Роберт Говард - МОЛЧАНИЕ ИДОЛА. Сага заброшенных храмов
— Вы хорошо замели следы, Уун Сан, — тихо, но внушительно сказал детектив. — Однако какая это подлость — надуть своих ближних и удрать со всеми деньгами. Если они когда-нибудь доберутся до вас, то быть вам сожранным крысами. Не знаю, может, мне действительно нужно написать мандарину кантона…
— Замолчите! — голос китайца изменился до неузнаваемости. — Замолчите, во имя Будды! Я сделаю все, о чем вы просите. Я пользуюсь доверием этого друза и легко смогу все устроить. Сейчас только начинает смеркаться. Приходите в полночь в переулок, который китайцы с Ривер-стрит называют Переулком Тишины. Понимаете, о чем я говорю? Так вот. Спрячьтесь в углубление между каменными стенами в конце переулка, и вскоре мимо вас пройдет ни о чем не подозревающий Али ибн-Сулейман.
— На сей раз возьму с собой пушку, — ухмыльнулся Харрисон. — Устройте это для меня, и я забуду о записках Ла Тура. Но смотрите, без фокусов, не то…
— Моя жизнь — в ваших руках, — отозвался Уун Сан. — Как я могу вас обмануть?
Харрисон недоверчиво хмыкнул, но молча поднялся и вышел через скрытую портьерами дверь на улицу. Уун Сан с загадочным выражением лица наблюдал, как широкоплечий полицейский решительно прокладывал себе путь в толпе низеньких, суетливых выходцев с Востока, мужчин и женщин, заполнявших Ривер-стрит в этот час; затем запер магазин изнутри и юркнул за драпировки, закрывавшие проход в нарядную заднюю комнату. Открывшаяся перед ним картина заставила его остановиться, как вкопанного.
Сизоватые змейки дыма извивались над обитым шелком диваном, а на нем удобно устроилась молодая женщина. На ней была дорогая модная одежда, но стройное, гибкое тело, смуглая кожа, черные, как смоль, волосы, пухлые алые губы и сверкающий взор выдавали ее экзотическое происхождение. Алый рот незваной гостьи сложился в зловещую усмешку, но поблескивание глаз выдавало присущее ей чувство юмора, пусть даже едкого, равно как и живость ее взгляда указывала на наигранность внешнего безразличия, выраженного неподвижно застывшей в руке сигаретой.
— Джоэн! — От нахлынувших подозрений глаза китайца превратились в узкие щелочки. — Как ты сюда вошла?
— Через коридор и дверь, выходящую в переулок за домом. Она была заперта, но я давно научилась обращаться с любыми замками…
— Но зачем же ты…
— Увидела, как к тебе заглянул бравый полицейский. Я уже некоторое время слежу за ним, хотя он об этом и не догадьтается. — На мгновение глаза девушки вспыхнули еще ярче.
— Ты подслушивала под дверью? — властным тоном спросил Уун Сан. Лицо его стало пепельно-серым.
— Я такими вещами не занимаюсь. Да мне и подслушивать не нужно. Догадываюсь, что его сюда привело и в каком деле ты обещал ему помочь.
— Не понимаю, о чем ты, — отозвался Уун Сан, тайком испуская вздох облегчения.
— Врешь! — Девушка выпрямилась. Ее нервные пальцы мяли сигарету, а лицо на мгновение передернула судорога. Затем она снова взяла себя в руки. Ее холодная решимость была страшнее клокочущей ярости. — Уун Сан, — хладнокровно продолжала она, извлекая из складок одежды черный пистолет с коротким стволом, — я с легкостью и наслаждением прикончила бы тебя на месте, но в этом нет необходимости. Мы должны остаться друзьями. Видишь, я прячу эту игрушку, но не искушай меня, приятель. Не пытайся выставить меня за дверь или применить насилие. Давай-ка садись и бери сигарету. Обсудим все спокойно.
— Не знаю, что ты собираешься обсуждать, — сказал Уун Сан, опускаясь на диван и механически принимая протянутую ему сигарету, словно загипнотизированный магнетическим блеском ее черных глаз — и сознанием того, что она прячет при себе пистолет. При всей своей восточной невозмутимости он не мог отрицать, что боится этой юной пантеры, — боится больше, чем Харрисона. — Детектив заходил просто перекинуться словцом, — сказал он. — У меня много друзей в полиции. Если бы меня убили, то они бы сделали все, чтобы поймать и вздернуть на виселице виновного.
— А кто говорит об убийстве? — возразила Джоэн, чиркая спичкой по острому окрашенному хной коготку и поднося маленький огонек к сигарете Уун Сана. Когда он прикуривал, их лица почти соприкоснулись, и китаец отпрянул, напуганный странным блеском ее темных очей. Он нервно пыхнул сигаретой, глубоко втягивая в себя табачный дым.
— Я всегда был твоим другом, — заявил он. — Не стоило тебе приходить, угрожая мне пистолетом. Я не последний человек на Ривер-стрит. Возможно, твое положение не так прочно, как тебе кажется. Может статься, придет время, когда тебе понадобятся такие друзья, как я…
Внезапно он осознал, что девушка не только не отвечает ему, но даже не обращает внимания на его слова. Сигарета продолжала куриться у нее в пальцах, а сквозь струйки дыма его прожигали глаза хищника, наметившего себе жертву. Он судорожно выдернул сигарету изо рта и поднес к носу.
— Дьяволица! — Его голос звенел настоящим страхом. Отбросив окурок, он вскочил на ноги, которые вдруг отказались повиноваться ему. Пальцы его продолжали тянуться к девушке, словно хотели задушить ее. — Отрава… наркотик… черный лотос…
Она поднялась и легким толчком открытой ладонью в грудь заставила его опуститься на диван. Китаец неуклюже раскинулся на сиденье. Тело его было совершенно безвольным, широко распахнутые глаза остекленели и были бессмысленно уставлены в никуда. Дрожа от возбуждения, она склонилась над ним.
— Ты — мой раб, — прошептала она, словно гипнотизер, покоряющий волю своего пациента, — у тебя нет собственной воли, только моя. Твой разум спит, но язык говорит правду. Только правда живет в твоем одурманенном мозгу. Зачем к тебе приходил полицейский Харрисон?
— Он хотел разузнать о друзе по имени Али ибн-Сулейман, — лишенным жизни, протяжным голосом пролепетал китаец.
— Ты пообещал сдать ему друза?
— Да, но я его обманул, — отозвался бесцветный голос. — В полночь детектив будет в Переулке Тишины, откуда идет дорога к Повелителю. Многие прошли по ней вперед ногами. Там легче всего избавиться от трупа. Я скажу Повелителю, что он пришел присмотреть за ним. Я заслужу его благодарность и одновременно избавлюсь от всех врагов. Этот белый громила будет стоять в углублении между стен, поджидая друза, как я ему посоветовал. Он не знает, что там есть потайная дверь. Именно из нее высунется рука, которая ударит его кинжалом. Моя тайна умрет вместе с ним.
Джоэн определенно не интересовало, о какой тайне шла речь, поскольку она прекратила допрос одурманенного китайца. Однако выражение ее лица не предвещало ничего хорошего.
