Лесса Каури - Золушки из трактира на площади
В начале второго «золотого» дня в доме Пипа Селескина, повара трактира «У Матушки Бруни», царил переполох. Пип, а также его младшая дочь Персиана с мужем и детьми разыскивали… невесту! Персиана, еще до восхода отправившаяся будить сестру, чтобы провести всякие женские таинства, вроде троекратного умывания ледяной водой и молоком, смешанным с овсяной мукой, и накладывания на веки мешочков с травами, обнаружила, что Ванилла дома не ночевала! С первым лучом солнца появились Бруни с Весем и сестрички Гретель, надевшие ради такого случая праздничные платья из сурового синего сукна и походившие в них на великовозрастных воспитанниц монастырского приюта. Не успели они возмутиться отсутствием невесты, как — со вторым лучом солнца! — порог дома переступила виновница торжества, явно скоротавшая ночь на каком-то сеновале. Несмотря на тени под глазами, Ванилла была дивно хороша, являя собой розовощекое, полногубое счастье, одевавшееся второпях и оттого почти не затянувшее шнуровку платья и напялившее туфли на голые ноги, оставив где-то чулки.
Спустя несколько мгновений изумленной тишины Пип налился кровью и стал похож на вареного рака. Как и пресловутое членистоногое, он не разговаривал, а свистел, будто выпускающий пар чайник.
Бруни с Персианой переглянулись и, подхватив Ваниллу под белы рученьки, потащили на второй этаж, в ее комнату.
— Присядьте, мастер! — между тем хлопотала над Пипом заботливая Виеленна. — Не надо так нервничать!
— Действительно, — усмехнулась Ровенна, — видно же, что девка времени зря не теряла!
Что ответил повар, Бруни не расслышала, потому что втащила невесту, по припухшим от поцелуев губам которой бродила блаженная улыбка, в комнату и, начав ее раздевать, деловито поинтересовалась:
— Ты ополоумела? Где ты была?
— Сама ты ополоумела, — мечтательно ответила подруга, — а я проводила свою первую брачную ночь!
— Ума лишилась! — всплеснула руками Персиана и грозно цыкнула на детей, чьи любопытные мордашки просунулись в приоткрывшуюся дверь. — А ну кыш отсюда! Ванилла, что ты плетешь?
— А все-таки он такой умный! — вздыхала та, прижимая руки к груди. — Такой качественный!
— Ты про Дрюню? — уточнила Матушка, подводя ее к корыту и заставляя залезть в него.
Персиана, коварно блестя глазами, подняла с пола давно заготовленное ведро холодной воды.
— Про него, — кивнула Ванилла. — Знаешь, что он удумал? Гуляли мы вчера под луной, а он вдруг и говорит: «Вот что я думаю, красава: а не провести ли нам нашу первую брачную ночь сегодня?» «Как, — говорю, — так? Свадьба же только завтра!» «А ты представь, мы целый день на ногах, церемония в храме, цветы, поздравления… Гости: „Горько! Долгие лета! Еще давай!“ И понеслось! Выпить-закусить, закусить-выпить-выпить-выпить… А потом праздничный ужин и танцы до упаду! Как думаешь, что мы сделаем, добравшись наконец до кровати?» Я подумала — и мы завалились на какую-то конюшню!
— А чего на конюшню? — поинтересовалась сестра. — Чай, шутовская постель не хуже королевской постелена!
— Решили время не терять зря! — наставительно подняла палец Ванилла и… завизжала, как поросенок, от обрушившегося на нее потока ледяной воды.
— Так-то! — довольно потерла ладони Персиана, поставив ведро на пол. — Пришла в себя, любовью ушибленная, или повторить?
— Змея ты, а не сестра! — фыркнула Ванилла. Приняла от Бруни холстину и, обтираясь, уже деловито поинтересовалась: — Платья привезли?
— Еще вчера, — ответила Персиана. — В матушкину комнату поставили. Красивые! Вот бы она ахала!
Сестры не сдержали вздохов. Их мать, Аглая, скончалась несколько лет назад от грудной жабы. А Бруни, представив, как Пип введет дочь в храм, порадовалась тому, что он у них есть.
— Умойся, а потом пойдем завтракать! — Персиана бросила сестре нательную рубашку и свободное домашнее платье без шнуровки. — Когда придет эта твоя… как ее?
— Какое неуважение! — обиделась та. — Не «как ее», а госпожа Туссиана Сузон, Первая горничная ее светлости герцогини Агнуши Рю Филонель!
— А зачем она придет? — заволновалась Бруни.
— Делать мне прическу! — Ванилла покрутилась у зеркала, приподнимая влажные, спутанные пряди волос и пытаясь скрутить их в пучок. Походя вытащила пару соломинок. Плюнула на прическу и отправилась умываться подготовленным Персианой овсяным молоком.
— Ух ты! — восхитилась Матушка.
— И нам! — умерила ее восторги Персиана. — Обошлись бы мы без этакого счастья!
— Сама себе ты куаферскую шедевру не сотворишь! — огрызнулась сестра.
— И потому не испытаешь истинное чуйство полета! — хихикнула Бруни.
— Две змеи! — констатировала Ванилла. — Пошли, сестренки, поедим! После ночных танцев на сеновале у меня живот подводит!
— И как вы сеновал-то не разнесли… — задумчиво пробормотала Персиана.
— Крепок оказался! — хохотнула сестра.
Бруни спускалась за ними по лестнице и думала, что ей самой не нужно беспокоиться о том, кто поведет ее к алтарю. Родителей нет в живых… да и алтарь ей, похоже, не светит!
* * *Туссиана Сузон, Первая горничная ее светлости герцогини Агнуши Рю Филонель, оказалась дамой такой представительной, что Бруни решила бы, будто видит саму герцогиню, если бы не знала, кто перед ней.
Скидывая на руки Пипа великолепную, вручную вышитую золотыми птицами шаль, Первая горничная зорко оглядела «материал», с которым предстояло работать, вовсе не обращая внимания на остальных. Не отказалась и от чашечки горячего молока и свежеиспеченных булочек, а ела так изящно и быстро, что Матушка не могла отвести от нее глаз. Она понимала, что неприлично разглядывать жующего человека, но ничего не могла с собой поделать и косилась на гостью, как испуганная лошадь. В конце концов, Бруни удалось совладать с собой, и она сосредоточилась на еде, ведь сегодня случая подкрепиться больше не представится до самого вечера.
— Ну! — поднялась со стула госпожа Сузон, ограничивая благодарность величественным кивком. — Ванилла, душа моя, сначала ты.
— Пойдемте в мою комнату, — любезно пригласила ее невеста и повела наверх.
Когда полная собственной значимости спина Туссианы скрылась за дверями, Пип отер мокрый лоб платком и облегченно вздохнул.
— Экая рептилия! — заметил он. — От одного взгляда мурашки по коже!
— Зато осанка какова! — возразила Ровенна. — Королевишная, не иначе!
— Это только начало, папочка! — хихикнула Персиана. — Пойду детей одевать! Весь, помоги мне с малышами!
Ко всеобщему удивлению, Веслав беспрекословно подхватил под мышку младшего мальчонку и потащил в детскую.
