Ник Перумов - Разрешенное волшебство
Шатаясь, Джейана выбралась наружу. О Великий Дух, за что ты прогневался на нас! Над разметанным почти по бревнышку домиком травниц висела бестия из самых чёрных, самых страшных ночных кошмаров. Джейана узнала её тотчас. Да, да. именно такие летучие создания являлись ей в недавних снах — снах, на которые она тогда совсем не обратила внимания. Дура, дура, дура, трижды дура!
Она сразу поняла, что сделал Твердислав. Молодец, молодец, молодец! Сотворить фантома — это ж надо! Но, безумец, ему ж не выдержать!
Лицо Твердислава стало белым, таким же белым, как и созданное вождём клана магическое существо. Спину и бока обильно покрывала кровь. Он уже шатался. Ноги дрожали; вскинутые руки, казалось, вот-вот бессильно рухнут.
— Держись! — вдруг закричала Гилви, прижимая кулачки к груди. — Держись же, держись, ну, пожалуйста!
Твердислав словно бы услышал. На шее под кожей разом напряглись, натянулись жгуты связок. Вздулись вены на лбу, на руках, несмотря на то, что они были подняты вверх. Фантом каким-то запредельным усилием разом вырвал пять оплетших его щупалец — и Лиззи оказалась совсем рядом. Мелькнула вторая лапа, чтобы вырвать наконец девчушку из гибельных объятий чёрного монстра; однако в этот миг жало твари, изогнувшейся так, что она едва не переломилась пополам, впилось-таки в бок фантома.
Твердислав дёрнулся и закричал. От этого крика у всех, слышавших его, волосы и в самом деле встали дыбом. Это кричала, исходя воплем, такая непереносимая, нечеловеческая боль, что никто из родовичей не мог её себе даже и представить.
Парализующая, гасящая все чувства волна прокатилась по телу Твердислава. Он чувствовал в себе раскаленное, терзающее внутренности жало монстра; умом вождь понимал — всё это не так, он цел, чёрная игла пронзила лишь сотканного из магических субстанций фантома, но от этого легче не становилось. Сознание покинуло его — и последнее, что он видел, был разлетевшийся на тысячи и тысячи сверкающих хлопьев верный фантом.
И вновь у Твердиславичей вырвался вопль. Только на сей раз это был вопль ужаса и горя. Басовито гудя, тварь вместе с Лиззи скрылась во тьме над скалами; вождь же клана бессильно распростёрся на земле. Спину, плечи, грудь обильно покрывала кровь. Травницы и лекарки во главе с Фатимой бросились к упавшему, на помощь Ирке и Сигрид.
Джейана так и не смогла понять, как в тот миг сердце её не остановилось от ужаса. На какую-то секунду она вдруг очень чётко представила себе, что всё, Твердь мертв, отправился в путь без возврата к чертогам Великого Духа, чтобы потом лишь на краткое время свидеться с ней, Джейаной, когда её будет возносить к неведомому поднебесью Летучий Корабль; представила себе и даже не обмерла, а почти что по-настоящему умерла. Всё тело, каждая частичка её плоти возопила, протестуя, проклиная и едва ли не богохульствуя. Этого не может быть! Он же… мы же с ним… Как, как, как мне теперь без него?!
С уст Неистовой сорвался звериный стон. Горе давило и плющило; нельзя было даже сказать “горечь утраты” — то, что она чувствовала, оказалось куда сильнее и острее. Это было словно потеря пра-
вой руки и ноги, правого глаза, потеря половины самой себя; и мука эта казалась почти что непереносимой.
— Джей, — услыхала она внезапный выдох-стон, слабый-слабый, едва различимый.
Великий Дух, он жив!
Джейана постыдно всхлипнула и осела в траву. Последний раз попыталась сдержаться — и, не сумев, зарыдала в голос. Ноги подкашивались, она ползла к любимому, чуть ли не зубами цепляясь за стебли.
“Великий Дух, он жив. Спасибо, спасибо тебе. Я знаю, ты не любишь гордыни и кровавых распрей между своими. Я не трону Гилви. Или нет, проучить-таки надо, но не до смерти!”
— Ну, чего стоите? — зарычала (точнее, попыталась зарычать) Джейана на девчонок. Это было неправдой — все, кто мог хоть что-то сделать, делали. Фатима торопливо подхватила Джейану под руку, помогая подняться.
— Куда ты вскочила, куда, тебе ж лежать надо, загонишь ты себя, как есть загонишь, — зачастила она сердитым шёпотом. — Ранили Твердислава, ранили, но ничего, выходим, не таких выхаживали, ты только не волнуйся, не переживай, Летучий Корабль за вами придет — вместе полетите.
Фатима лепила слова тесно-тесно друг к другу, скороговоркой, одним из любимейших своих приёмов — она вливала в недужного собственную силу, помогая самой себе этими, ничего не значащими, пустыми фразами. Джейана с благодарностью сжала локоть подруги и кое-как улыбнулась — мол, все понимаю, спасибо тебе, спасибо.
Потом они все вместе колдовали над Твердиславом. Его поразило странное, никогда прежде не виданное чародейство — отнялись руки и ноги, онемели губы, всё, что он мог, это обратиться к другим мысленно.
Глава двенадцатая
Твердиславичи больше не ложились. Какой уж тут сон! Мальчишки, точно дикие пчелы, облепили скалы, устанавливая всюду, где только возможно, дальнобойные самострелы. Травницы, позабыв о главном своём ремесле, варили скрепляющий камни раствор, помогая клейким сокам магией. В скальных воротах возводилась настоящая крепостная стена так быстро, словно на моментальных картинках, что показывал Учитель.
Джейана вскоре оправилась. И, как бы ни хотелось остаться с неподвижно распростёртым на ложе Твердиславом, двинулась во двор. Клан должен видеть свою предводительницу. Он должен знагь, что не остался сирым.
Правда, вмешательства почти и не потребовалось. Старшие из парней распорядились хорошо, толково; девчонки спешно собирали из давно заготовленных деталей новые самострелы, мальчишки вовсю стучали каменными молотками (дороги железные, Горные кланы за них немалую цену просят, вот и приходится обходиться чем есть), ладя прикрытые камнями и нетяжёлыми брёвнами гнёзда для стрелков на скалах.
На миг Джейана даже почувствовала себя неловко. Как же так, все без неё управили?
Недобрая старуха Ночь медленно влачила над застывшей землёй темные непроницаемые покровы. С внезапной остротой поняв, что, раздавая направо и налево ненужные указания, она только выставит себя на посмешище, Джейана побрела к тем, кто наращивал баррикаду в проходе. Не годится ей стоять в стороне! Но, с другой стороны, — и не махать же лопатой! Хотя стоп! Дура, трижды дура!
— Эгей, что, застоялись или силы поприбави-, лось? — укорила она запарившихся от несоразмерного усердия землекопов. — Дагнар! Ты-то чего? Ужели ж не сообразить, кого вызвать нужно? И от тебя, Олеся, я такого не ожидала.
Тонкая, как прутик, Олеся смущённо потупилась, отводя со лба мокрые от пота волосы. И верно. Как же так? Забыла, начисто забыла. Про всю магию разом забыла. Ну надо ж так?
