Роман Терехов - Авантюрист
Выяснилась любопытная деталь: в одну из прошлых кампаний армия Грыма «презентовала» новое «вундерваффе», выставив на укрепленные позиции не меньше десятка крепостных ружей, способных меньше чем за минуту дать восемь залпов. Тяжелые пули пробивали по два тела подряд, нанося смертельные раны даже при попадании в конечности, а на близком расстоянии рвали людей в куски, — экспедиционный корпус Армии Освобождения за один день потерял три тысячи солдат убитыми. Плотные построения батальонов зачастую выходили на дистанцию ответного огня в половинном составе. Враг активно применял маневр, перебрасывая расчеты с ружьями на телегах с одного участка на другой. Сосредоточенный огонь с флангов буквально сметал с поля боя пехоту атакующих. Так родилось неофициальное наименование «грымские метлы».
Внезапно проснувшийся Ральф обозвал творение оружейников вольного города «эрзац-артиллерией». Затем любезно пояснил, что технология создания мощных гамионов для настоящих орудий в полной мере освоена только имперскими мастерами. Она сложна и энергозатратна, но в Скверне не прекращаются попытки наладить массовое изготовление полноценных пушек. Пока дальше штучных изделий дело не пошло даже у передовых в этом вопросе оружейников Грыма.
Производство орудий в Империи по ряду причин не поспевало за потребностями военных, поэтому в Скверне вовсю трудились картечницы и «метлы» всевозможных калибров и конструкций. В качестве своеобразной замены пушек широко использовались ручные гранаты, бомбометы и даже ракеты. В моей реальности аналоги буксируемого в хвосте колонны трофея не успели показать себя на полях сражений, поскольку их сменили первые «Гатлинги». В Скверне же развитие технологий несколько запаздывало по сравнению с Империей. И если более-менее надежные ружейные и пушечные стволы производить они научились, то артиллерийские гамионы массово делать сквернавцы не могли. Даже камни для своих «метел» их ремесленникам давались с трудом.
Наглядным примером, подтверждающим заявление Ральфа, служила казенная часть трофейной картечницы, в которой находился пакет из двадцати пяти ружейных гамионов повышенной мощности. Очевидно, что полноценные орудия заменяли собранными в несколько рядов ружейными стволами или же гладкостволками неприличного калибра, не по чьей-то прихоти или глупости, а по объективным причинам. Тем выше ценность моего трофея — восьми магических камней…
— Расчеты подобрать и подготовить срочно. Первоочередные цели — вражеские офицеры, варлоки, стаи Извергов с Хозяевами зверей. Расчеты вооружить пистолетами для самозащиты в обязательном порядке, — у меня перехватило дыхание от нахлынувших перспектив. — Вот что, Прохор, есть мысль выделить группу тяжелого вооружения. Картечница, эта… хм, «метла». Гранат бы еще… Для огневой поддержки, понимаешь?
Начвор удивленно кивнул. Ничего нового я не открыл, поэтому привычно списал удивление солдата на то, что вышестоящий офицер свободно обсуждал с ним свои планы. Ситуация для рядового, мягко говоря, непривычная. Несмотря на малочисленность, артиллерия в Армии Освобождения являлась самостоятельным родом войск, напомнил Ральф. Получалось, я на глазах у подчиненных скрещивал ежа с ужом. Да какие проблемы? Что хочу, то и верчу. Со своим лейтенантским патентом я теперь наиглавнейший варлорд на многие километры окрест.
— Господин кадет интересовались картечницей, — заметил каптенармус. Судя по осторожному намеку, должность начвора Прошу вполне устраивала. А наш пострел и здесь поспел. А ведь неплохая вроде бы мысль назначить Белова руководить группой тяжелого вооружения или все же определить в «меткие стрелки»?
— Хорошо, рядовой Прохор, ступай. У нас много работы.
— А гранаты вашбродье смотреть не изволит?
— Гранаты?! Еще как изволит! Веди!
Боеприпасы оказались в «багажнике» офицерской брички — лучшего места им не нашлось. Два некрашеных ящика утвердили поверх массивного сундука и прихватили ремнями. В укладке вперемежку лежали боеприпасы: чугунные шары с сегментированными «рубашками» двух размеров — с «нормальное» яблочко и какие-то «царь-бомбы». Возможно, артиллерийские снаряды. Похоже, павшие смертью подлых офицеры приготовились нас встречать всей мощью «карманной артиллерии», а вышло иначе. И мои солдатики в спешке и собрали все вперемежку. Способ применения этих бомб прост — поджигай запальный шнур и кидай подальше.
Поборов иррациональный страх перед смертоносной мощью, заключенной в металлическом корпусе, по очереди взвесил в руке обе гранаты. М-да, обычному солдату зашвырнуть далеко крупнокалиберные чушки не светило. Срочно требуются гренадеры из числа здоровенных древичей — появилась еще одна галочка в «оперативной памяти».
Напоследок попросил Прохора заняться боекомплектом к моему револьверу и подыскать для меня что-нибудь посущественнее — для боя на дальних дистанциях.
Внезапно дорога сделала резкий крюк вправо, точнее, колонна сошла с пути в лес. Вместо хоженой тропы под ногами пошла палая листва, хворост и корни деревьев. Движение замедлилось. Донеслось взволнованное ржание куланов и ругань возниц. Причина заминки открылась мне сразу же: сквозь пожелтевший подлесок проглядывал участок умершего леса, через который проходила тропа. Удручающая картина напомнила мне пейзаж Ральфова прибежища — засохшие и почерневшие деревья тянули свои голые ветки в темное облако, зависшее прямо над пятном, где царили смерть и распад. Удивленный оптическим эффектом, я напряг зрение — без сомнения, воздух между стволами выглядел темнее и гуще, если такое вообще возможно. Привычный запах куланьего и людского пота перебил смрад разложения и старого пожарища.
Стрелки сгрудились вокруг меня, ощетинились стволами и штыками по направлению к гиблому месту.
«А вот это и есть Скверна, мой друг! — чуть взволнованно сообщил мне Ральф. — Предельное внимание!»
Браслет кольнул кожу — сработало плетение «Страж». «Спокойно, Богдан, — продолжал подселенец. — «Страж» самостоятельно активируется в плохих местах, увеличивая радиус действия».
В ту же секунду в моей ладони оказался револьвер. Прохор с шестиствольником в одной и карабином в другой руке прикрывал мне спину. Стрелки вращали головами и шептали охранные слова, отгоняя зло. Вдруг я почувствовал все: и нервное напряжение людей, и ужас животных, и вполне осязаемую опасность, исходящую от некоего предмета у обочины воровской тропы. В голове возникла путаница мыслишек, жутко зачесались раны. Кто-то большой и грозный подсказывал: беги прочь, смертный, спасайся! Русины за моей спиной отступили назад кто на шаг, кто на полшага. Позади нас медленно двигалась колонна, огибая «скверное место».
Что мне помешало последовать мудрому совету? Скептическое отношение к местным божествам? Храбрость на грани глупости? Ответственность за подчиненных? Словно бросая вызов неведомой силе, я остался на месте, продолжая расстреливать взглядом плотный серый воздух, шершавых обугленных исполинов, покрытую хлопьями сажи и оскверненную землю.
Поэтому отлично увидел, как беззвучно и резко пыхнуло чернотой в плотном, как кисель, воздухе. Будто сухопутный осьминог, притаившийся на обочине воровской тропы, выпустил вверх чернильную струю. Наш отряд, словно неосторожный турист, наступивший на «табачный гриб», освободил ждущее своего часа облачко Хаоса. Темные искры, мгновенно размыв контуры «выброса», устремились к колонне, чью беспомощность перед надвигающейся бедой я вдруг остро ощутил.
По наитию сделал три быстрых шага вперед, нарушив незримую границу. Мир вокруг сделался холодным и тусклым, словно из ранней осени я шагнул в начало зимы, но без снега. Выронив в спешке револьвер, растопырил ладонь в останавливающем жесте.
— Свет да одолеет тьму! — свой голос я не узнал. Проявление враждебных сил заклинал явно кто-то другой, причем даже не Ральф. И вновь колдовство случилось без каких-либо спецэффектов. Черные зерна, летящие мне в лицо, к людям и животным позади меня, заметались, развеялись, мелкой сажей осыпались на землю и заблестели жирной влагой на ближайших мертвых стволах. В глазах потемнело, выступил обильный пот, несмотря на окружающий меня холод. Укус котопса и ожог резко разболелись, разом похерив несколько часов благотворного воздействия аптечки.
Подобрав оружие, шагнул назад: прохладное облако выпустило меня из своих объятий, мгновенно вернулись звуки и краски. Еще несколько трудных шагов, и стало намного легче дышать. Вернулся в строй, приковав на несколько секунд удивленные взоры ближайших солдат. Я и сам охренел, вон какую штуку выкинул! И, что характерно, нигде не учился!
Совсем без последствий не обошлось. Впереди кто-то громко охнул. Прохора внезапно стошнило. Стрелок — совсем еще мальчишка — вдруг бросил ружье и кинулся прочь от мертволесья. К счастью, более опытные сослуживцы отреагировали мгновенно — сбили беглеца с ног, пощечинами привели в чувство. Пока занимались с одним, другой с рычанием всадил штык «дербанки» в обугленную кору ближайшего дерева и принялся мастерски сквернословить.
