Дроны над Сталинградом (СИ) - Андров Алексей

Старший снайпер обер-ефрейтор Вильгельм Райнер, мужчина сорока с лишним лет, с резкими чертами лица и выжженными солнцем глазами, тщательно осматривал очередную огневую позицию. Райнер был старожилом на Восточном фронте и знал, что одна ошибка в расположении или укрытии может стоить всей группе жизни. После каждого выстрела они меняли место, чтобы не дать советским снайперам определить их позиции.

— Ханс, — Райнер подозвал к себе второго снайпера, молодого унтер-офицера с лёгкой улыбкой на лице и глазами, которые ещё не видели всех ужасов войны. — Помни: выстрел — и тут же уходишь. Пусть у тебя остаётся время только на один выстрел, но этот выстрел должен быть точным. Понял?

— Так точно, господин обер-ефрейтор, — кивнул Ханс, прижимая к плечу свою Kar98k с прицелом Zeiss. — И что дальше?

— Дальше мы ждём следующего рапорта, — Райнер указал на радиста, сидящего в укрытии, окружённого радиопередатчиками и аккумуляторами. — Как только появятся цели, ты первый стреляешь, я прикрываю. Затем оба меняем позиции.

Радист унтер-офицер Карл, тихий и сосредоточенный, настроил частоту и начал передавать сообщение:

— Рота «Вольф», приём. Докладывайте об активности противника в секторе 21-Б. Как слышите?

Радист держал наушники, прислушиваясь к глухому треску эфира, пока не услышал ответ. Через минуту он обернулся:

— Говорят, в секторе появилась группа русских наводчиков. Их там не больше трёх-четырёх человек, но они слишком близко к нашей линии снабжения. Приказ: уничтожить.

Райнер откинулся назад и взглянул на Ханса.

— Значит, русские решили выйти из своей норы. Хорошо. Мы покажем им, что они сделали ошибку. Ханс, ты займёшь позицию за аркой. У тебя будет прямой обзор на этот участок.

Ханс кивнул и направился к указанному месту. Райнер тем временем подвинул мешки с песком, чтобы укрепить свою позицию, и приготовился прикрывать напарника.

— Если что-то пойдёт не так, не жди приказа. Сразу уходи, — тихо сказал Райнер, когда Ханс проходил мимо.

Молодой унтер-офицер улыбнулся:

— Не беспокойтесь, обер-ефрейтор. Я не герой.

Когда Ханс занял свою позицию, Райнер встал на пост. Они знали, что времени у них мало. Советские снайперы действовали быстро и хитроумно, и даже сейчас они, возможно, уже целились в это здание. Но у них была задача: дезорганизовать противника, убрать командиров и наводчиков, чтобы советские войска остались без четких указаний и связи.

Наблюдательный пункт, находящийся в здании через улицу, сообщил по радио о новых целях. Радист Карл передал информацию Райнеру:

— Командирская фигура на втором этаже разрушенного дома напротив. Примерное расстояние 300 метров.

Райнер взглянул в оптический прицел. Его дыхание стало ровным, сердце билось спокойно. Он выждал нужный момент, когда цель чуть подалась вперёд, и произвёл выстрел. Секунда — и офицер на другом конце улицы рухнул.

— Хороший выстрел, обер-ефрейтор, — раздался голос Карла по радио.

Но Райнер уже готовил новую позицию. У немцев было одно железное правило: никогда не оставаться на месте. Они знали, что советские снайперы не спят, и один ответный выстрел может закончить их жизнь.

Они действовали как хорошо отлаженная машина: радист сообщал о новых целях, Райнер и Ханс быстро занимали позиции, открывали огонь, а затем исчезали, прежде чем противник успевал ответить. Это было опасное ремесло, но они знали, что каждая ликвидированная цель ослабляет советское контрнаступление, дезорганизует командование и сокращает их шансы на назревающий перелом в этой войне.

*****

Солдат в телогрейке наклонился к инженеру. Дрон только что вернулся, и его оператор предоставил данные с фотоаппаратуры на стол. Громов внимательно осматривал кадры, пока рядом стоял командир снайперской группы, младший лейтенант Трофимов, с серьёзным выражением лица.

— Алексей Андреевич, — заговорил Трофимов, — у вас там что-то видно?

— Немцы хитро спрятались, — отозвался Громов, не отрывая взгляда от снимков. — Но вот тут… — он указал пальцем на тёмный уголок на фото, где в полуразрушенном здании угадывался контур винтовки. — Вроде бы это маскировочная сеть. А за ней — снайпер. Должен быть.

Трофимов нахмурился. Он привык полагаться на собственный опыт и свои глаза, но данные с дронов Громова оказались точными уже несколько раз. Командование поставило задачу: найти и ликвидировать вражеских стрелков, которые держали под прицелом линию связи. И хотя с воздуха маскировку было трудно разглядеть, фотографии выдавали детали, которые нельзя было увидеть с земли.

— Хорошо, — сказал Трофимов. — Сколько таких точек?

— Две точно, — Громов наклонился к следующей фотографии. — И ещё одна позиция, которую я бы проверил. Вот здесь, за складом.

Трофимов повернулся к своим снайперам. Эти люди знали дело: воевавший еще в первую мировую старший сержант Баранов, которого прозвали "Дед", мог попасть в монету с двухсот метров. Рядовой Степаненко — молчаливый парень из деревни, чья точность была легендарной. И самый молодой — Алексей Гришин, почти мальчишка, но уже успевший доказать, что его рука не дрогнет.

— Слышали? — спросил Трофимов. — Расходимся по точкам. Баранов, бери правую. Степаненко — левую. Гришин, ты со мной — склад. Работать аккуратно. Как только засечёте цель, докладывайте.

— Ясно, товарищ младший лейтенант, — отозвался Баранов, поднимая свою Мосинку с прицелом ПУ. Гришин молча кивнул, поправив телогрейку.

Вскоре группа рассредоточилась. Трофимов с Гришиным пробирались вдоль узкой улицы, пока не дошли до разрушенного склада. Ветры завывали в развалинах, снег начинал сыпать сильнее. Трофимов прикрыл глаза, пытаясь разглядеть сквозь снежную завесу то место, на которое указывал Громов. Он заметил неестественно ровную линию в куче мусора. Это было замаскированное укрытие.

— Вот там, — сказал он Гришину. — Готовься. Как только увижу движение, стреляй по моей команде.

Гришин улёгся на снег, прикрывшись брезентовой накидкой. Он прижался к прицелу, выравнивая дыхание. Трофимов тоже устроился рядом, держа винтовку в руках. Они молчали, слушая только вой ветра и далёкий гул артиллерии.

— Движение, — прошептал Трофимов. — Левее. Видишь?

Гришин отозвался негромким: «Вижу». Трофимов прицелился, наблюдая, как из укрытия выскользнула винтовка. Он выждал ещё секунду. Когда плечо немецкого стрелка стало видно, он шепнул: «Сейчас».

Гришин выстрелил первым. Немецкий снайпер дернулся и исчез за стеной. Секунда — и Трофимов добавил второй выстрел, накрыв позицию. После чего они тут же сместились, чтобы не остаться под прицелом.

Тем временем Баранов и Степаненко на своих участках также работали. Баранов выстрелил, как только засёк блеск оптики за мешками с песком. Он быстро сменил укрытие, перезарядил винтовку и стал искать следующую цель. Степаненко действовал ещё осторожнее: он засёк едва заметное движение в руинах, прицелился и нажал спуск. Потом молча отступил.

Вернувшись к Громову, Трофимов коротко доложил:

— Две позиции ликвидированы. Третья молчит. Мы их спугнули и немчура на этой позиции уже не засядет.

Громов, всё ещё сидя за рабочим столом, бросил взгляд на младшего лейтенанта.

— Тогда надо будет проверить эту третью, — сказал он. — Возможно, они сместились и снова засели.

Трофимов вытер снег с винтовки, покачал головой:

— Проверим. Но пока похоже, что у нас появилась серьёзная помощь с вашими «птичками», товарищ инженер.

*****

На третьем этаже полуразрушенного дома, среди развалин мебели и обугленных балок, расположилась немецкая снайперская пара. Обер-ефрейтор Вильгельм Райнер держал в руках Kar98k с мощным прицелом Zeiss, а рядом с ним унтер-офицер Ханс Либерт нервно вертел в руках полевой бинокль. Ветер завывал через разбитые окна, хлопал остатками штор. Отсюда, из этой сквозной дыры, можно было видеть разрушенные улицы.

— Вильгельм, — тихо сказал Либерт, не отрывая взгляда от улицы, — ты не заметил, что русские снайпера изменили тактику? Раньше мы спокойно стреляли и уходили, а теперь нас постреливают как куропаток.