Ольга Николаева - Я иду искать
— Сергей… — непроизвольно прошептали губы. — Не ты… Нет… не ты…
Максим сам толком не отдавал себе отчёта, почему он в этом уверен, но он действительно был уверен: вампир не способен на месть. А тот человек, которым он был когда-то, не способен на такую месть. Глупо. Максим понимал, что не может знать, каким человеком он был. Но помнил, как они стояли лицом к лицу, помнил его взгляд, в котором не было ни злости, ни отчаяния, а было что-то, что разум отказывается облекать в слова, но что не получается забыть. Понимание? Прощение? Нет, будь у него такая возможность, он бы убил — разорвал горло и выпил кровь — без незнакомых ему раздумий, но и без столь же незнакомых ему чувств, без всяких желаний, кроме одного-единственного — жажды. Да убил бы. Он бы убил. Но никогда не стал бы подвергать бессмысленному, унизительному мучению.
— Не ты… не ты…
Тогда кто? Мысли путались, тонули в сознании обречённости. Максиму казалось, что сейчас снова в тёмном прямоугольнике входа покажется знакомый силуэт, что на серой стене напротив снова возникнет тень, постепенно обретающая плоть и… кровь. Кровь. Ему казалось, что он чувствует её запах.
Задранной вверх руки что-то коснулось — лёгкое, едва ощутимое, но заставившее Максима непроизвольно пошевелить кистью. И только почувствовав, какой скользкой стала охватывающая запястье верёвка, он понял, что ему не почудилось — теперь уже явственно ощущалось что-то тёплое, вползающее под рукав и заставляющее ткань противно липнуть к коже. Снова заставляя себя преодолеть головокружение, Максим поднял голову и, повернув затёкшую шею, посмотрел на руку — ладонь пересекал кровоточащий порез, судя по стекающей в рукав широкой тёмной струйке, довольно глубокий. Максим ощутил внутри звенящую пустоту. Ему не показалось, он и впрямь почувствовал запах крови — своей собственной. Только вот откуда взялся порез? Когда он очнулся и обнаружил себя привязанным, никакой крови, никаких царапин, ничего подобного на нём не было.
Максим глубоко вздохнул, пытаясь одновременно унять снова усилившиеся головокружение и сердцебиение. Откуда взялась эта ранка на ладони? Он помнил, что на какое-то время отключался, мог он и не почувствовать боли в затёкшей руке, но это означает, что, пока он был без сознания, здесь кто-то был? Кто-то, кто таким жестоким образом хочет напомнить ему о происшедшем пять лет назад, и этим порезом решивший довершить сходство? Но ведь тогда всё было не так! Не у Сергея была порезана ладонь, а у самого Максима, впопыхах напоровшегося на лезвие скальпеля. Этот шрам остался у него на всю жизнь, и кровоточил сейчас именно он.
Сердце, казалось, застыло в горле, перекрыв дыхание. Максиму снова почудилось, что он ощущает чьё-то присутствие. Он резко вздёрнул голову, перед глазами взметнулся призрачный рой мошкары, темнота в дверном проёме дрогнула, выпуская в сумрак комнаты смутно видимую человеческую фигуру. Максим тряхнул головой, отгоняя видение, и оно послушно растворилось в новом приступе головокружения, но в следующий момент в тошнотворном мельтешении возникло бледное лицо, тёмные, падающие на лоб волосы. Опять… Максим застонал и бессильно уронил голову на грудь.
* * *
— Вадим? — приглушённый дверью голос. — Вадим, ты здесь, я знаю. Открой!
Юноша вздрогнул и сильнее прижался спиной к стене.
— Вадим! Пожалуйста!
— Что тебе нужно? — почти прошептал Вадим, но человек за дверью, похоже, услышал.
— Хочу вытащить тебя отсюда. Его нет. Пока нет! Но тебе хватит времени уйти.
— Откуда я знаю, что вы не заодно? — прокричал Вадим, очнувшийся от своего оцепенения. Он узнал голос, это был тот светловолосый парень, Антон. — Откуда я знаю, что…
— Вадим, сам подумай! Зачем тогда мне было уводить тебя из того дома? Чтобы он убил тебя в моей квартире? Не говори глупостей. Я не хочу… не хочу крови! Просто уйди отсюда, и всё. Пока есть время!
Вадим молчал, лихорадочно соображая. Кажется, Антон говорил правду, ведь зачем-то он помог ему вовремя убежать из заброшенного дома. Будь он заодно с убийцей, он бы просто бросил Вадима там, не тащил бы за собой, в собственную квартиру. Или это квартира не его? Что там сказал пришедший убийца: «Ты только сейчас понял, что привёл меня в мою же квартиру?» Да, он спрашивал, именно спрашивал. Значит, они и правда не заодно? Вроде, так и получается.
Юноша медленно поднялся и подошёл к двери, всё ещё не решаясь открыть.
— Вадим! Слышишь? Пожалуйста, уходи! Пока время ещё есть.
Рука неуверенно потянулась к щеколде и застыла на полпути.
— Почему ты привёл меня в эту квартиру?
— Потому что забыл, что он знает этот адрес. Я живу здесь пять лет и он не появлялся здесь. Пять лет не появлялся! У меня совершенно вылетело из головы, что он может догадаться. Правда, Вадим, поторопись! Я не хочу, чтобы вы столкнулись.
Вадим с замершим сердцем отодвинул щеколду. За дверью действительно стоял один Антон.
— Иди. Быстро! И лучше бы тебе убраться куда-нибудь подальше. Ты говорил, что твои родители на даче? Поезжай к ним. И побудь там подольше. Тогда он тебя не найдёт. Забудет, собьётся со следа.
Вадим вышел на площадку и захлопнул за собой дверь чужой квартиры. Антон отошёл на пару шагов назад и смотрел на Вадима встревоженными глазами.
— Слушай, зачем ты его покрываешь? Если вы не заодно.
Антон молча покачал головой.
— Кто он тебе? Друг? Ну и нафиг нужен такой друг?
— Вадим, мы… — Антон вздохнул и опустил голову. — В общем… Мы родные с ним. Так случилось.
Готовые уже сорваться слова застыли у Вадима на губах. Родные… ужас. Он даже побоялся спросить себя, что бы делал он сам, будь у него такой родственник.
Антон снова поднял голову, его глаза почти умоляли.
— Уходи! Пока время есть.
Так и не найдя слов, Вадим подошёл к лестнице, ещё раз оглянулся на Антона и начал спускаться.
— Вадим!
Он обернулся. Антон стоял, перегнувшись через перила.
— Забудь о нас… постарайся забыть. Ладно?
Вадим молча кивнул и быстрее пошёл вниз.
По улице он уже бежал.
* * *
Максим пришёл в себя от холода, слишком пронизывающего для галлюцинации. Потом появились звуки — чей-то невнятный разговор совсем рядом, отдалённый шум машин. Порывами налетал промозглый ветер, по-воровски норовящий забраться под одежду. В глаза бил поток света, ощутимый даже сквозь опущенные веки.
Он прислушался к разговору, цепляясь за реальность доносящихся до него слов, находя в них опору для выходящего из темноты обморока разума. Несколько женских голосов буднично обсуждали степень чьего-то опьянения и Максим только через некоторое время с удивлением понял, что речь идёт о нём. Ну конечно, — вяло шевельнулось в мозгу, — если валяется посреди улицы, значит пьяный, других причин у нас просто не рассматривают. Он постарался открыть глаза и тут же снова сощурился от яркого солнца.
