Ник Перумов - Разрешенное волшебство
— Нет, — Джейана досадливо поморщилась. — Подожди, нам надо оглядеться. Слишком много непонятного творится вокруг. Пять смертей! Это очень много. Тебе сейчас нельзя бросать клан — да и мне тоже, кстати.
— Куда уж тебе бросать! Вон, еле-еле голову от подушки отрываешь, — заметил Твердислав.
— Завтра уже лучше будет, — отрезала Джейана. — Подожди хотя бы три дня. Пока Учитель с Лиззи не разберётся. Потом уж подумаем, как этот ваш долг вернуть, — фыркнула она. До чего же мелки и смешны эти глупые мальчишеские придумки! — Пока что твой долг — толстяки до конца убрать. Сейчас промедлим — что зимой есть станем?
Она убедила его. Она всегда очень хорошо умела его убеждать, так что все мысли Джейаны вскоре начинали казаться Твердиславу его собственными.
Ночью они долго лежали рядом без сна. Рука
Твердислава, как обычно, покоилась на Джейани-ном бедре, и они тихонько говорили. О том, как оставить клан, если появятся Летучие Корабли; что делать с Фатимой, чтобы та скорее смогла бы заменить Джейану, став вместо неё главной Ворожеей клана; о том, как лучше отомстить за погибших ребят, где устроить ловушки для Ведунов и как сделать эти ловушки ещё незаметнее и ещё опаснее.
Клан спал. За день в самом узком месте прохода возвели баррикаду; три десятка мальчишек с самострелами несли стражу. На небе вели всегдашний свой танец разноцветные луны. Кто-то завывал в недальнем лесу, вокруг охранных черт толпились голодные призраки вампиров-кровопийц, подступали и вновь отходили, разочарованно воя — заклятия Джейаны держали крепко, всем бестелесным гадам нечего было и надеяться прорваться внутрь очерченного Ворожеей круга. На вампиров не обращали внимания — Джейана давно создала против них надежную защиту.
В середине ночи, в самый глухой час, когда дикая нечисть безраздельно властвует во всех незащищенных волшебством пределах, к баррикаде вышел Твердислав. На всякий случай вождь взял с собой и заговорённый меч, и арбалет с полным колчаном коротких стрел — на каждой особый наговор, и его собственный, и Джейанин. Такие стрелы наповал кладут любую бесплотную тварь.
Ободряя друг друга, перекликались часовые. Замерев, лежали стрелки в секретах — их дело молчать, и если враг, обходя “гласные” дозоры, нарвётся на них, бить сразу, без разговоров и без промаха.
Возле баррикады Твердислав заметил Гилви. Ох, как некстати эта их ссора с Джейаной! И отговаривать подругу нет смысла — только ещё больше упрется. Прямо хоть отправляй Гилви срочно к Ма-нуэлу или лучше к Лайку, хотя дорога туда не из близких.
Девчонка вождя не заметила — сидела, примостив на коленях самострел, подперев кулачком подбородок, о чём-то мечтала. Твердислав осторожно присел рядом.
— Она меня убьет, — тихо, без всякого выражения, даже не повернув головы, сказала Гилви. — Я плакала, когда Миха ранило. А она меня по щекам! Ну, и потом, когда она чувств-то лишилась, во мне словно вспыхнуло что! Ах, вот как, думаю! Ну и… Короче, прикончит она меня.
— Не прикончит, — негромко сказал Твердислав. Было в её тоненьком, срывающемся голоске нечто, заставляющее любого парня расправить плечи. — Ничего она тебе не сделает. Я обещаю.
— Обещаешь? Нет, правда? — В голосе Гилви послышалась надежда. — Ты мне точно обещаешь?
— Точно, — кивнул юноша. — Вам надо помириться. Это не для меня, для клана. Я потолкую с Джей. Она поймёт, я уверен.
— А я вот нет, — уныло отозвалась Гилви.
— Ничего, — начал было Твердислав, но Гилви только махнула рукой.
— Держись, — сказал вождь. — Держись, Гилви, кому ж, как не тебе, в свой черёд Ворожеей становиться, когда время придёт?
— Так уж и мне, — пробурчала девчонка.
— Ну да, конечно, и Линда ещё есть, и Олеся, да и Фатима ещё повоюет — но потом-то?
— Да не будет у меня никакого потом! — вдруг очень по-взрослому вздохнула Гилви, словно уже заранее смирившись со своей участью.
— Это ты перестань! — рассердился Твердислав. — Заладила одно и то же, словно птичка-по-вторяшка. Сказал же я тебе.
— Да что ты сказал-то! — вдруг зло, с обидой выкрикнула Гилви. — Всем известно — ты под дудку Джейаны своей пляшешь! Что она скажет, то и делаешь! Ни в чём не перечишь! — даже в тусклом свете сторожевых костров видно было, как у девчонки презрительно скривились губы. — Она что
хочет, то и делает! И никого не слушает! Захочет меня прибить — и прибьет, не поморщится! А никто потом и слова не скажет! Ну что, не так? Ой. Что-то я не то наговорила. — Она вдруг зажала рот ладошкой, словно испугавшись вырвавшегося.
Твердислав сидел ни жив ни мертв. Внутри разлился отвратительный льдистый холод. Вот оно, значит, как. Вот, значит, что о нём думают. Вот до чего Джей довела дело. А потом ещё и удивляется, когда соплячки вроде Гилви норовят ей по физиономии съездить. Тут не удивляться нужно, .а на саму себя оборотиться. Впрочем, куда там…
— Значит, по-твоему, я тряпка, — преувеличенно спокойно сказал Твердислав. — Очень хорошо. И много ещё народу думает так же, как и ты?
— Девчонки все почти, — тихонько ответила Гилви.
— Хорошо, — сказал Твердислав и поднялся, хотя что же именно “хорошо” он ответить бы не смог. — Хорошо, хор-рошо, хорошошенько.
Гилви с некоторым испугом наблюдала за ним.
Спать после этого Твердислав не пошёл. Кружил по поселку, десять раз проверил каждый пост, поднялся на дозорные площадки в скалах, долго стоял там, глядя на темное море лесов внизу. Леса эти сейчас жили своей простой и жестокой жизнью, кто-то кого-то настигал, убивал, разрывал на части клыками, когтями или иными смертоубийственными орудиями, как говаривал Учитель, чтобы потом сожрать ещё не остывшее, тёплое тело жертвы. Это было нормально. Так происходило всегда. И клан Твердиславичей, как и остальные Лесные кланы, и более дальние кланы Горные, и уж совсем далёкие Морские — плоть от плоти этого мира, этого леса, гор, морей, полных суровой и жестокой жизнью, где не принято просить пощады, где или ты — или тебя, и ты не рассуждаешь, а разишь, и рука твоя посылает копьё в цель раньше, чем мысль успевает охватить происходящее. Иначе нельзя. Beдуны не дремлют. И если б не магия, магия от рождения, магия в крови, дарованная по милости Великого Духа, — кланы бы не устояли. У кого сильнее проявляются способности к чародейству — тот и наверху. Не всегда это так, конечно же, но по большей части. А Джейану сам Великий Дух, казалось, приуготовил быть Приказывающей и Распоряжающейся. Ничего удивительного, что она держит в своих руках повседневную жизнь родовичей. Ничего удивительного. Правда, жестка порой бывает, даже жестока.
