Саманта Хант - Изобретая все на свете
— И что вы об этом думаете, Луиза? — спрашивая, он отводит от нее взгляд.
— Об этом, сэр?
— О рукописи, которую читали. Что вы об этом думаете?
— По-моему, страшно увлекательно. — Она и не пытается отпираться. — Это ведь про вас, да?
— Да.
— Она закончена? Вы уже все дописали?
— Как она может быть закончена, если я еще жив?
— Понимаю, сэр. Это автобиография?
— Не «авто». Ее пишет мой друг.
— Ну, мне бы очень хотелось прочитать до конца. То есть, когда ее издадут. — Луиза не хочет, чтобы он думал, что она снова проберется к нему в номер, хотя теперь, когда она знает, что скрывается за дверью номера 3327, она непременно сюда вернется.
— А что вам понравилось больше всего? — спрашивает он, не глядя на нее, как будто стесняясь.
— Я мало успела прочитать, — говорит она, желая внушить ему, что она совсем недолго вынюхивала. — Часть про мистера и миссис Джонсон. Мне нравится, как описана любовь с первого взгляда. Магниты. Сопротивляться, наверно, невозможно.
— Любовь с первого взгляда… — повторяет он.
— Да.
— Вы когда-нибудь влюблялись?
— Нет, но я понимаю.
— Хм-м… — Он улыбается, растягивая губы в узкое лезвие. — Нет, то, о чем вы читали — не любовь. Любовь невозможна.
— Вы не верите в любовь? — удивляется она, потому что, по мнению Луизы, любовь неизбежно приходит ко всем, особенно к таким старым и очаровательным, как этот мужчина.
Он отвечает ей странной гримасой — словно не понимает, о чем она говорит. Он смотрит вниз, забыв о ней или увлекшись узором ковра. Он тянется к ручке, чтобы закрыть дверь, но у Луизы остался еще один вопрос. Она вставляет ногу в щель, не давая двери закрыться.
— Сэр, можно вас спросить?.. Я не понимаю, как вы вчера украли электричество?
Он улыбается, вспомнив об этом, и щеки его краснеют. Он краснеет от мысли об электричестве.
— Украл? — повторяет он. — Я не крал его, милая. — Он шагает к Луизе, как будто какая-то сила выталкивает его в коридор. — Оно всегда было моим, — говорит он и закрывает перед ней дверь.
* * *— Он боится микробов, и у него какой-то заскок насчет чисел.
— Что вы хотите сказать?
— Я о том, что все должно делиться на три. Номер комнаты, число полотенец, шаги. Он даже ест так аккуратно, как машина, но очень причудливая, удивительная машина. И микробы. Он моет руки восемнадцать раз в день и на каждый раз требует свежее полотенце.
— Спрашивая, не заметили ли вы чего-либо странного, мы имели в виду другое. Не замечали ли вы чего-либо подозрительного. Сомнительные посетители, друзья?
— Нет.
— Нет? Вы уверены?
— Я уверена. У мистера Теслы нет друзей. Не осталось.
ГЛАВА 6
Пока вы спите, вы мертвы, и все равно, остаетесь ли вы мертвым час или миллиард лет.
Марк ТвенОни шли рядом, и ее ладонь покачивалась совсем рядом с его бедром. Сигналила ему: как маяк, как тревожный гудок. Фредди, рассказывая Уолтеру про гнездо, которое птицы торопливо строили под карнизом станции надземки, как видно, совсем не замечала мощных сигналов, которые ее ладонь посылала его ладони. Они с Фредди были женаты уже почти год, но их все еще разделяла какая-то официальность, непонимание и неловкость, расстояние, красота, придававшая их отношениям нервность и напряженность. Он ее не заслуживал и целыми днями дивился, как это она ему досталась. Удивление волнами захлестывало его, когда он к ней прикасался. Ему нравилось оттягивать время, предвкушать, сколько радостей принесет ему ее рука.
Они проходили квартал за кварталом. Нью-Йорк чадил. Топки на угле выдыхали жирный землистый смог. Уолтер с Виннифред миновали бойню Брэй, перепрыгнув ручейки крови, подсыхавшие на мостовой. Они прошли мимо немого кинематографа Барнетта и видели саму миссис Барнетт, сидевшую у стены на вынесенном из зала кресле. Старуха обучала внука игре на пианино — на сосновой доске, на которой кто-то искусно начертил все восемьдесят восемь клавиш клавиатуры. Немая музыка для немого кино. Они прошли конюшни Ло — сравнительно новое предприятие, еженощно отбивавшее атаки ирландских банд, считавших, что конюшни могут содержать ирландцы, в крайнем случае — немцы, но никак не китайцы.
Уолтер мог часами гулять так, прежде чем дотянуться до ее руки. Минуты, проведенные в ожидании, он любил даже больше минут, когда получал то, чего хотел. Время у него было. Время было у обоих. Время было больше вселенной, и они с Фредди были всего лишь муравьишками, ползущими сквозь него — новобрачные.
Они прошли через город, нырнули под мост линии Эль, прошмыгнули перед несущимися машинами. Фредди с Уолтером держали путь к шумным пристаням Гудзона, где, несмотря на деловитую погрузку и разгрузку торговых судов, был покой реки. Стоя на берегу рядом с Фредди, Уолтер представлял, что видит, как струи соленой воды смешиваются с пресной. Он находил в их слиянии много романтики. Он показывал на них Фредди, которая, не вытерпев, наконец брала его за руку. Уолтер, чтобы усмирить биение сердца, устремлял взгляд на тот берег, на Нью-Джерси. И в этот момент, точно усталый ребенок, город засыпал. По-другому не скажешь. Быть может, ему снился сон, или город вспоминал, каково ему было под тенью деревьев — лиственных деревьев и сосен, устилавших землю рыжими иголками. Уолтер с Фредди шли дальше, и он чувствовал над собой тот старый темный лес и вдыхал отяжелевший от росы воздух. Крупные капли зеленого пахучего тумана и дождевой привкус ручейков, текущих по граниту и полевому шпату. Кричали поезда. Кричали люди. Кричали грузовики, тряслись, стонали, и каждый извергал старый или проклинал новый груз, но здесь, в Адовой Кухне на западном краю Манхэттена, держа за руку жену, Уолтер ничего этого не слышал. В лесу стояла полная тишина. Чудо. Ужас.
Каково было бы вдруг проснуться? Или вдруг заснуть? Особенно когда совсем рядом стояла Фредди? Что бы она подумала, если бы он растянулся под толстым сосновым стволом, который на самом деле был не сосной, а фонарным столбом? Снял бы ботинки и окунул ноги в ручеек, который, может быть, и протекал по Манхэттену лет двести назад, но с тех пор был укрощен и заправлен в трубы, превращен в грязную лужу, в подернутую маслянистой пленкой воробьиную купальню? Каково было вдруг проснуться? Потрясающе. «Да, — думал он. — Я потрясен, но не хочу, чтобы это кончилось. Если время такое рыхлое, что взрослый мужчина может провалиться в него, крепко держась за руку жены, на что же тогда можно полагаться? На надежность руки?» Он в этом сомневался.
