Джейн Уэлч - Властелин Некронда
Юноша бежал, прыгал, полз, пока между ним и лучом не остался лишь один-единственный осьминог. Мягкая голова дернулась и погрузилась вниз под ногами Каспара, но сила инерции вынесла его вперед. Пальцы отчаянно вытянутой руки попали в полосу света, мир дрогнул и закружился, а толпы морских чудищ яростно рванулась вослед удачливому сопернику, сбивая и подминая его.
Каспар что было сил пытался вытянуться в струнку, стать тонким, как стрела, чтобы только войти, вместиться в магический туннель – но все напрасно. Чудища отталкивали его, мешали идти. И вот уже было слишком поздно. Луч внезапно исчез.
– Нет! Нет! – завопил Каспар. – Пожалуйста! Не бросайте меня здесь!
Несущийся с гор протяжный стон показался слуху напуганной Май воем волков.
Подкошенная паникой, она рухнула на землю, прикрывая руками живот и вглядываясь в сумерки. Не убежать – и спрятаться тоже негде. Завывания стали громче, приблизились, но бедняжка слегка успокоилась, обнаружив, что это вовсе не волки. Во тьме, ритмично покачиваясь в лад заунывной мелодии, вспыхнули огоньки. То выли не волки – то слышалось людское пение. Тихое, мелодичное, теперь оно казалось Май сладкой музыкой. Слова звучали на иностранном языке – после пребывания в рудниках Каланзира Май опознала в нем ориаксийский.
Трог зарычал, Руна теснее прижалась к госпоже. Одинокий конический холм, на котором они стояли, мгновенно был взят в кольцо, напевная колыбельная сменилась воинственным маршем. Огнебой угрожающе заскреб копытом землю. Тихонько выругавшись, Май крепче вцепилась в уздечку. Каспар все еще лежал в седле. Она знала: вздумай жеребец атаковать чужаков, она ничем не сможет ему помешать. Огнебой боевой, злобный и своевольный конь – и сейчас чуял запах битвы.
– Спокойнее, Огнебой, спокойнее! – испуганно прикрикнула она. – Папоротник! Папоротник, я его не удержу! Он сейчас мне руку оторвет!
Лесик мгновенно оказался возле нее, но вместо того, чтобы пытаться обуздать коня, неловкими пальцами расстегнул подпругу, так что седельные сумки и бесчувственное тело Каспара тяжелой грудой рухнули на землю. Юноша упал рядом с плоским камнем, но Май не бросилась к нему. Она медленно пятилась, пока не прижалась спиной к корявому стволу дуба. Кольцо покачивающихся фонарей приблизилось. Воздух кругом дрожал от мелькания палочек и рокота боевого барабана. Однако в свете фонарей Май с изумлением увидела не ориаксийские лица, а ряд масок с прорезями для глаз и рта.
Храпя, опустив голову, точно разъяренный бык, Огнебой бил копытом. Поведение коня вдохнуло в Май мужество. Выхватив кинжал, она оторвалась от дерева и встала над телом Каспара. Смешно, но какой-то древний инстинкт приказывал ей выдержать схватку. В конце концов она из Торра-Альты, а в Торра-Альте не привыкли сдаваться без боя.
Ориаксийцы, облаченные в белые одеяния воинствующих жрецов, подходили все ближе, пока не оказались в каких-то двадцати шагах от дуба. Огнебой пронзительно заржал и поднялся на дыбы. Кольцо фонарей дрогнуло и остановилось, слаженный хор оборвался в замешательстве. Лишь один голос продолжал петь, да и тот скоро замолк. Пение сменилось восхищенным, благоговейным бормотанием. Огнебой вновь заржал, и несколько человек из отряда попадали ниц.
– Папоротник, – прошипела Май, – ты не мог бы все-таки успокоить коня. Кажется…
Она не докончила фразы, пораженная новой мыслью.
Это ориаксийцы, а Огнебой – чистокровный ориаксийский конь, один из лучших образчиков своей породы. Возможно ли, что они увидели в нем воплощение какого-нибудь лошадиного бога? Морригвэн ведь говорила, что многие пустынники поклоняются коням.
Огнебой мотнул головой – и Папоротник беспомощно отлетел в сторону, все еще цепляясь за поводья. Лишь с трудом ему удалось встать на ноги, а потом дотянуться рукой до морды жеребца. Хотя характеры у лесика и коня были совсем разными, они прекрасно понимали друг друга. Вот и сейчас прикосновение Папоротника вроде бы чуть-чуть успокоило разъяренного жеребца.
Едва Огнебой притих, восторженный ропот зазвучал с новой силой, толпа чужаков придвинулась. На смену недавней воинственности пришло любопытство и восхищение.
– Мы не замышляем ничего плохого. Нам просто нужна помощь, – пролепетала Май, когда ориаксийцы обступили их, покачивая головами и возбужденно переговариваясь.
Радуясь, что они больше не выказывают враждебности, Май все еще нервничала из-за того, что не видит их лиц. Можно ли надеяться на помощь? Это ведь ориаксийцы, она не понимает ни слова, о чем они говорят. Сильные руки оторвали ее от земли, подняли, на шею Папоротнику под громкие радостные крики набросили красочные гирлянды.
Увлеченная вместе с лесиком в буйный, ликующий хоровод, Май только и могла, что дружески улыбаться в ответ. Странные люди плясали, притоптывали, ржали, точно лошади, и выделывали диковинные коленца. Центром всего этого веселья был Огнебой. Они то и дело склонялись у его копыт, издавая нелепые, похожие на лошадиное ржание звуки. Однако стоило им обратить внимание на Каспара, недавний трепет вновь вернулся к ним. Обыскав тело юноши, они уложили его на обломок скалы под деревом. Лишь когда ориаксийцы чуть отошли, Май с ужасом поняла, что это – что-то вроде алтаря.
– Нет! – завизжала она. – Нет! Это не жертва! Не трогайте его! – Бросившись к Каспару, она раскинула руки, защищая его. – Нет!
На миг среди облаченных в маски ориаксийцев воцарилось смятение. Прервав свои пляски, они стояли, глядя на нее и быстро-быстро лопоча что-то на своем неразборчивом наречии. А потом начали приближаться, подняв посохи.
– Нет! – повторила Май. – Нет!
Они остановились тесным кольцом. В свете фонарей Май различила, что на конце каждого посоха красовалась конское копыто. Двое жрецов, стоявших ближе всего к Каспару, с размаха опустили тяжелые дубины на алтарь. Май вздрогнула, но не отступила, все так же загораживая юношу. Она боялась, что дикари собираются размозжить тело жертвы в честь своего лошадиного бога.
А в следующую секунду ее уже отбросили в сторону. Руна с Трогом, угрожающе рыча ринулись на защиту хозяйки, вмиг располосовав руку первому же, кто стоял у них на пути. Однако с полдюжины разъяренных ориаксийцев схватили и оттащили их. Толпа вновь сомкнулась над Каспаром.
Май в ужасе закричала. Ориаксийцы начали грубо сдирать с юноши одежду, но, сорвав рубашку, внезапно остановились.
Возбужденные, кровожадные вопли перешли в удивленное бормотание. Попятившись, они осторожно указывали на серебряный ларчик у него на груди. Наконец какой-то смельчак метнулся вперед и распахнул его.
Май казалось, весь мир потонул в клокочущем тумане, и сквозь этот туман она бессильно наблюдала, как ориаксиец с пронзительным торжествующим криком поднял над головой Камень. Внезапно из корней дерева вырвалась яркая вспышка, небо прорезала ослепительная молния, а оглушительный раскат грома поверг ориаксийцев на землю. Над головами раздался жуткий, нечеловеческий крик. Все взоры с ужасом устремились в ночную мглу. В бледном ночном небе нависли тяжелые, гротескные тучи, похожие на невиданных чудищ.
