Светлана Багдерина - И стали они жить-поживать
На звук шагов Иван с трудом поднял непослушную, пытающуюся разлететься в нескольких направлениях одновременно голову, увидел сквозь муть в глазах несущуюся на него полубезумную тушу с мечом наперевес, рванулся, попытался вывернуться или уклониться…
Но из железного захвата застывших словно каменные изваяния царских гвардейцев так просто вырваться было невозможно.
Сабан, не переставая вопить — тонко, отчаянно, на одной рвущей стекло ноте, которую возьмет не всякая Кабалье — на ходу неумело взмахнул своим оружием, и с мрачным восторгом почувствовал, как клинок нашел цель.
— Ага!.. — всхлипнул и задохнулся он от счастья, и вдруг из глаз его посыпались искры, в голове что-то взорвалось, и изумленный, ошарашенный маг пролетел несколько метров и всей своей двухсоткилограммовой массой с размаху грохнулся о брусчатку.
Раздался смачный треск, словно нетерпеливый пресс, наконец, опустился на многострадальный арбуз — это затылок кипящей от боли и безумия головы колдуна встретился с милосердной мостовой.
— Ты. Не смеешь. Трогать. Нашего. Ивана, — строго склонилась над ним массивная фигура в черных кожаных доспехах и схватила за горло. — И запомни. Меня зовут не Первый. Первый — это порядковое числительное. Мое имя — Кондратий. И я — свободный человек. И поэтому мне плевать на твое кольцо, на тебя, и на твоего жалкого царька. Понял?
Но второй помощник первого советника ничего не ответил, потому что еще за несколько секунд до приближения этого Кондратия его хватил другой Кондрат, который не произносил речей и не признавал переговоров и апелляций.
Гвардеец всмотрелся в молчаливого противника, увидел, что разговор их окончен, не начавшись, и победно оглянулся на друзей.
Но вдруг пальцы его задрожали, сами собой разжались, и он, покачнувшись, застонал и стал оседать на землю рядом с Сабаном.
Из груди Иванова защитника торчал меч.
А из раны толчками выходила кровь.
Кондратий улыбнулся и одним рывком выдернул меч из раны…
Иван почувствовал, как теплые, заботливые руки подняли его с мостовой, поставили на ноги и обхватили за плечи, чтобы он не упал.
— Колдун… — замотал он гудящей как загулявший улей головой и постарался вырваться из цепких объятий своей гвардии. — Где колдун…
— Кажись, кончился колдун, — успокаивающе проговорил ему на ухо обнимающий его человек, и по голосу он узнал Захара. — Его убил Кондрат. И сам погиб.
Царевич подумал, что чары Сабана пока не совсем рассеялись, потому что он еще слышит не то, что ему говорят, а что-то совершенно несуразное, повернулся к говорящему и, морщась, потому что даже звуки собственного голоса заставляли его буйну головушку отчаянно звенеть и кружиться, переспросил:
— Извини, я не расслышал… Кто погиб?.. Колдун?
— Колдун и Кондрат, — терпеливо повторил Захар.
— Кондрат?.. — недоуменно нашел неровным взглядом лицо Захара Иванушка. — Но вы же… он же… — он не любил слова "умрун" и старался избегать его всеми способами даже сейчас. — Как может погибнуть… гвардеец Костея?
Иван почувствовал, как со всех сторон его окружают его солдаты, как его руку жмут их руки — теплые, живые — и очнулся окончательно.
— Умрун, ты хочешь сказать?
— Мы больше не умруны, Иван…
— …И, тем более, не гвардия Костея.
— Мы — твоя гвардия.
— То есть, гвардия Лукоморья…
— И мы теперь настоящие люди.
— Как все…
— …как раньше…
— …как всегда…
— Эй, люди, — тревожно, но весело выкрикнул кто-то из задних рядов, — кто тут не бессмертный — поворачивайся живей! Стража собачья вернуться надумала!
— Пусть возвращаются, — недобро ухмыльнулся Панкрат и последовал совету товарища, на ходу отцепляя от ремня шестопер.
— Потолкуем, — сделал шаг вперед Лука, и в его правой руке в скудном свете умирающих факелов блеснул полумесяц лезвия трофейной алебарды.
Иван не тронулся с места.
— А Кондрат… — пораженный этим известием как мечом, который оборвал едва начавшуюся заново жизнь его гвардейца, он схватил Луку за плечо, пытаясь то ли остановить его, то ли удержаться на ногах, и с мучительным недоумением заглянул ему в лицо. — Этого ведь не может быть… Вы уверены, что он… точно…или…
Лука заботливо поддержал своего командира, отвел глаза и молча покачал головой.
— Они наступают!.. — выкрикнул за его спиной Захар, его крик подхватили другие, и Лука с алебардой наперевес кинулся занять свое место среди товарищей.
Иванушка схватился за левый бок, где должен был быть его собственный меч, вспомнил, махнул рукой и кинулся было подобрать что-нибудь из оброненного собакоголовыми, но вокруг него, ограждая стеной, ощетинившись алебардами, уже стояла его гвардия — Егор, Прохор, Лука, Назар, Спиридон, Наум…
— Вперед! Взять их!.. — прокричал команду злой голос из толпы перегруппировавшихся и собравшихся, наконец, с боевым духом стражников.
Правда, всё их вооружение теперь состояло из коротких мечей и засапожных ножей, и сей прискорбный факт действовал на боевой дух как булавка на воздушный шарик.
— Ага, взять!.. — жалобно отозвался другой голос, решительный настрой которого уже стал потихоньку испаряться. — Вот ты сам их и взять, чего стоишь-то!..
— Они уже нашего колдуна порешили!.. — донесся до них третий — нервный — выкрик из стана горе-вояк. — И глазом не моргнули!..
— Тем более им не будет пощады! — грозно сообщил первый голос.
— А если среди них тоже есть колдун?..
— Они ведь убили нашего-то?..
— Трус! Трусы!!! Вперед!!!..
— А если у них все-таки есть колдун?..
— Да хоть десять! Нас все равно больше!
— Но у них наши алебарды…
— Значит, надо взять их в окружение!
— В ближнем бою от алебард толку нет!
— А ведь и вправду…
— А если у них?..
— Да нет у них никакого колдуна!..
— Не стони уже, Берест!..
— Чего стоите? Вперед, я сказал!!!
И стражники не спеша, словно все еще нерешительно, рассредоточились, образовав почти полный круг с центром на четырнадцати лукоморских гвардейцах и лукоморском царевиче, и стали медленно его сужать.
— Когда дам команду — бросайтесь на них и рубите! Нас четверо на одного! — не совсем искренне, но очень громко проорал командир, и слегка воодушевленные стражники, не искушенные в хитрой науке математике, прибавили ходу.
Иван лихорадочно метнул взгляд вокруг себя в поисках хоть чего-нибудь, пригодного для отражения атаки собакоголовых, но единственным оружием в пределах его защитного окружения был меч колдуна в безжизненной руке Кондрата.
