Сергей Шкенев - Джонни Оклахома, или Магия массового поражения
Замечательную штуку придумал риттер фон Крупп — в каждом кувшине, не касаясь содержимого, горит пропитанный неизвестной дрянью фитиль, и если разбить хрупкую посудину… Очень удобно — не нужно каждый раз возиться с огнивом, да и разгорается земляное масло лучше.
Таких зажигательных снарядов всего десяток, больше сделать не из чего — запас для замковых светильников оказался меньше, чем хотелось бы.
Сильный толчок сбил графа с ног, и вставший на его место фон Крупп воткнул меч прямо в горящую бороду разъярённого гнома:
— Извините, сэр Людвиг, но вы немного отвлеклись, — прокричал он, повернувшись к Оклендхайму.
— Пустое, сэр Франц! — граф поднялся, и успел отвести клинком наконечник копья, направленного риттеру в спину. — Не пора ли уходить, сэр?
И тут строй коротышек, и без того изрядно поредевший от зажигательных снарядов, словно взорвался изнутри. В дрожащем свете горящего земляного масла было видно, как разлетаются гномы. И чаще всего — разлетаются по частям. Неизвестный союзник орудовал секирой, и даже казалось, будто та достаёт наёмников чуть ли не на десяти шагах. Бред, конечно… такие топоры встречаются лишь в сказках о древних героях.
— Отец, ты живой? — вынырнувший откуда‑то виконт Оклендхайм напугал графа перемазанным сажей лицом. Ну прямо вылитый нечистый… — Ага, живой!
— Джонни? Откуда? — сквозь вопли и шум боя плохо слышен даже собственный голос.
— Оттуда! — непонятно чему улыбнулся виконт, и запустил вдаль россыпь мелких шариков, засветившихся синим светом. — Сейчас кому‑то будет не до нас! Вова, шашки у тебя?
— Что? — норвайский рикс, а секирой орудовал именно он, срубил ещё одного бородача.
— Шашки!
— Тут они! Идём к башням?
Вмешательство норвайца окрылило оклендхаймцев, и гномью полусотню смели, как веник сметает осколки разбитой посуды. Коротышки отступили. Но надо отдать им должное, отступили организованно, унося с собой раненых и обожжённых. Граф даже позавидовал — его бойцы на такое не способны, и если начнут драпать всерьёз, то и оружие побросают. И ведь совсем чуть — чуть до этого не дошло. Ну ничего, были бы мечники, а мечей мы накуём!
Джонни и сэр рикс недолго копошились в темноте — буквально через пару мгновений оба прибежали обратно, причём норваец постоянно оглядывался и кричал:
— Ты, сундук железный, уходи оттуда! Сейчас как ё…
Что там должно было случиться, граф так и не расслышал — несколько одновременных вспышек ослепили сэра Людвига, а потом грохочущая металлом тень опять сбила его с ног, прижав к земле.
— Вот же… — сквозь звон в ушах пробился голос рикса. — Они там живые? Эй, кто‑нибудь, поднимите сэра Людвига!
— Живой я, — откликнулся Оклендхайм — старший, а когда с него сняли человека в знакомых доспехах, удивился. — Риттер? Сэр Франц, вы второй раз спасаете мне жизнь!
— Он не специально, — норваец попытался стащить с фон Круппа покорёженный шлем, но тот застонал, и сэр Вован оставил спасителя в покое. — Толовая шашка с фаерболом вместо взрывателя! А этот идиот остался посмотреть!
Граф ничего не понял из объяснений, но зауважал рикса ещё больше. Если бы не боль в пояснице, куда пришёлся основной удар риттера, обнял бы от избытка чувств.
— Салютуем доблестному сэру Францу фон Круппу! — крикнул Оклендхайм — младший, и запустил в небо жёлтых светлячков.
Вова мысленно охнул, а вслух заорал:
— Бежим нафиг отсюда!
Джонни обернулся с удивлённым видом:
— Мы разве ещё не повоюем?
— Ты дал жёлтые ракеты, идиот! Точно вверх!
— И чего?
— И вызвал огонь на себя.
— Ух, мля… Бежим!
Никто не успел убежать — вопль ужаса зародился где‑то в темноте, усилился, поддержанный новыми криками, и ближайший к графу мечник вдруг упал на землю и забился в падучей, пуская пену изо рта. Его тело выгнулось дугой… хруст переламываемых собственными мышцами костей больно царапнул нервы…
— Держи! — кто‑то сильно дёрнул сэра Людвига за руку, и в раскрытую ладонь впечаталось что‑то твёрдое и горячее. — Сожми и держи!
Пока граф с удивлением рассматривал золотую гривенку, норвайский рикс бросился к виконту и ухватил того за грудки:
— Колдуй!
— Как?
— Колдуй, а то сейчас все сдохнут!
— Не умею!
— Плевать! — вертикальные даже ночью зрачки демона полыхнули яростью. — Ну?
Джонни его не услышал — взорвавшееся в голове пламя гудело, заглушая все звуки, и требовало выхода наружу. Вот оно ушло в ноги… вернулось обратно… заметалось… запульсировало в ладонях.
— Мать вашу! — свет из ладоней ударил в небо. Так зенитные прожекторы ищут вражеские бомбардировщики. Вспыхнули низкие облака…
Вспыхнули, и опустились вниз знакомой красной пеленой, окутывая каждого человека, будто заботливая мать укрывает одеялом спящего ребёнка. Окутала человека, но не эльфа или гнома.
Спустя несколько мгновений стихли крики боли…
— Что это было, господа? — риттер фон Крупп стоял на коленях и вытирал пену, не обращая внимания, что кольчужная перчатка раздирает губы в кровь.
— Дружественный огонь, — пояснил норваец, приматывающий обломки копейного древка к сломанным ногам неизвестного мечника с гербом Оклендхаймов на накидке. — Он же френдли файр.
— Понятно. — На самом деле сэр Франц ничего не понял, но предпочёл не сознаваться в этом, чтобы не прослыть перед варваром необразованной деревенщиной. — Что же вы тогда назовёте недружественным?
Риттер замолчал, и в сильном броске успел подхватить падающего навзничь Оклендхайма — младшего.
— Раненых в замок! — распорядился норваец, и что‑то в его голосе никому не позволило возразить или оспорить право командования. — Виконта в первую очередь!
Граф Людвиг протянул монету:
— Возьмите, рикс, это ваше.
Вова забрал гривенку, и бросил её бойцу со сломанными ногами:
— Выпей за моё здоровье, приятель.
— А за своё? — ухмыльнулся тот.
— Обойдёшься, — норваец помог подняться риттеру фон Круппу, и махнул куда‑то в сторону. — Вы хотели посмотреть, как выглядит недружественный огонь, сэр?
А выглядел он, мягко говоря, очень некрасиво. Особенно нехорошо выглядели гномы — наёмники, защищавшие осадные башни — сломанные куклы в неестественных позах, с пеной и вчерашним ужином на бородах, с выпученными, налитыми кровью невидящими глазами.
— Небесные Боги… — прошептал сэр Франц.
— Представляю, что стало с ушастыми ублюдками, — норваец мимоходом опустил секиру на голову коротышки, неизвестно каким чудом оставшимся в живых. — Хотя их только краем могло зацепить, так что возможны варианты.
