Александр Рудазов - Тайна похищенной башни
Бормоча что-то по-немецки, к приятелю присоединился Грюнлау. А близнецы, вылезшие наконец из воды, начали строить по соседству другой замок. Им взялась помогать старшая сестра — рыбы она так и не поймала.
— Какая прелесть! — умилился собственной работе Колобков, выкапывая вокруг замка ров. — Гляньте, какую я знатную крепостицу отгрохал! Точь-в-точь Смольный!
— А у нас тогда Зимний! — отпарировала Светлана.
— Зимний?! — ревниво вскинулся Колобков. — Гюнтер, срочно на штурм Зимнего! Бгоневичок мне! Сгочно бгоневичок!
Оттопырив объемистый зад, Колобков с ловкостью крота вырыл канал от воды до замка отпрысков. Большая волна, набежавшая на берег, ворвалась в ров и омыла стены, лишая песочный дворец товарного вида.
— Папа! — возмущенно взвизгнула Света. — Ну вот зачем ты это?!
Изрядно захмелевший Чертанов нашарил рядом с собой бутылку кашинга. Она не поддалась. Более того — попыталась вырваться. Чертанов дернул сильнее — бутылка по-прежнему сопротивлялась. С трудом сосредоточив взгляд на упрямом сосуде, Сергей обнаружил, что за него держится еще и Стефания. И тянет к себе, разумеется.
— Я первый нашел… — кое-как выговорил Чертанов.
— А мне плевать. Это последняя. Уступи.
— Не-а…
— Отдай.
— Я тоже хочу…
Стефания молча пнула Чертанова в бедро. Тот айкнул от боли и отпустил бутылку. Чертовка удовлетворенно кивнула и сделала большой глоток.
— Знай свое место, смертный… — пьяно икнула она, еще раз пиная соседа. — А теперь скажи — мой дорогой Вельзевул, я боготворю тебя…
— Что?.. — недоуменно моргнул Чертанов. — Какой еще Вельзевул?.. Ты о чем вообще?..
— Классику знать надо, тупица. Короче, быстро сказал, что боготворишь меня!
— Ну, нафиг… — на всякий случай отодвинулся Чертанов. — Опять небось подляна…
— Говори, а то хуже будет!.. — взвизгнула Стефания, хватая Сергея за волосы.
На яхту возвращались уже затемно. Тепорий погас, и Эйкр накрыло непроглядной тьмой. Порт-Вариус осветили тысячи костров, факелов, масляных фонарей. И несколько фонарей электрических — в руках землян, возвращающихся с пляжа.
Бальтазар, так ни разу и не окунувшийся, возместил это кашингом. Престарелый волшебник осушил добрых пять бутылок, и теперь бешено вращает глазами, выкрикивая:
— Вижу!.. Вижу грядущее!.. Вижу погибель человеческую!.. Вижу огонь с небес!.. Вижу потоп и чуму!.. Вижу конец света!.. Скоро, скоро грядет апокалипсис!..
— Ни хрена ж себе! — слегка испугался Колобков. — Слышь, Фанька, чего это он?
— Не обращайте внимания, — равнодушно ответила чертовка, внимательно рассматривая собственные пальцы. — Бальтазар всегда пророчествует, когда напьется.
— А его предсказания сбываются?
— Один раз сбылось. Когда он предсказал, что его стошнит.
— Что? — прекратил пророчествовать Бальтазар. — О чем вы тут говорите? Обо мне?!
— Мы говорим, что вам вредно столько пить, дедушка! — взяла его за руку Света. — Осторожно, не упадите, тут кочка.
— Вы хотите сказать, что я пьян? — насупился Бальтазар. — Я не пьян. Я трезв. Может быть, слегка безумен, но трезв.
— Да-да, как скажете. Осторожно, ухаб.
По крайней мере, два других мудреца не доставляют хлопот. Каспар благодушно бредет за Олей, как теленок на поводке. Плюхающий рядом Рикардо ревниво сопит и поводит усами, но не протестует.
А Мельхиор весело бегает вокруг процессии, ловя на лету ночных бабочек. Время от времени останавливается и начинает сосать палец — но потом без труда догоняет остальных.
— Хорошо искупались, — задумчиво произнес Колобков, глядя на ночной город. — Давно так душевно не отдыхали.
У трапа «Чайки» его уже ожидал опершийся на хвост Двухголовый. Вертикальные зрачки рептилии мазнули по сыто икающему Колобкову, горловые прорези разомкнулись, и оттуда послышалось:
— Я выполнил уговор. Человек, о котором вы спрашивали, хочет с вами встретиться.
Плохо соображающий Чертанов машинально перевел.
— Ну и отлично, — кивнул Колобков, переминаясь с ноги на ногу. — Когда его ждать?
— Он не придет сюда. Он хочет, чтобы вы пришли к нему.
— Нахал какой. Ладно, мы не гордые, можем и сами в гости зайти. Где у этого типа хата?
— Он не хочет, чтобы вы приходили к нему домой. Он хочет встретиться с вами в другом месте.
— Ну рожай уже шибче, а? — простонал Колобков. Ему ужасно хотелось в туалет. — Куда приходить?
— В театр Кильяни. Завтра, на дневном представлении. Тот человек велел передать вам этот пропуск. Покажите его швейцару. Швейцар проведет вас, куда нужно.
— Давай сюда.
— Вначале я хочу, чтобы ты тоже выполнил уговор. Я хочу получить деньги, которые ты мне обещал.
— Какие все жадные стали… — обиделся Колобков, копаясь в карманах. — Хочет он… тоже мне, мальчиш-хотиш нашелся… На слово уже никто не доверяет… да на, подавись, крохобор!
В другое время он бы еще потянул резину, потребовал бы дать гарантии, что этот билет в театр — не просто обычный билет в театр, купленный в кассе за пару медяков. Но мочевой пузырь все настойчивее напоминает о себе, в голове шумит, а глаза слипаются. Хочется как можно быстрее добраться до белого друга, а потом завалиться на койку и спать… спать… спать…
Глава 10
Утро для Колобкова наступило рано. Даже раньше, чем рассвело. За время, проведенное на Эйкре, земляне попривыкли к сорокавосьмичасовым суткам, но биологические часы до сих пор немного барахлят. Обитатели этого мира спят часов шестнадцать-семнадцать, а потом часов тридцать бодрствуют, но экипаж «Чайки» пока еще не полностью вошел в такой ритм.
Проснувшись, Колобков включил ночник и тихо застонал. Такое чувство, словно в глаза насыпали песку. Проклятый кашинг оказался еще и злопамятным.
Перегнувшись через спящую супругу, Колобков взял с тумбочки стакан с темно-сиреневой жидкостью. Еще немного кашинга. Клин, как известно, вышибают клином.
Сделав несколько глотков, Колобков заулыбался. Стало заметно легче. Это, конечно, не рассол и не кефир, но для начала сойдет. Надев деревянную ногу, Колобков поплелся в гальюн, мурлыкая сочиненную экспромтом песенку:
Если рано утром
Выпил рюмку водки,
Будешь ты веселый
Це-лый день!..
Ополоснув лицо холодной водой, Колобков уставился в зеркало и внутренне содрогнулся. Рожа помятая, в глазах набухли кровавые прожилки, щетина на щеках выглядит даже непригляднее обычного. Борясь с искушением завалиться обратно в постель, Колобков зашарил взглядом по раковине. Бритва куда-то запропастилась.
