Пола Вольски - Жена чародея
Бренн не мог скрыть любопытства. Глаза выдавали его, а попытки замаскировать свои чувства оставались смехотворными.
Валледж сделал добрый глоток вина, полюбовался лодками на глади канала, втайне порадовался собственному всемогуществу. В конце концов он соизволил пояснить свою мысль:
— Существует возможность принять вас в орден Избранных вопреки воле господина магистра. Если один из членов высшего Совета выступит вашим рекомендателем, а по меньшей мере половина собрания поддержит вашу кандидатуру, то противодействие со стороны Грижни будет преодолено.
— Мне это известно. Но разве кто-нибудь из членов высшего Совета осмелится противостоять Фал-Грижни?
— Это не исключено. Но, конечно, такой член Совета должен не сомневаться в абсолютной лояльности и поддержке со стороны своего протеже.
— Позвольте мне переспросить вас, ваша светлость. Вы собираетесь выступить моим рекомендателем?
— Я? Нет. С учетом всех обстоятельств, мне представляется более целесообразным, чтобы вашим официальным рекомендателем выступил Ледж Ром-Юзайн. Совершенно не обязательно оповещать весь мир о том, с кем чародей Бренн Уэйт-Базеф дружит на самом деле!
Вскоре после этого разговор закончился, и Бренн отправился восвояси. Какое-то время Глесс-Валледж еще посидел на солнышке, испытывая вполне уместное в сложившейся ситуации чувство удовлетворения. И его красивое лицо искрилось при этом такой доброжелательностью, что случайные прохожие невольно улыбались ему в ответ. Кое-кто даже выкрикивал ему слова приветствия, потому что большинство лантийцев не сомневалось: для чародея Саксас Глесс-Валледж был просто замечательным человеком.
События, разыгравшиеся в ближайшие несколько недель, никак не могли улучшить настроение Фал-Грижни. Герцог Повон завершил свои переговоры с келдхаром из Гард-Ламмиса, и крепость Вейно была на законных основаниях отдана в залог иностранному государству. Вскоре после этого гарнизон, присланный из Гард-Ламмиса, занял крепость. Дружественные отношения между двумя городами-государствами подсказали келдхару мысль о том, что в портах Ланти-Юма с торговых судов Гард-Ламмиса не должны взиматься положенные сборы. Уже выставив собственный гарнизон в крепости Вейно, келдхар потребовал от герцога Повона подобного жеста доброй воли практически на ультимативных условиях. И герцог согласился.
Противостоял ему сейчас один только Фал-Грижни. Он уже объявил о своем отказе платить налоги на недвижимость, находящуюся на острове Победа Неса. Теперь же Грижни отказался платить налоги и на остальную недвижимость Избранных, независимо от ее местонахождения. Вдобавок к этому, магистр объявил, что впредь Избранные снимают с себя заботу об очистке городских каналов методом Познания, равно как и заботу о целости деревянных портовых сооружений в связи с опасностью, исходящей от различных морских червей.
Герцог Повон гневно отказал магистру в очередной аудиенции, в ответ на что Грижни по собственному почину собрал лантийскую знать и потребовал, чтобы она поддержала его в конфликте с герцогом. На взгляд Грижни, именно комбинация сил городской аристократии и ордена Избранных смогла бы оказать давление, достаточное для того, чтобы сломить волю герцога. С простым народом Ланти-Юма он, однако же, советоваться не собирался. Более того, такая мысль не приходила ему в голову.
На неизмеримо более низком уровне амбиции магистра оказались задетыми в результате приема в орден Избранных кандидата Бренна Уэйт-Базефа, официальным рекомендателем которого выступил чародей Ледж Ром-Юзайн. Впрочем, будучи занят государственными делами, Фал-Грижни практически не уделил внимания вопросу о приеме Уэйт-Базефа. Однажды вечером он в разговоре с женой упомянул об этом факте, как о чем-то чрезвычайно незначительном, не догадываясь о личном значении, которое это событие имело для нее.
Глава 7
Летом пришла пора Водных Игр и Фестиваля. Этот праздник, самый популярный в Ланти-Юме и наиболее характерный для этого города, длился пять дней, на протяжении которых каналы были переполнены всевозможными плавательными средствами, со всех сторон звучала музыка, молодые люди круглыми сутками плясали и пели на борту гигантской баржи, которая стояла на якоре посередине лагуны Парниса. И все эти пять дней проходили состязания, включая гонки на лодках, состязания пловцов и ныряльщиков, водную акробатику, подводную борьбу, командные заплывы, соревнования Людей-Цветов, смертельно опасные огненные дуэли на водах и многое другое.
Верран посетила игры в обществе Нида. Конечно, она предпочла бы прибыть сюда с мужем, но его никакими силами нельзя было вытащить на публичные состязания, в ходе которых зрелище людских толп со всей неизбежностью оскорбило бы его чувства. Кроме того, уже несколько недель Фал-Грижни занимался эзотерическим исследованием, цель и предназначение которого он категорически отказывался обсуждать, и в результате выходил из своей лаборатории только затем, чтобы поесть и поспать. Верран подозревала даже, что и эти нечастые его появления имеют место исключительно затем, чтобы угодить ей, потому что предоставленный самому себе Фал-Грижни мог длительное время обходиться без пищи и сна, черпая свежие силы исключительно в Познании.
Верран было интересно, чем же он все-таки так занят. Несколько раз она останавливалась у входа в лабораторию, так и не осмеливаясь постучаться. Но из-за двери до нее в этих случаях доносились странные голоса — явно нечеловеческого происхождения и на диво мелодичные. Возможно, это было напевом, а возможно, и на диво ритмизованным разговором. Голосов было несколько, не то четыре, не то пять, и басовитые тона самого Грижни резко отличались от них. Однажды Верран расхрабрилась настолько, что притворила дверь и заглянула в лабораторию, однако ее дерзость не принесла никаких результатов. Верран встретила чрезвычайно интенсивная и потому неестественная тьма, которую она уже успела — и даже слишком хорошо — запомнить. Она сталкивалась с точно такой же тьмой в дворцовых подземельях. Именно из этой тьмы и доносились до ее слуха мелодические голоса. Верран быстро вышла, закрыла за собой дверь и удалилась так и не спросив мужа о том, что все это значит. Так или иначе, таинственные обладатели мелодических голосов всецело завладели вниманием Фал-Грижни.
И вот Верран на пару с Нидом оказалась в толпе веселящихся и побуждающих веселиться друг дружку и постаралась извлечь из этого максимальное удовольствие. Она купила у уличного торговца чашки для Нида и для других мутантов, она просадила кучу денег, играя в зеленый восьмиугольник, она купила бумажный пакет жареных орешков, она понаблюдала за тем, как Нид сожрал все орешки и большую часть пакета, она довольно успешно поиграла на лодочном тотализаторе, она от души посмеялась над нелепыми ужимками клоунов, казавшихся в своих широких и просторных одеждах особенно неуклюжими на воде.
