Елизавета Абаринова-Кожухова - Берегись вурдалака
— O, Анна Сергеевна, вы приехали! — Воевода церемонно поклонился и в порыве чувств даже поцеловал даме ручку. — A мы вас так ждали… Барон Альберт готов побеседовать с вами хоть сей миг.
— Ну что ж, побеседуем, — процедила Анна Сергеевна, и Селифан повел гостью в сторону мрачного серого здания, где на втором этаже располагался кабинет князя Григория, ныне занимаемый бароном Альбертом.
(Елизавета Абаринова-Кожухова, «Дверь в преисподнюю»)Трудно было бы узнать ту опушку леса, где каких-то несколько недель назад воевода Селифан вел дружинников князя Григория на очередной ратный подвиг. Теперь здесь, конечно же, не было никаких сугробов, да и вообще ничего, напоминавшего зиму. Еще бы на несколько градусов выше, и погода была бы почти летняя.
Но если декорации сильно изменились, то действующие лица (не считая отсутствующих Надежды и Гробослава) оставались теми же самыми, разве что поменяли наряды.
Доблестные воины, числом десять человек, теперь были одеты не в одинаковые «скрепочные» кольчуги, а в одинаковые кеды, красные спортивные трусы и майки. Вместо картонных мечей они держали в руках ломики — но отнюдь не картонные, и даже не деревянные, а металлические.
Переменил внешний облик и их командир, бравый воевода Селифан. Он красовался в кителе, штанах-галифе и фуражке темно-зеленой защитной расцветки.
Несмотря на, прямо скажем, не самую жаркую погоду, княжеские дружинники не испытывали чувства холода: только что они «для разогреву» совершили пробежку по пересеченной местности, а потом еще и серию гимнастических упражнений с ломиками.
Удовлетворившись физической подготовкой своих подопечных, воевода решил, что пора позаботиться и об их душевном здоровье.
— Ребята, вы не должны ни на миг забывать о своем особом предназначении, — негромко говорил Селифан, расхаживая вдоль строя и в упор разглядывая лица воинов. — А ваше первое и главное назначение — сражаться за дело справедливости, то есть выполнять волю нашего вождя князя Григория. Выполнять слепо, без раздумий и вопросов навроде «зачем» и «для чего».
Селифан говорил веско и уверенно, словно вбивая гвозди. Но некоторые из его подчиненных чувствовали что-то необычное в поведении воеводы — какую-то чуть заметную суетливость и беспокойство, которые он всячески стремился скрыть, но каковые то и дело давали о себе знать.
Произнеся краткое вступление, Селифан извлек из кармана зажигалку, высек огонь, но, похлопав себя по другому карману, папиросницы там не обнаружил.
Селифан еще раз прошелся вдоль шеренги и остановился возле самого младшего из дружинников:
— Володя, сбегай до третьего окопа — кажется, я там свой портсигар позабыл.
Володя сорвался с места, чтобы выполнять приказ, но Селифан по-отечески положил ему руку на плечо:
— Да погоди ты, торопыга, накинь что-нибудь, не лето все-таки.
Володя послушно набросил джинсовую куртку и резво побежал по тропинке, на ходу подтягивая спортивные трусы, которые были ему явно не по размеру.
К Володе все воины относились почти как к «сыну полка» и уважали за старательность и требовательность к себе: он всегда стремился выполнять все задания наряду со старшими и неизменно отвергал любые предложения снизить нагрузки, учитывая возраст и далеко не богатырское телосложение.
Рассеянно проводив Володю взглядом, Селифан продолжал свою речь:
— Вам не нужно думать ни о чем — князь Григорий думает за вас. Намедни я имел счастье лицезреть нашего Вождя и говорить с ним лично… Ну, что замолкли? Кричите — да здравствует князь Григорий!
— Да здравствует князь Григорий! — троекратно прокричали дружинники, вскинув над головами ломики.
— Ну вот и прекрасно, — думая о чем-то другом, невпопад сказал воевода. — Всем спасибо, на сегодня всё. Одеваемся и возвращаемся в город.
Пока его дружинники облачались в «демисезонные» наряды и складывали ломики в спортивную сумку, Селифан внимательно наблюдал за ними, словно на что-то решаясь. И когда воины уже собрались было покинуть опушку, воевода подошел к одному из парней:
— Аркадий, задержись ненадолго. И скажи Федору со Степаном, чтобы тоже остались. Мне с вами потолковать надобно.
Селифан был воякой до мозга костей и свою дружину воспитывал в соответствующем духе. Но то, что ему сейчас предстояло сказать, входило в определенные противоречия с его представлениями о воинской чести и доблести. То есть вообще-то умом Селифан понимал, что без ЭТОГО в их общем деле не обойтись, но считал, что ЭТО мог бы осуществить кто-то другой, имеющий и склонность, и сноровку в выполнении подобных поручений. Однако князь Григорий настоял на том, что ЭТО должны совершить именно подопечные Селифана, а князю Григорию он привык доверять и подчиняться беспрекословно.
И все-таки не лежала у него к ЭТОМУ душа — и оттого-то бравый воевода, как мог, оттягивал миг, когда он должен будет объявить о новом задании князя Григория; оттого-то и устроил своим ребятам кросс не на пять километров, как обычно, а на все десять.
Но тяни не тяни, а к делу приступать надо.
— Вот такие дела, ребятушки, — наконец-то заговорил Селифан, когда основная часть дружинников скрылись за деревьями. — Покаместь все мы делаем одно большое и общее дело, готовимся к борьбе за высшую справедливость и благо народное, в наши ряды проникла измена.
— Смерть изменникам! — гаркнул один из воинов, которого Селифан называл Федором. И испуганно замолк — уставом такие выкрики не предусматривались.
Однако на сей раз воевода не стал бранить своего не в меру ретивого подчиненного, более того, он был ему даже благодарен, так как тот своим возгласом как бы предварял то, что Селифан собирался объявить. Поэтому воевода ограничился строгим взглядом:
— Под «нашими рядами» я подразумевал вовсе не нашу с вами дружину — никакой измены я бы просто не допустил. Все обстоит куда хуже — вражеский лазутчик затесался в ближайшее окружение нашего Великого Вождя князя Григория.
— Не может быть! — ахнул Степан.
— Разговорчики в строю! — прикрикнул Селифан. — Это не мои выдумки — мне сам князь Григорий сказывал. Личность изменника уже установлена, остается его устранить. Вот это-то ответственное задание и поручено выполнить нам.
Произнеся это, воевода облегченно вздохнул — главное было сказано. Доблестные воины глядели на него растерянно и чуть испуганно — такого поворота они явно не ожидали.
— Вопросы есть? — как бы не замечая общего замешательства, спросил Селифан.
— Что значит — «устранить»? — чуть слышно пролепетал Федор. Он прекрасно понимал, что это значит, но в глубине души надеялся, что, может быть, до ЭТОГО дело не дойдет.
