Эрика Йохансен - Королева Тирлинга (ЛП)
― Мы подвергаем себя опасности, остановившись здесь, Леди, ― прошептал Булава.
― Какой опасности?
― Это моё предчувствие. Но оно, как правило, меня никогда не подводило.
Келси встряхнула вожжами, и её лошадь снова рысцой поскакала вперёд.
― Этот фокусник, Булава. Я хочу, чтобы ты его запомнил.
― Леди.
День близился к вечеру, и Келси начало передаваться беспокойство Булавы. Удивление, вызванное огромной толпой, стало сходить на нет, и теперь, куда бы девушка не посмотрела, она чувствовала на себе взгляды других людей. Она всё яснее ощущала преследование и хотела одного ― чтобы это путешествие поскорее закончилось. У неё не было сомнений, что Булава выбрал наилучший путь, однако девушке хотелось выйти на открытое пространство и, ясно видя грозящие ей опасности, при необходимости принять честный бой.
Но проблема была в том, что она не умела сражаться.
Хотя Новый Лондон был похож на лабиринт, некоторые кварталы выглядели более благополучными, чем другие. В состоятельных районах были ухоженные дороги, хорошо одетые горожане на улицах и даже несколько кирпичных зданий со стеклянными окнами. Однако в других районах тесно стояли дома из сосновой древесины без стёкол, и жители, ссутулившись и осторожно крадучись, ходили вдоль стен. Иногда Келси и Булаве приходилось проезжать сквозь облако вони, указывавшую на плохое состояние или отсутствие водопровода у домов.
«Значит, вот так здесь пахнет в феврале», ― подумала она, чувствуя тошноту. «Как же тогда здесь пахнет жарким летом?»
Посреди особенно замызганного квартала девушка поняла, что они находились в районе красных фонарей. Улица была настолько узкой, что больше походила на проулок. Дома были построены из какого-то дешёвого дерева, неизвестного Келси, и многие из них кренились вбок настолько сильно, что ей было непонятно, как они до сих пор ещё стоят. Иногда до неё доносились пронзительные крики и звук бьющихся предметов. В воздухе звенел холодный смех, от которого её кожа покрылась мурашками.
Келси беспомощно смотрела из-под защиты своего капюшона, как бедно одетые женщины появились из перекошенных дверных проёмов и прислонились к стенам. Над проститутками царила атмосфера убогости: это нельзя было точно описать. Дело было не в их одежде, которая вряд ли могла удивить Келси своей вычурностью, и не в глубоких вырезах, открывавших большую часть тела. Что-то было в их глазах, которые казались единственно живыми на лицах даже самых сильных женщин.
Все они, и молодые и постарше, выглядели усталыми и помятыми. У многих из них были шрамы. Келси не хотела представлять себе то жалкое существование, которое им приходилось влачить, но она не могла контролировать свои мысли.
«Я закрою весь этот квартал, ― подумала она. ― Закрою его и дам им всем нормальную работу».
В её голове раздался голос Карлин: «И ты также определишь допустимую длину для их платьев? Возможно, запретишь слишком порнографические романы?»
«Есть разница».
«Нет разницы. Законы для проституток ― это законы для проституток. Если хочешь диктовать моральные принципы частной жизни, ступай прямиком в Арват».
Булава знаком показал Келси свернуть налево, между двумя домами, и она почувствовала явное облегчение, выехав на широкий бульвар с чистыми аккуратными лавками. Серый фасад Крепости теперь был от них не так далеко, заслоняя собой горы вокруг и большую часть неба. Несмотря на ширину бульвара, на нём яблоку было негде упасть, поэтому стражнику и девушке, зажатым в толпе, пришлось идти вместе с ней. Из-за более яркого света солнца Келси занервничала: ей казалось, что она была как на ладони, несмотря на плащ и капюшон. Конечно, никто не знал, как она выглядит, но Булава мог привлечь к ней внимание из-за своей узнаваемой внешности. Ему, по-видимому, также передалось беспокойство спутницы, и он пришпорил коня, буквально проталкиваясь сквозь толпу всадников и пешеходов. С некоторым ворчанием она расступилась.
Булава пробормотал:
― Поедемте вперёд, и как можно быстрее.
Однако они по-прежнему ехали очень медленно. Рейк, который слушался Келси большую часть поездки, казалось, ощутил беспокойство своей всадницы и начал упираться, не желая идти дальше. Её попытки усмирить коня вкупе с необходимостью выдерживать вес доспехов Пэна быстро измотали её: пот крупными каплями стекал по шее и спине девушки. Булава стал чаще бросать назад быстрые взгляды по мере того, как они продвигались дальше. Приближаясь к Крепости, путники чувствовали, как толпа вокруг них продолжает всё сильнее сжиматься.
― Мы не можем поехать другой дорогой?
― Другой дороги нет, ― ответил Булава, управляя конём одной рукой и держа другую на мече. ― У нас мало времени, Леди. Давайте быстрее, осталось немного.
В течение следующих нескольких минут Келси изо всех сил старалась оставаться в сознании. Её тёмный плащ накалился от послеполуденного солнца, и ощущение удушья ещё более усиливалось от пребывания в толпе. Дважды она покачивалась в седле, и только Булава, хватая её за плечо, вовремя удерживал девушку от падения.
Наконец, бульвар закончился, сменившись травяным полем, которое окружало Крепость и крепостной ров. При виде Крепостной Лужайки Келси на секунду почувствовала застарелое волнение. Именно здесь расположились мортские солдаты со своими осадными орудиями, почти разрушив стены и затем в последнюю минуту повернув обратно.
Лужайка полого шла под уклон к Крепости, и почти под тем местом, где стояла Келси, находился широкий каменный мост через ров, ведущий к Крепостным Воротам. По краям моста стояли два ряда стражников на равном удалении друг от друга. Серый монолит возвышался прямо над головой девушки, которая, посмотрев на него, отвела взгляд, потому что у неё закружилась голова.
На Крепостной Лужайке находилось множество людей, и первой реакцией Келси было удивление: разве её прибытие не было тайной? Потоки взрослых, детей и даже пожилых направлялись по траве в сторону рва. Не так она представляла себе этот день в своих мечтах.
Где были ликующие толпы людей, цветы, бросаемые в воздух? Некоторые из тех, кто был на лужайке, плакали, но это были не слёзы счастья, которые представляла себе девушка. Как и фермеры с Альмонтской равнины, все эти люди выглядели так, словно не ели несколько дней. На них была такая же одежда, как на фермерах: тёмная и мешковатая. На всех лицах была печать страшного горя. Келси внезапно почувствовала волну сильного беспокойства. Что-то было не так.
