Керстин Гир - Таймлесс. Сапфировая книга
— Что бы это ни было… оно должно уйти. Оно мне напоминает, что я нахожусь в ужасном бреду, лихорадочном бреду, в котором должен учить невоспитанную девочку хорошим манерам.
Я вздохнула.
— Джеймс, это не бред, когда ты наконец поймешь? Двести лет тому назад у тебя, наверное, и была лихорадка, но потом ты… в общем, ты и Ксемериус… вы оба…
— …умерли, — сказал Ксемериус. — Если быть точным. — Он склонил голову к плечу. — Это же правда. Что ты ходишь вокруг да около?
Джеймс обмахнулся носовым платком.
— Ничего не хочу слышать. Кошки не умеют разговаривать.
— Я что, выгляжу, как кошка, глупый призрак? — разозлился Ксемериус.
— Очень похож, — сказал Джеймс, не глядя в его сторону. — Разве что уши… И рога… И крылья. И странный хвост. Ах, я ненавижу эти бредовые фантазии!
Ксемериус встал, широко расставив лапы, перед Джеймсом, и яростно хлестал хвостом.
— Я — никакая не фантазия. Я — демон, — сказал он и от возбуждения изрыгнул приличный поток воды. —Могущественныйдемон. Призванный магами и строителями в одиннадцатом веке по вашему времени в виде каменной горгульи охранять башню в церкви, которой давно уже нет. Когда много столетий назад мое каменное тело было разрушено, вот что от меня осталось — с позволения сказать, тень моего старого «Я». Эта тень приговорена к скитаниям на Земле, пока не рассыпется в прах, что, предположительно, займет пару миллионов лет.
— Ля-ля-ля… я ничего не слышу, — сказал Джеймс.
— Ты жалок, — сказал Ксемериус. — В отличие от тебя у меня нет выбора: я проклят магами и приговорен к такому существованию. Ты же можешь в любой момент прекратить свое убогое существование как призрак и уйти туда, куда уходят люди, когда они умирают.
— Но я еще не умер, дурная кошка! — заорал Джеймс. — Я всего лишь болен и лежу в горячечном бреду в своей постели. И если мы тут же не сменим тему, я ухожу!
— Ладно-ладно, — сказала я, вытирая лужу, сделанную Ксемериусом, губкой, предназначенной для стирания мела с доски. — Давайте продолжим. Приседание перед кавалером равного общественного положения…
Ксемериус покачал головой и улетел над нашими головами сквозь дверь:
— Я постою на стрёме. Будет неловко, если тебя кто-то застанет, когда ты приседаешь.
Перемены не хватило, чтобы выучить все приседания, которые мне хотел показать Джеймс, но в конце концов я научилась, как приседать в трех различных вариантах и как дать поцеловать себе руку. (Я очень радовалась, что сегодня об этом обычае забыли.) Когда в класс стали возвращаться мои одноклассники, Джеймс, поклонившись, распрощался, но я успела поблагодарить его шепотом.
— Ну? — спросила Лесли.
— Джеймс считает Ксемериуса странной кошкой из своего бреда, — проинформировала я ее. — Я могу только надеяться, что то, чему он меня научил, не искажено его бредовой фантазией. Если это так, то можно считать, что я уже знаю, что делать, когда меня представят герцогу Девонширскому.
— Отлично, — сказал Лесли. — И что ты сделаешь?
— Глубоко и надолго присяду, — сказала я. — Почти так же надолго, как перед королем, но дольше, чем перед маркизом или графом. По сути, это довольно просто. Во всех остальных случаях мило давать поцеловать руку и при этом улыбаться.
— Ты подумай — Джеймс оказался для чего-то полезным, никогда бы не поверила. — Лесли одобрительно оглядела комнату. — Ты всех покоришь в восемнадцатом веке.
— Надеюсь, — сказала я.
Остаток занятий не испортил мне настроения. Шарлотта и этот дуракВздутые-губкиизумятся, поняв, что я знаю разницу между Светлостью и Сиятельством, хотя они старались как можно сложнее объяснить, чтобы окончательно меня запутать.
— Кстати, у меня появилась теория о магии Ворона, — сказал Лесли после уроков, когда мы шли из класса к своим шкафчикам. — Она настолько проста, что никто не догадался. Давай завтра утром встретимся у вас дома, и я принесу всё, что собрала по этой теме. Если только моя мама не запланировала на завтра большую семейную уборку и не наготовила для каждого резиновые перчатки…
— Гвенни! — подбежавшая сзади Синтия Дейл хлопнула меня по спине. — Ты помнишь Регину Куртиз, которая до прошлого года училась с моей сестрой в одном классе? Она сейчас в больнице для страдающих анорексией.[22]Ты тоже хочешь туда угодить?
— Нет, — сказала я озадаченно.
— Окей. Тогда ешь что-нибудь!Немедленно! — Синтия бросила мне карамельку. Я поймала и послушно развернула обертку. Но как только я собралась сунуть конфету в рот, Синтия меня остановила. — Стой! Ты правда собираешься ее съесть? Получается, ты не сидишь на диете?
— Нет, — снова сказал я.
— Значит, Шарлотта соврала. Она утверждала, что ты не приходишь обедать, потому что хочешь быть такой же тощей, как она. Давай сюда конфету… Ты вовсе не рискуешь стать анорексичкой. — Синтия сунула конфету себе в рот. — Держи, это приглашение на мой день рождения. Я устраиваю снова костюмированную вечеринку. В этот году под девизом «Зеленым зелено».[23] Ты можешь привести своего парня.
— Э-э-э…
— Знаешь, я сказала Шарлотте то же самое. Мне все равно, кто из вас приведет этого типа. Самое главное, чтобы он пришел на мою вечеринку.
— Она бредит, — шепнула мне Лесли.
— Я все слышу, — заметила Синтия. — Ты тоже можешь привести Макса, Лесли.
— Син, мы расстались больше чем полгода тому назад.
— О, это плохо, — сказала Синтия. — В этот раз получается слишком мало парней. Или вы приведете с собой парочку, или я должна буду забрать приглашения у некоторых девочек. Например, у Айшани — она так или иначе вряд ли придет, потому что ее родители не разрешают ей быть на смешанных вечеринках… О, боже! Чтоэто там?Ущипните меня!
«Это там» было высоким коротко стриженым блондином. Он стоял перед кабинетом директора вместе с мистером Уитменом. В его лице было что-то знакомое.
— Ай! — вскрикнула Синтия, когда Лесли ее таки ущипнула.
Мистер Уитмен и парень повернулись к нам. Когда по мне скользнул взгляд зеленых глаз в обрамлении густых ресниц, я сразу поняла, кто этот незнакомец. Господи! Сейчас Лесли должна была ущипнуть меня.
— О, очень хорошо, — сказал мистер Уитмен. — Рафаэль, это три девочки из твоего класса. Синтия Дейл, Лесли Хей и Гвендолин Шеферд. Поздоровайтесь с Рафаэлем Бертелином, девочки, он с понедельника будет учиться в вашем классе.
— Привет, — промямлили мы с Лесли, а Синтия сказала: — Что, правда?!
Рафаэль ухмыльнулся нам, стоя в непринужденной позе, засунув руки в карманы. Он действительно был очень похож на Гидеона, хотя и был немного младше. Его губы были полнее, а кожа была бронзового оттенка, как будто он только что вернулся после четырехнедельного отпуска на Карибах. Наверное, все счастливые люди в южной Франции выглядели так.
