Сергей РАТКЕВИЧ - Девять унций смерти
— Жарко, — ответил Якш, чувствуя, что рубашка и в самом деле прилипла к спине от пота, и как он этого раньше не заметил?
— Холодного вина хочешь? — продолжала обитательница яблоневого сада.
— Конечно, — не задумываясь, ответил Якш.
— А меня?
Якш оторопел на миг. Все же эти человеческие вольности здорово его обескураживали. Чтобы девица сама вот так вот запросто предлагалась? Впрочем, уходя от гномов, он твердо решил получить удовольствие от всего, что ему встретится среди людей, можно сказать, зарок дал. А для любого уважающего себя гнома зарок — дело серьезное. Здесь же ему предлагалось именно что получить удовольствие.
— И тебя… — выдохнул Якш, глядя прямо в огромные, полные манящей тайны глаза.
А в следующий миг девушка, вскрикнув, отскочила, спасаясь от рухнувшего забора, которого Якш просто не заметил.
— Ох, какой же ты страстный, с ума сойти можно! — прошептала она, оказавшись в его объятиях. — Может, все-таки сначала вино?
— Нет. Сначала — ты… — улыбнулся Якш, увлекая ее в таинственные глубины яблоневого сада, залитые ярким солнечным светом, волшебные…
А потом была сумасшедшая яблоневая ночь, наступившая для двоих посреди жаркого пыльного дня. Листья яблонь вполне тянули на звезды, светившее сквозь них солнце было решено считать луной, ласковый ветер напевал какие-то свои, чуть сумасбродные песенки, все было просто здорово. Да и в самом деле, если двоим совершенно необходимо, чтобы посреди дня настала ночь, она настает непременно, и никакие законы природы не могут этому помешать. Была ночь и сумасшедшее, жаркое, требовательное тело, была ночь и пахшее какими-то невероятными ягодами летнее вино…
Якшу так и не удалось отведать его холодным, но он ни о чем не жалел.
Проснулся Якш только следующим утром, в таком потрясающем настроении, что хоть песни пой, хоть пляски пляши, но увы — совершенно один, если, конечно, не считать компанией пустой винный кувшин. Таинственная незнакомка исчезла.
Якш так этим огорчился, что далеко не сразу заметил, что пропал также и его поясной кошель со всем, что в нем находилось. Впрочем, отсутствие денег Якша не слишком огорчило. Тому, кто владел несметными сокровищами недр земных, как-то трудно научиться переживать по поводу пропажи жалкой горсти серебра.
А вот девушка…
По правде говоря, просыпаясь, Якш здорово надеялся на продолжение своих летних грез, а тут такое огорчение…
Поиски ни к чему не привели. Никто означенную девицу не видел, а сад и вовсе оказался заброшенным, ничьим. В его глубине даже обнаружились остатки каких-то рухнувших строений, ясно показывающие, что здесь давно никто не живет.
А он так надеялся, что девушка — хозяйка этого прекрасного сада! Этот сад так ей подходил. Как праздничное платье, честное слово! Она была вся такая… яблоневая… летняя… Крепкая, как гномка, и прекрасная, как свет сквозь ветви яблонь.
— Да она вас просто ограбила, сэр! — воскликнул выслушавший эту историю прохожий. — Воровка и шлюха, сэр! Они все такие!
— Ограбила? — Якш припомнил подарки, которые он делал своим женам, в бытность свою подгорным владыкой. — Хм-м-м… ограбила… Да нет, что вы, уважаемый… Бедная девочка ушла, можно сказать, ни с чем. Практически с пустыми руками. Ограбила? Это я остался ей должен. Вот только как же ее теперь найти? Не люблю, знаете ли, неоплаченных долгов…
Прохожий только рот разинул от удивления, а Якш гордо проследовал мимо.
Нет, все же какая это потрясающая штука — обычная жизнь! Жизнь, где за каждым поворотом тебя подстерегает неведомое: глоток вина, объятия прекрасной дамы, новая интересная работа, да что там, даже украденный кошель тянет на вполне забавное происшествие! Живешь — и на каждом шагу какое-нибудь приключение, и неважно, что это, то ли на восход полюбоваться повезло, то ли грязью из-под торопливой повозки забрызгало. Никогда не ведать, что именно произойдет, — да это же прекрасно! Никаких тебе дворцовых распорядков и занудных заседаний совета, опостылевших придворных интриг, скучных сражений и нелепых попыток выдрать трон из-под твоей царственной задницы!
«Приключение — это большое и вкусное яблоко, — наконец решил Якш. — А вовсе не героическая битва. И пусть никто не встает между мной и яблоком, не то в лоб дам!»
Жизнь, которую ты волен выбирать сам, просто восхитительна. А эта «грабительница»… почаще бы его так грабили! И Духи с ним, с кошелем! Не жалко. Ничего. Он еще найдет ее когда-нибудь. Нужно ведь честь по чести расплатиться. А там, чем Духи Подземного Огня не шутят, может быть, и новых долгов наделать.
Летнее вино, конечно, потрясающая вещь, но ведь должно же быть еще и осеннее, а также зимнее и весеннее. Должно. Его просто не может не быть. Люди мастера на всякие такие выдумки.
А сейчас он пойдет и заработает себе денег. Там, кажись, город какой-то виднеется? Вот и отлично. Чтобы в человечьем городе да не нашлось работы для мастера-гнома? Так не бывает, уважаемые.
Одно жаль — имени своего девушка так и не назвала…
* * *
Молодой гном Ханс Пикельсдорф и старейшина Пихельсдорф стояли друг против друга, уперев руки в бока, и орали. Каждый из них старался доказать другому, что именно тот является омерзительным рогатым животным.
Юный гном, воплощающий в себе все то новое, к чему стремилась молодежь, и старый, полный злобы ретроград.
«Как они похожи! — мелькнуло у прибежавшей на вопли владыки. — Неужто и я такая? И неужели это новое ничем не отличается от старого? Неужто мы так ничему и не научились?»
Рядом с гномами, схватившись за голову, стоял несчастный переписчик, ненароком перепутавший по одной букве в родовых именах крикунов. У гномов ведь такое забавное произношение, долго ли перепутать?
— Всего одна буква, один звук… — бормотал он. — И чего тут такого? И ведь я уже сказал, что все исправлю…
Обязательная во всех цивилизованных странах перепись населения скорчила неожиданную гримасу.
— Как вы похожи, — мягко и сильно молвила владыка, глядя на своих подданных. — Нет. Этот достойный человек ни в чем не виноват, — она кивнула на переписчика. — Вас и в самом деле можно перепутать.
— Нас?! — одновременно вскричали оба.
— Меня и этого нахального молодого засранца?! — первым успел старейшина.
У него был большой опыт подобных скандалов, вот он раньше и управился.
— Меня и этого престарелого пердуна? — тут же догнал его молодой гном.
— Ну, конечно, — очаровательно улыбнулась владыка. — Ведете-то вы себя совершенно одинаково. Орете… ругаетесь… оскорбляете друг друга…
Оба, как по команде, замолчали.
