувшего в его глазах сомнения.
– Это не так! – покачала я головой.
– Тогда каким образом девушка без средств и без связей могла добиться для нашей страны того, чего мы пытались достичь много лет? Каким образом?
В глубине души я знала, что он упускает некоторые факты. С другой стороны, это Николетта предложила мне свою помощь, это она спросила, может ли оказать какую-то поддержку делу, которое считало правым. Если бы он обвинил меня в чем-то таком, в чем я действительно была виновата, его повышенный тон был бы пугающим. Сейчас же он прозвучал для меня по-детски.
А потому я спокойно ответила:
– Вы же сами поручили нам развлекать иностранных гостей. В противном случае я никогда не познакомилась бы с этими женщинами. И это она написала письмо, в котором приглашает меня приехать. Я не напрашивалась в гости. Может, если бы вы были более приветливыми, то давным-давно заключили бы союз с Италией.
Он поднялся во весь рост:
– Думай. Что. Говоришь.
Максон обнял меня за плечи:
– Пожалуй, тебе лучше уйти, Америка.
Я с радостью поспешила к двери, горя желанием оказаться где-нибудь подальше от короля. Однако это явно шло вразрез с его планами.
– Стой! Я еще не все сказал! – рявкнул он. – Их письмо меняет положение дел. Мы не можем аннулировать Отбор, рискуя вызвать недовольство итальянцев. Они обладают большим влиянием. Если они будут на нашей стороне, это откроет для нас множество дверей.
Максон кивнул, совершенно не расстроенный. Он и так не собирался отправлять нас по домам, но мы должны были подыгрывать королю, чтобы он считал, что управляет ситуацией.
– Поэтому нам придется затянуть Отбор, – заключил он. У меня упало сердце. – Нужно дать итальянцам время свыкнуться с другими вариантами, чтобы они не оскорбились. Пожалуй, нужно запланировать поездку туда на ближайшее время, дать возможность блеснуть всем остальным.
Вид у него был такой самодовольный, такой гордый своим решением. Интересно, как далеко он зайдет? Подготовит Селесту? Или организует приватную встречу Крисс и Николетты? Пожалуй, он вполне может попытаться выставить меня перед итальянцами в невыгодном свете, как сделал это на Осуждении. С него станется. Если он пойдет на все, но не афишируя свою к этому причастность, не думаю, что у меня много шансов.
А если отвлечься от политической стороны, больше времени означает больше возможностей опростоволоситься.
– Отец, я не уверен, что подобное решение что-то даст, – вмешался Максон. – Итальянки уже знакомы со всеми кандидатками. Если они выказывают предпочтение Америке, то, должно быть, они нашли в ней что-то такое, чего нет в остальных. Ты не сможешь заставить их.
Король пригвоздил Максона ядовитым взглядом:
– То есть ты готов объявить о своем выборе прямо сейчас? Отбор окончен?
Сердце у меня перестало биться.
– Нет, – ответил Максон таким тоном, будто одна мысль об этом была нелепой. – Я просто не уверен, что ты предлагаешь верный путь.
Король Кларксон подпер подбородок ладонью и перевел взгляд сначала с Максона на меня, потом обратно, словно мы были уравнением, которое он никак не мог решить.
– Она должна доказать, что ей можно доверять. А до тех пор ты не можешь ее выбрать, – непререкаемым тоном произнес он.
– И каким образом ты предлагаешь ей доказать это? – осведомился Максон. – Что именно она должна сделать, чтобы ты удовлетворился?
Король сдвинул брови. Судя по всему, вопрос сына его позабавил. После непродолжительного размышления он вытащил из ящика тонкую папку:
– Даже не принимая во внимание твою недавнюю выходку в эфире «Вестей», в последнее время между кастами начались небольшие трения. Я хотел найти способ… немного утихомирить недовольных, но мне пришло в голову, что такой свежий, молодой и, не побоюсь этого слова, популярный человек, как ты, может справиться с этим лучше, чем я. – Подвинув ко мне папку, он продолжил: – Похоже, народ прислушивается к твоим песням. Быть может, ты споешь для них одну моего сочинения.
