Александр Рудазов - Тайна похищенной башни
Он мог бы поклясться, что в столкновении не было его вины. Бугай сам на него налетел. И хилый сисадмин совершенно точно не мог причинить ему такой боли.
— Извинить, говоришь? — осклабился детина, тыкая Чертанова пальцем в грудь. — Да нет, дыра в заднице, извинениями ты у меня не отделаешься. Ты меня толкнул в плечо. Обидел ни за что ни про что. Я теперь на работу выйти не смогу. Так что гони монету, дыра в заднице, да поживее, пока я не осерчал.
— Мо… монету?.. — еще больше растерялся Чертанов. — За что?..
— А за лечение, — дружелюбно положил ему руку на плечо здоровяк. — Костоправу платить придется. Или мне что ж, стражников кликнуть, пожалиться на тебя? Кликнуть мне стражников, а, дыра в заднице? Или монету мне выложишь?
Чертанов с грустью понял, что сейчас его будут бить. До чего же противная и неприятная сложилась ситуация. Можно, конечно, доказывать, что он ни в чем не виноват, что этот бугай сам на него наткнулся, да и не сломано у него ничего… но кому доказывать-то? Бугай все это и так прекрасно знает. А стражники… какие еще стражники? Они на этой улице даже не ночевали.
Взывать к прохожим тоже бесполезно — все отводят глаза, стараются побыстрее прошмыгнуть мимо. Бугай нагло улыбается, совершенно никого не стесняясь. Сейчас врежет разок и заставит вывернуть карманы. И вроде как не грабит, а взимает законную компенсацию за моральный ущерб.
— Чего молчишь, дыра в заднице? — повысил голос гопник. — Язык проглотил?
— Серега, ты чего отстал? — послышался веселый голос шефа.
Чертанов облегченно выдохнул. Петр Иванович с такими проблемами справляется в легкую. И Валера здесь, с пушкой.
— Это что еще за калека? — презрительно посмотрел на шефа бугай. — Не задерживайся, иди куда шел!
— Слышь, а ты Вову с пятого дома знаешь, а?! — сразу возбухнул Колобков, тыкая его палкой в живот. — Ты чего вообще такой дерзкий?!
— Чё-ё-ё?..
Детина не понял, на каком языке говорит этот лысый толстяк на деревянной ноге. Зато он прекрасно понял, что его тыкают палкой. Кулак-дынька резко сжался, губы искривились…
Валера разрешил ситуацию быстро и грубо. Даже не вынимая пистолета, он молча отодвинул Колобкова в сторону, а сам толкнул гопника в грудь. Тот при появлении рослого телохранителя слегка убавил пыл, но на попятную не пошел. Откуда-то из-за пояса появился потускневший кортик с треснутым лезвием.
Не тратя понапрасну времени, Валера резко подался вперед, одной рукой хватая нападающего за запястье, а другой — за пояс. Сильное сжатие — и кортик вываливается из побелевших пальцев. Бросок через бедро — и бугай бесславно плюхается в пыль. Опытный дзюдоист окончил драку в считанные секунды.
— Пошли, Серега, — добродушно скомандовал Колобков.
Знаменитый театр Кильяни разместился на огромной площади за мостом, соединяющим две половины Порт-Вариуса. Трущобы, примыкающие к морю и порту, резко контрастируют с великолепными зданиями богачей, живущих в глубине острова.
Стен театра земляне не увидели. Их никто не видит — совершенно скрыты огромными колоннами, коих насчитывается шестьдесят четыре штуки. По двадцати с боков и по двенадцати с фасада и тыла.
Перед входом выделяются еще две колонны — особенно гигантские, украшенные носами кораблей. У их подножий восседают мраморные драконоподобные создания — Ке и Ладифа, боги-ветра Двухголовых. А при входе гостей встречает каменный старец с зеленой бородой — Таримод, морской бог Эспелдакаша. Горожане не забывают, что Порт-Вариус был основан эспелдаками и Двухголовыми.
Театр Кильяни выстроили пятнадцать миллентумов назад, когда Порт-Вариус праздновал сто миллентумов со дня основания. Удивительное здание стало памятником всему городу — его победам и свершениям.
Внутри на каждом шагу роскошь и комфорт. Повсюду мягкие ковры, совершенно заглушающие шум шагов. Ярусы расписаны орнаментом, ложи прикрыты тонкими шелковыми занавесками, стены и мебель обтянуты бархатом разных цветов.
Представление еще не началось. Важный чернокожий швейцар проверил билет и проводил дорогих гостей в Лимонную ложу. Там землян уже ожидали.
Худощавый лохматый мужчина с вытянутым лицом окинул вошедших безразличным взглядом. Колобков, напротив, зачарованно уставился на его шевелюру. Он еще ни разу не видел людей с волосами цвета кислоты. Видел панков и хиппарей с красными волосами, с синими… а с такими вот едкими желто-зелеными пока что не доводилось.
К тому же этот тип действительно оказался белым. А Колобков уже начинал думать, что Эйкр населяют исключительно негры и диковинные чудища.
Их хозяин вяло махнул рукой, приглашая садиться. Колобков охотно уселся на диванчик. Лимонно-желтый, как и весь интерьер ложи.
Расселись и остальные. Света с любопытством осмотрела сцену и зрительный зал, понемногу заполняемый народом. Эти театралы совершенно не похожи на тех оборванцев, что бродят в порту и трущобах. Разодетые богачи, заезжие купцы и капитаны, блистательные дамы, Двухголовые с блестящей чешуей…
На сцену уже поднялись актеры. В Порт-Вариусе заведено перед представлением устраивать неформальное общение — артисты со сцены переговариваются со зрителями, отвечают на вопросы, выслушивают комплименты и пожелания. Света с большим интересом принялась рассматривать здешних балерин — миловидных девушек в обтягивающих трико с блестками. Никаких пачек.
— Серега, переводи, — приказал тем временем Колобков. — Представь меня. И спроси, как его зовут.
— Это Петр Иваныч, наш капитан, — равнодушно произнес Чертанов. — Он будет с вами говорить, а я — переводить.
— Да, — медленно кивнул кислотноволосый. — Я понял.
— Петр Иваныч спрашивает, как вас зовут.
— Бамакабамашура Датакаси Забаб.
Чертанов запнулся, не уверенный, что сумеет это правильно выговорить. Его визави слегка поморщился и великодушно сказал:
— Я знаю, что у меня непростое имя. Можно просто Бамакабамашура.
Чертанов пожевал губами. Он бы предпочел какое-нибудь из двух других имен. Шеф, выслушав перевод, пришел к такому же мнению.
— Так что, мне спросить?.. — начал Чертанов.
— Да хрен бы с ним, Серега. Пусть хоть Индирой Ганди зовется — мне начхать. Спроси лучше, зачем он выкрасил волосы в такой дурацкий цвет.
— Петр Иваныч…
— Спроси. Мне интересно.
Чертанов пожал плечами и перевел вопрос. Бамакабамашура сухо ответил:
— Это мой естественный цвет.
— Врешь! — возмутился Колобков, выслушав перевод. — Ни у кого не может быть такого цвета волос!
Бамакабамашура ничего не сказал. Только встал и приспустил штаны. Света взвизгнула, Валера рефлекторно сжал кулаки, а Колобков нервозно поежился:
