Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – фрейграф
В руках у ярла сверкающий красной медью арбалет, стрела смотрит в нашу сторону, пугающе черная, как безлунная ночь, толстая и с искрящейся оранжевой точкой на кончике.
Я воскликнул радостно:
— Наконец-то! Хорошо, что ты выбрался. Принимаешь мое предложение?
Он прокричал дико, его трясло, как тонкое дерево под ураганным ветром:
— Думали, умнее меня? Сильнее?.. Теперь умрите все и…
Я сказал быстро:
— Омаль, давай.
Камбре приподнял арбалет, направляя стрелу мне в грудь, хотя, догадываюсь, и так разнесет все вокруг, не зря король, Растенгерк и обе женщины застыли в ужасе…
…коротко и страшно блеснуло. Мы все ощутили страшный холод, а колдун мгновенно превратился в ледяную статую. Страшный холод проморозил так, что стали отчетливо видны прозрачные внутренности, арбалет вообще стал стеклянным.
Я оглянулся на застывших в дверях бледных стражей.
— А вы чего ждете? Оттепели?
Они поспешно бросились к статуе. Застучали мечи и топоры, кусочки льда откалывались легко, вскоре весь пол засверкал, усеянный мелкими льдинками.
Из кухни притащили широкие раскаленные жаровни. Льдинки быстро таяли, растворяясь в сухом воздухе. Громко стуча подошвами, прибежал запыхавшийся Омаль, через плечо переброшен отливающий серебром арбалет, похожий на застывшую ртуть.
— До чего же точно бьет! — крикнул он изумленно. — Господин дракон, можно я оставлю эту штуку себе?
— Благодарю за службу, — ответил я. — Как видишь, не зря просидел в засаде. Нет, арбалет сдашь в личную оружейную короля. Но Его Величество изволил приготовить тебе достойную компенсацию и вознаграждение…
Король повернулся ко мне, лицо все еще бледное, но голос прозвучал державно ровно:
— Весьма… но как вы предвидели?
Я двинул плечами.
— Можно назвать прекогнией, можно — опытом. Как стратег, я допускал такую возможность, а как художник, чувствовал некую незавершенность случившегося… Да и традиция, знаете ли… В последний момент должен какой-то гад попытаться все изменить… Не думал, правда, что все так просто и в лоб, в смысле — явится ваш двоюродный брат. Я больше следил за руками присутствующего здесь Растенгерка… ну, ожидал более неожиданный и непонятный даже мне выверт… я же эстет-передвижник! Впрочем, зачем усложнять? Я эстет только местами и стараюсь быть проще, чтобы к народу ближе… правда, не настолько, чтобы и к троллям.
Омаль сказал уже без страха перед драконом:
— Я думал, проклятый колдун сгорел в том пылающем аду, что вы устроили…
— К высокой температуре, — обронил я, — у него некоторый иммунитет, а вот к низкой, гм… В общем, Ваше Величество, еще раз почтительно кланяюсь и отбываю. Увы, у драконов много дел, завидую беспечным мотылькам и прочим бабочкам.
Принцесса соскочила на пол, обхватила мою огромную голову тонкими руками.
— Ну почему, — прошептала она с неожиданно острой болью в трепещущем голосе, — почему ты не человек?..
Прекрасные и всегда ясные глаза покраснели от слез, веки и губы некрасиво распухли. Я промолчал, она жарко поцеловала меня в губы, я ощутил их уже недетский жар.
— Я рептилия, — напомнил я с неловкостью.
Она вскричала в слезах:
— Ты не рептилия!.. Это они все рептилии!
— Вики…
— Нет, — закричала она и уцепилась за меня изо всех сил, — ты самый лучший!.. ты самый замечательный!.. Я люблю тебя! Я всегда буду любить тебя!..
Омаль с печальным лицом крепко взял ее за руку, король за другую. Принцесса заревела, прекрасное лицо стало жалобным и некрасивым.
— Не бросай меня!.. Я не могу без тебя!.. Я тебя очень-очень люблю…
Мириам подошла к ней и, крепко обняв, прижимала к своей груди, удерживая, чтобы я мог уйти, но я не мог, принцесса ревет в три ручья и протягивает ко мне руки так, словно тонет, а я — единственная веточка, что ее может спасти от ужасной участи.
Растенгерк молча ткнул меня в бок, я намек понял, но лапы как примерзли к полу, а принцесса прокричала отчаянно:
— Приходи ко мне! Хотя бы в моих снах!..
Мириам вскрикнула испуганно:
— Вики, что ты говоришь!
— Я буду жить в них, — крикнула принцесса, — только в них, и тогда ты сможешь меня любить. Я буду стараться все время спать, я упрошу чародеев погрузить меня в вечный сон…
Ее уводили силой, она рвалась и так отчаянно кричала, что у меня заболело сердце. Я стиснул челюсти, стараясь не двигаться. Мелькнуло безумное, что в самом деле прилетать бы в ее спальню по ночам и превращаться в человека… ну как Эрот к Психее, с запретом зажигать свет… однако я человек, а не тупой сластолюбивый языческий божок, и потому продолжал гореть на адском огне, пока плачущую навзрыд и упирающуюся принцессу уволакивали из зала.
Мириам проводила ее взглядом, красивая и ровноспинная, медленно повернулась ко мне. Глаза предательски блестят, она гордо запрокинула голову, вроде чтобы смотреть мне в морду, но я видел, что изо всех сил старается не выронить слезы и не нанести ущерба достоинству королевской дочери.
— Зачем ты, гад, нам только и встретился.
Я буркнул:
— А ты при чем?.. Это принцесса грустит… немножко.
Она посмотрела без прежнего вызова. Запруда в глазах вот-вот прорвется, целые озера влаги угрожают хлынуть поверх дамбы.
— Да, конечно, — произнесла она тихо, — у нас с ярлом Растенгерком все решилось, о чем я всегда мечтала. Но лучше, если бы ты, рептилия противная, не попадался нам на пути. А теперь лети и не оборачивайся. А то прибью.
В ее глазах блеснула влага, она гордо выпрямилась и закинула голову еще выше. Я поспешно отвернулся и припал к земле для мощного прыжка в воздух.
