Кира Касс - Единственная
Я вздохнула с облегчением. Я очень надеялась, что чувства Максона ко мне достаточно сильны, чтобы он не захотел со мной расставаться, но теперь, после нашего разговора с девушками, мне не хотелось, чтобы их тоже отправили по домам.
– И потом, – добавил он, просияв, – видела бы ты, что пишут в прессе.
– А что? Что-то случилось? – заволновалась я, придвигаясь к нему.
– Ты снова произвела фурор. Пожалуй, даже я сам не до конца понимаю, какие умонастроения царят в стране. Такое впечатление, будто… будто люди знают, что положение может измениться. Отец управляет страной примерно теми же методами, какими пытается удержать в узде меня. Он убежден, что лишь он один способен принимать правильные решения и потому навязывает их людям силой. И, судя по тому, что я прочитал в дневниках Грегори, так повелось издавна. Но никто больше не хочет так жить. Люди хотят иметь выбор. – Максон покачал головой. – Ты внушаешь ему ужас, но он не может отправить тебя домой. Народ обожает тебя, Америка.
Я сглотнула:
– Обожает?
Он кивнул:
– И… и я отношусь к тебе примерно так же. А поэтому, что бы он ни говорил и ни делал, не теряй веры. Это еще не конец.
Я зажала рот ладонью, совершенно потрясенная этой новостью. Отбор продолжается, у нас по-прежнему есть шансы, и, если верить словам Максона, я пользуюсь все большей народной поддержкой.
Однако, несмотря на хорошие новости, одна вещь по-прежнему не давала мне покоя.
Я опустила глаза, почти страшась задать вопрос.
– Я знаю, вопрос прозвучит глупо… но… Дочь французского короля – это кто?
Максон немного помолчал, потом присел на кровать:
– Ее зовут Дафна. До Отбора она была единственной девушкой, с которой я был по-настоящему знаком.
– И?
Он печально усмехнулся:
– И я слишком поздно понял, что ее чувства ко мне успели перерасти из чисто дружеских в несколько более глубокие. Но я не ответил на ее чувства. Не мог.
– Она тебе просто не нравилась или…
– Америка, не надо. – Максон взял меня за руку и заставил посмотреть на него. – Дафна – мой друг. И только. Я всю жизнь ждал тебя, вас всех. Это была моя единственная возможность найти себе жену, и я знал об этом, сколько себя помню. Между мной и Дафной никогда не было ни намека на романтические отношения. Мне и в голову не приходило рассказывать тебе о ней, и, уверен, отец упомянул ее имя в твоем присутствии лишь ради того, чтобы заставить тебя лишний раз усомниться в себе.
Я закусила губу. Король слишком хорошо изучил мои уязвимые места.
– Америка, я же вижу, что с тобой происходит. Ты сравниваешь себя с моей матерью, с остальными девушками, со своими представлениями о себе идеальной, а теперь готова начать сравнивать с человеком, о существовании которого еще несколько часов назад даже не подозревала.
Он попал в точку. Я уже гадала, была ли она красивее меня, умнее меня и насколько кокетливо звучало в ее устах имя Максона, произнесенное с французским акцентом.
– Америка, – сказал он, обхватив мое лицо ладонями, – если бы я питал к ней какие-то чувства, то рассказал бы тебе об этом. Ты ведь рассказала мне о своем прошлом.
У меня засосало под ложечкой. Я не была до конца честна с Максоном. Но сейчас, когда его глаза пытливо заглядывали в мои, не думать об этом было так просто. Когда он так смотрел на меня, я готова была забыть обо всем на свете. Я так и сделала.
Я прижалась к груди Максона и обвила его руками. Нигде на свете мне не хотелось находиться больше, чем в его объятиях.
Глава 21
Селеста стала душой созданного нами сестринства. Именно ей принадлежала идея притащить в Женский зал всех наших служанок и кучу больших зеркал и попытаться самим изменить наш внешний вид. Практической пользы в этом никакой не было, поскольку мы едва ли могли тягаться с дворцовыми профессионалами, которые уже успели поработать над нашим обликом, но мы все равно получили массу удовольствия.
Крисс приложила кончики моих волос ко лбу:
– А ты никогда не думала обрезать челку?
– Пару раз, – призналась я, сдувая бахрому волос, норовящую попасть в глаза. – Но мою сестру челка в конце концов всегда начинает бесить, так что я так и не решилась.
– Думаю, тебе бы пошло, – развеселилась Крисс. – Я как-то подстригала челку моей кузине. Если хочешь, могу и тебе сделать.
– Конечно-конечно, – подала голос Селеста. – Подпусти ее с ножницами к своему лицу, Америка. Отличная идея.
Мы все так и покатились со смеху. До меня даже донесся негромкий смешок из дальнего конца зала. Я обернулась и увидела, что королева, плотно сжав губы, пытается читать лежащее перед ней досье. Я боялась, что наша затея покажется ей неподобающей, но, по правде говоря, пожалуй, никогда еще не видела ее такой веселой.
– Обязательно нужно сфотографироваться! – сказала Элиза.
– У кого-нибудь есть камера? – спросила Селеста. – Я в этом деле профи!
– У Максона есть! – воскликнула Крисс. – Подойди-ка сюда на минуточку, – подозвала она служанку, помахав ей рукой.
– Так, погодите. – Я взяла лист бумаги. – «Ваше высочайшее высочество, ваши смиренные поклонницы из Элиты нижайше просят вас одолжить им на время самую скромную из принадлежащих вам камер для…»
Крисс захихикала, а Селеста покачала головой.
– О! Вот и случай поупражняться в женской дипломатии, – заметила Элиза.
– Такая что, существует? – удивилась Крисс.
– Да какая разница? – тряхнула волосами Селеста.
Минут двадцать спустя Максон постучал в дверь и, слегка приоткрыв ее, просунул нос в щелку.
– Можно войти?
– Нет! – отрезала подбежавшая Крисс. – Нам нужна только камера.
И, выхватив фотоаппарат у него из рук, она захлопнула дверь перед носом Максона.
Селеста с хохотом повалилась на пол.
– Чем вы таким там заняты? – поинтересовался он из-за двери.
Но мы все загибались от смеха и потому никак не могли ответить.
Мы принялись кривляться, принимая самые разнообразные позы и рассылая воздушные поцелуи. Селеста учила нас, как правильно «работать со светом».
Крисс с Элизой распростерлись на диване, а Селеста, забравшись на спинку, стала снимать их сверху. Я оглянулась на королеву и увидела, что та довольно улыбается. Мне показалось несправедливым, что она не участвует в общем веселье. Я взяла щетку и поспешила к ней.
– Леди Америка! – приветствовала она меня.
– Можно я вас причешу?
На ее лице, сменяя друг друга, отразились сразу несколько эмоций, но она лишь кивнула и негромко произнесла:
– Конечно.
Я подошла поближе и, взяв прядь ее роскошных волос, принялась водить по ним щеткой, время от времени поглядывая на остальных девушек.
– Радостно видеть, что вы ладите друг с другом, – заметила она.
– Мне тоже. Они мне нравятся. – Я немного помолчала. – Простите меня за то, что случилось на Осуждении. Я знаю, не должна была так поступать. Просто…
– Знаю, милая. Ты все уже объяснила раньше. Это нелегкая задача. К тому же, как нарочно, преступник тебе достался хилый и немощный.
Только сейчас я осознала, насколько далека королева от происходящего. А может, она просто сознательно предпочитала не знать о муже ничего плохого.
Точно прочитав мои мысли, она произнесла:
– Мне известно, что ты считаешь Кларксона жестоким, но он неплохой человек. Ты и представить себе не можешь, какая ответственность лежит на нем и какой это колоссальный стресс. Каждый из нас справляется с этим по-своему. У него порой случаются вспышки гнева, мне требуется частый отдых, Максон предпочитает сводить все к шутке.
– Да, он такой, – засмеялась я.
– Вопрос в том, как с этим будешь справляться ты? – Она повернула ко мне голову. – Мне кажется, горячность – одна из лучших твоих черт. Если ты научишься держать ее в узде, из тебя выйдет отличная принцесса.
– Простите, что разочаровала вас.
– Нет-нет, дорогая, – сказала королева, поворачивая голову прямо. – Я вижу в тебе огромный потенциал. В твоем возрасте я работала на фабрике. Я была грязная и голодная, а иногда меня охватывал гнев. Но принц Иллеа был моей неугасающей страстью, так что, когда мне выпал шанс заполучить его, я научилась контролировать свои чувства. Отсюда многое можно сделать, но не всегда именно тем способом, которым тебе хотелось бы. Ты должна научиться смиряться, понимаешь?
– Да, мама, – пошутила я. Она с каменным лицом посмотрела на меня. – Я хотела сказать, мадам. Мадам.
В ее глазах что-то блеснуло, и она несколько раз моргнула, снова глядя прямо пред собой.
