Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – фрейграф
Широкий проем между воротными башнями зияет, как брешь. Я не сразу сообразил, что ворота не распахнуты, их нет вовсе. В стенах торчат мощные крюки и навесные петли, так что вообще-то ворота можно изготовить и навесить снова, причем — достаточно быстро, если вдруг созреет мятеж против варваров…
Небо уже светлеет, хотя улицы долго пребудут в ночной сонной одури, на улицы вышли водоносы и щедро поливают каменные тротуары, а также редкую зелень возле домов и в огороженных сквериках, где распускаются дивные цветы. Я то и дело раскрывал рот: ни в Сен-Мари, ни в Ундерлендах, ни в Армландии, Фоссано или Турнедо не поливают улицы. Ни в жару, ни вообще. А здесь… это совершается строго и торжественно, как остаток некого древнего ритуала, смысл которого давно потерян.
Улочка, ведущая от городских ворот, вывела на центральную площадь. Я вздрогнул, по телу пробежали мурашки, а ноги примерзли к земле. Впереди на массивном черном постаменте высится то, что всякий раз ввергало в недоумение при взгляде сверху на города. Огромный меч, поднимающийся на высоту пятиэтажного дома, стилизован настолько, что уже и не меч, а просто остроконечная колонна из гранита, разом похожая на копье, дротик или гигантскую стрелу, но нет, все-таки меч…
Меч, повторил я тупо, но с пониманием, меч. Мечта всех мужчин в начальном возрасте. Когда уже половозрелые самцы, имеют право заводить семьи, рожать детей и даже править государством, а по уму еще дети: грубые, жестокие и прямодушные. А для детей меч — символ самого главного на свете и решение всех проблем.
Дома в один-два этажа как будто в испуге отступили от меча подальше, и он высится грозно и надменно в центре площади, в центре города. И хотя наверняка установили горожане, зримо подчеркивая подчиненность варварам, однако от него веет силой и жестокостью, которую в городах постепенно теряют все народы. В городах люди учатся уживаться еще больше, чем на больших пространствах, еще и еще, а это означает отказ от грубой силы, иначе в городских кварталах воцарился бы ад, и сами города исчезли бы достаточно быстро. А меч… меч молча говорит, что у кого он в руке, зачем тому переговоры?
Стараясь не таращить глаза слишком уж заметно, это выдаст во мне чужака, я все же краем глаза посматривал на колонну, пока дома не скрыли ее полностью.
Дальше улочки с базарами, я копировал манеру поведения местных, все-таки дети городов и дети степи по-разному смотрят, двигаются, разговаривают и жестикулируют.
Впереди народ расступается почтительно, двое обнаженных до поясов и загорелых до коричневости варваров идут посреди улицы вольно, как по степи. Народ пугливо шарахается к стенам. Возчик, обогнавший меня, судорожно натянул вожжи, заставив коней прижать телегу к стене так, что колесами заскребла по камню и остановилась.
Мне достаточно было одного взгляда, чтобы понять — они те, кем я прикидывался на постоялом дворе. Побывавшие в Орифламме, прокаленные в боях, такие сразу поймают на брехне неспособного вспомнить ни одного военачальника, кроме вождей, чьи имена на слуху и у противника.
Я поспешно отступил в тень, а потом и присел за прилавком мелкой лавчонки. Варвары, играя на солнце блестящими плечами, идут по завоеванному городу, это чувствуется, они хозяева, но в то же время не видно в них стремления убивать и резать, а всех встречных женщин насиловать.
Как назло, остановились прямо возле прилавка лавчонки, где я затаился. Хозяин, не замечая меня, я согнулся в трех шагах за грудами товара, сразу же воскликнул весело и угодливо:
— Вы пришли в нужное место, герои!
Один, лицо в шрамах и сам с разнесенными в стороны могучими эполетами плеч, прорычал недоверчиво:
— А ты откуда знаешь, чего нам надо?
Хозяин воскликнул еще веселее:
— А что еще нужно молодым и яростным? Не настойки для цвета лица же… ха-ха… да мази? У вас потерт пояс, а ваш великолепный друг внимательно посмотрел во-о-он на того всадника.
— И что?
— У него, — объяснил торговец с подъемом, — под седлом такая красивая и, главное, новенькая попона…
Варвар криво усмехнулся, лицо жутко искривилось, а второй нахмурился еще больше.
— Молодец, — сказал он поощрительно, — понимаешь… Да, мне нужен хороший пояс. А то старый уже не выдерживает…
— …брюха, — подсказал второй негромко.
— …тяжелый меч, — закончил шрамолицый. — Но другу моему нужна не попона.
— Узда? — спросил хозяин и повел рукой в гостеприимном жесте. Справа на балке висят, позванивая украшениями, сотни самых разных уздечек. — Большой выбор!
Второй варвар буркнул в спину первому:
— Уздечка нужна не мне, а моему коню.
Тот звучно захохотал, уперев руки в бока, отчего мускулы красиво вздулись по всему телу.
— Я вас перепутал, прости!
— Дурак, — буркнул второй беззлобно. — Это тебе нужна узда на твой широкий рот. Болтаешь… как женщина.
Первый посерьезнел, голос его стал повелительным:
— Показывай пояса.
— А уздечки?
— Посмотрим сами.
Я пригнулся еще ниже, второй варвар приподнимается на цыпочки, перебирая уздечки, а хозяин выложил первому на прилавок расшитые медью, серебром и даже мелким бисером всевозможные пояса: от тонких, почти на девичью талию, до широченных, что закроют и даже затянут весь живот и спину, как надежный корсет.
Варвар перебирал долго, придираясь к кольцам, на которые должен подвешивать ножи, фляги и прочие нужные вещи. Кольца, как я понял, должны быть не просто прочными и удобными, как уверял хозяин, но и красивыми, ибо женщина привлекает взор платьями, а мужчина — оружием и воинским снаряжением.
Его друг уже выбрал узду, а пока этот перебирал пояса, слишком их много, чтобы сразу заплатить и уйти, уздечник взял еще и красиво выкованные тяжелые стремена, небрежно бросил на прилавок монету и высокомерно ждал, пока шрамолицый определится с выбором.
В том в самом деле чувствовалось нечто женское: перебирал долго и все примерял, что уж никак не по-мужски, спрашивал совета у друга, тот высокомерно морщил нос и отворачивался, словно стыдясь такого знакомства.
Наконец они ушли, я начал потихоньку пятиться, как вдруг хозяин сказал, не оборачиваясь:
— Можешь не убегать. В задней комнате есть вода, есть ложе, если ты слишком устал.
Я пробормотал ошарашенно:
— Вы… меня заметили?
— И сейчас вижу, — ответил он, все еще стоя ко мне спиной.
— К-к-ак?
Он медленно повернулся, чтобы не пугать, широко улыбнулся.
— Ты совсем новичок в этих делах?
— Ну, — пробормотал я, — как сказать…
Он окинул оценивающим взглядом мою фигуру.
