Владимир Швырёв - Ближние горизонты
Я все еще лежал на земле, а истукан, нависая надо мной, продолжал наносить тяжелые удары. Черный кабан рычал, принимая всю их тяжесть на себя.
Когда каменная рука в очередной раз опустилась на щит, кабан поддел обрывок ржавой цепи на блестевшие белым клыки и, дернув головой в сторону, оторвал цепь от истукана с повисшей на ней частью молотообразного кулака.
Я вскочил на ноги и, пригибаясь под ударами, от которых каменная крошка разлеталась в разные стороны, приблизился к истукану. Ярости кошки не было предела. Она наконец смогла дотянуться до своей цели. Истукан рассыпался под моими размашистыми ударами. Золотые дуги разрезали воздух и, пересекаясь с камнем, ломали его. Истукан больше не нападал на меня. Он жалобно скулил и лишь прикрывал свое лицо с живыми глазами обрубками каменных рук. Я добивал его удар за ударом. Я не чувствовал усталости. Я не был зол. Всю усталость и злость вбирали в себя золотая кошка и черный кабан, которые отныне стали моим оружием и моей защитой. Это были мои верные спутники.
Я перестал наносить удары лишь тогда, когда глаза истукана закрылись. Из его открытого рта раздался протяжный стон, больше похожий на шипение, словно нечто давно гнившее внутри камня вдруг вырвалось наружу.
Но я не успел насладиться своей победой. Не делая никакой паузы, находясь еще в пылу сражения, кошка накинулась на кабана. Их энергии яростно сцепились между собой. Сквозь их прозрачные тела я видел свои расслабленные руки. Я не мог помешать их бою. Их энергии должны были уравновеситься естественным образом — без моего вмешательства.
Битва продолжалась, и чем дальше, тем ожесточеннее она становилась. Я заметил, как золотой свет начал медленно ползти от прозрачного тела кошки по моей правой руке, поднимаясь от предплечья к плечу и дальше на грудь, а оттуда он уже свободно разливался по всему телу. Ему навстречу слева от кабана шел пропитанный бесстрашием и холодной яростью черный свет. Чернота и золото наполнили мое тело, скрыв под собой белую кожу. Они смешивались друг с другом, проникая один в глубь другого. Золото рассекало черноту на прямоугольные пластины, соединяя их между собой и образуя их основу.
Совсем скоро все мое тело, бывшее прежде обнаженным, покрылось прочным панцирем, отражающим в своей темной поверхности тусклое солнце. Золотая кошка впитала в себя часть черноты, которая образовала подобие рукояти в моей правой ладони. Золото же очертило контуры черного кабана, придав облику щита законченный вид.
Как только это произошло, движение энергий упорядочилось — столкновение кошки и кабана закончилось. Я встряхнул телом, привыкая к новым ощущениям. Панцирь не стеснял моих движений. Я ощущал его вес ровно настолько, насколько это было необходимо, чтобы чувствовать его защиту на своих плечах.
Я рано успокоился, решив, что с каменным истуканом все кончено. Серая тень выскочила из-под обломков, метнулась прочь и, ловко перелетев через меня, растворилась в соседней виселице. Я успел рассмотреть, что тень эта состояла из чего-то, что отдаленно напоминало светлый дым. Дым клубился внутри небольшого тела, которое было похоже на тело обезьяны. Его распростертые в разные стороны руки и ноги были одинаковой длины. Единственное, что я не успел рассмотреть, была голова. Впрочем, вполне может быть, что ее и вовсе не было на дымном теле.
В тот момент, как тень исчезла в камне, новый истукан ожил. Глаза его открылись, а длинная ржавая цепь нетерпеливо закачалась из стороны в сторону, время от времени жадно, но в то же время и очень осторожно вытягиваясь в моем направлении.
Оживив истукана, существо, его заполнившее, в этот раз не кинулось в нападение. Оно смотрело на меня. Оно оценивало свои и мои силы.
Я понимал его слабость передо мной и потому не спешил уходить. И в этом заключалась моя ошибка.
Истукан поднял неестественно вывернутую голову вверх. Раздался короткий пронзительный свист. Я вздрогнул. Отрывистый свист не прекращался. Истукан монотонно продолжал свистеть. С разных концов холмистой пустоши ему ответили таким же свистом.
Я еще не до конца понимал, что происходит, но уже точно знал, что ничего хорошего ждать мне не приходится. Свист окружал меня. Я попятился назад. Мне немедленно нужно было выбираться отсюда. Куда мне идти, я не знал, поэтому я видел выход лишь в самом движении. Я удалялся от зоны, в которой истукан мог достать меня своими длинными руками. Я пятился спиной вперед, стараясь не упускать своего противника из виду. Свист приближался.
Я отошел от виселицы на безопасное расстояние, и в этот момент серая дымная тень вновь выскочила из камня, перелетела по ниспадающей траектории солидное расстояние и нырнула в ближайшего от меня истукана. Его глаза моментально открылись, и он издал свой призывный свист. Я отскочил в сторону и побежал.
Пронзительный свист нагонял меня. Оглянувшись, я увидел, что серая тень неотступно следует за мной, перескакивая из одного истукана в другой. С холмов ей отвечали голодным свистом такие же дымные тени, сотнями идущие на меня. Виселицы, дыбы, колья, столбы волнами оживали и на краткий миг приходили в движение — ровно на то мгновение, на которое серые тени задерживались в камне, прежде чем перескочить дальше. Кольцо сжималось вокруг меня.
Больше я не оглядывался. Я бежал так быстро, как только мог. Бег мой был легким, ровным, но все равно недостаточно быстрым, чтобы уйти от преследования.
Дымная тень метнулась довольно далеко впереди меня. Худой каменный столб ожил. Его острые, с заточенной кромкой длинные руки опустились вниз и закрутились воющими мельницами. Я бежал быстро и потому не мог вовремя изменить направление своего бега.
Непостижимым образом я все же сумел перепрыгнуть через рассекающие воздух длинные каменные руки. Воющие прозрачные плоскости пронеслись под моими ногами, так и не задев их.
Дымные тени теперь сыпались со всех сторон. Я попал в самую гущу каменного месива. Вокруг меня свистели ржавые цепи, проносились острые каменные руки, мелькали перелетающие по воздуху дымные тени. В воздухе стоял тошный, неживой свист, идущий из открытых ртов каменных истуканов. Жадные, голодные глаза сверкали повсюду.
Я бежал. Я перескакивал через препятствия. Я закрывался щитом. Я отбивался, когда мог, рассекая камень золотыми дугами. Рычание кабана и шипение кошки слились в единый, ни на что не похожий звук. Звук не был приятным, но, как ни странно, он подбадривал меня. Он давал мне силы бежать дальше. А силы мне были нужны. Я не чувствовал усталости. Я не чувствовал боли редких, но все же настигающих меня ударов. Просто в какой-то момент я понял, что бегу значительно медленнее, чем бежал прежде. Зверь съедал мои силы.
