Мэгги Стивотер - Баллада: Осенние пляски фей
— Ты такой же фрик, как и я, но все равно ты обалденно крут. Понимаешь? У тебя исписаны руки, у тебя навязчивые идеи, однако все, кто с тобой знаком, к тебе тянутся. — Пол стукнул головой о стену. — Это дает фрикам вроде меня надежду.
Весь мир сжался до пальцев Нуалы на моей руке. Я хотел, чтобы она утащила меня под кровать и растворилась со мной в темноте.
— Ты не фрик.
— О, ты и не представляешь!.. Хочешь, расскажу? Трезвый ни за что бы не признался.
Я чувствовал на лице дыхание Нуалы и был совершенно уверен, что она чувствовала мое — колбаски и зеленый перец. Но если ей было неприятно, она не подавала вида. На ее губах играла невинная прекрасная полуулыбка. Если бы она ее осознавала, моментально стерла бы.
— Так вот… Я каждую ночь слышу пение.
Мои пальцы замерли. Пальцы Нуалы замерли тоже.
— Каждую ночь, как во сне. Как в одном из тех снов, когда ты знаешь, что все говорят на другом языке, но все равно понимаешь. Так вот, эта песня — просто список. Список имен. — Пол замолчал и долго судорожно пил. — Мне известно, что я слышу имена мертвых. Тех, кто скоро умрет. Известно, потому что там потом говорится: «Помни о нас, поют мертвые, иначе мы вспомним о тебе».
Я задрожал. Странно, прежде озноба не было.
Мой голос звучал вполне обыденно:
— И кто в этом списке?
— Я, — ответил Пол.
— Ты?
— Ага. И еще какие-то незнакомые имена. И Салливан. И ты. И еще — я не знал, как ее зовут, пока ты мне сегодня не сказал, — она тоже там. Ди. Дейдре Монаган, верно? По-моему, мы все умрем. Скоро. — Пол выпил еще. — Думаешь, я псих?
Рука Нуалы в моих пальцах сжалась в кулак.
— Нет. Надо было сказать раньше. Я тебе верю.
— Я знаю.
Я содрогнулся.
— Я знаю, потому что каждую ночь ты убегаешь, как раз перед тем, как начинается пение. Но если бы я сказал тебе, что слышу его, и ты ответил бы, что тоже слышишь, все стало бы по-настоящему, понимаешь?
Нуала раскрыла кулак и пальцами повернула мою руку, пока я не увидел слово «список», нацарапанное на тыльной стороне.
— Да, — прошептала она в ответ.
— Я думал, что, когда приеду сюда, все это дерьмо закончится, — жалобно сказал Пол.
— Я тоже так думал.
Пол задремал, погрузившись в воображаемое алкогольное опьянение, а я поднялся в туалет на четвертом этаже. Конечно, глупо ей звонить, но меня откровения Пола встревожили. Вывели из равновесия. Одно дело, если я сам угодил в какие-то сверхъестественные дела, и другое дело — услышать в списке мертвых имя Ди.
— Ди?
Я сковырнул со стены кусочек ярко-зеленой краски. Ночь за маленьким окном была настолько темной, что я вместе со своим мобильным отражался в нем как в зеркале.
— Джеймс? — удивленно сказала Ди. — Это правда ты?
Мгновение я молчал. Мгновение мне было слишком больно осознавать, что на другой стороне она; я задыхался, вспоминая ее слова после поцелуя.
— Да. Как вы там? Веселитесь?
Где- то рядом громко и отчетливо закричала ночная птица. Я не понял, за окном она или со стороны Ди.
— Как раз собирались идти спать. Веселимся — не то слово.
— Ого! Да вы просто животные. — Я закусил губу. Нужно просто спросить. — Ди, ты помнишь вечер, когда мы в первый раз здесь встретились? Помнишь, что ты у меня спросила?
— Думаешь, у меня мозги, как у слона, и я все помню?… А… Ну да.
Именно. Когда ты спросила, видел ли я фей.
— Ты их больше не видела?
Долгая пауза.
— Что? Нет. Конечно же нет. А что, ты видел?
Моя кожа все еще пахла Нуалой — летним дождем и дымом костров. Я вздохнул:
— Нет. Как у тебя, нормально?
Она рассмеялась милым неуверенным смехом:
— Ну конечно. Если не считать того, что я в таком раздрае. Но это же не в счет?
— Не знаю. Я у тебя спросил.
— В таком случае — да. Все нормально.
— Ты больше не видела фей?
— Тише!
— Почему?
— То, что они далеко, не значит, что можно свободно их упоминать.
Я помолчал. Не знаю, чего я ожидал. Хотя бы честности. Но что мне делать? Ловить ее на вранье? Я вздохнул и ткнулся лбом в обшарпанную стену:
— Просто хотел узнать.
— Спасибо, — ответила Ди. — Для меня это важно.
Я посмотрел на свое отражение в старых узких зеркалах. Оно нахмурилось в ответ, а некрасивый шрам казался таким же темным, как собравшиеся в одну линию брови.
— Мне пора, — сказала Ди.
— Ладно.
— Пока.
Я положил трубку. Она так и не спросила, все ли в порядке у меня.
Нуала
Как дикие твари все чувства мои:
без счета роятся и жалят,
ползут и летают, на свету и в тени,
на части меня разрывают.
Меня призвали, когда я наблюдала, как Джеймс спит. Перемещаясь, я думала о том, что видела последним: Джеймс, сражаясь во сне на каком-то личном поле боя, крепко обнимает подушку, а на его руках каракулями записано наше творение. Ему снилась «Баллада», причем без всякого участия с моей стороны. Ему снился главный герой — его воплощение, эгоистичный маг, живущий среди обычных людей. Ему снилось место, где он будет ставить пьесу: приземистое здание из желтого кирпича, оплетенное плющом. Еще в его сне был Эрик с гитарой, а Пол с потрясенным выражением на круглом лице играл одного из персонажей, экспрессивно размахивая руками. Все было предельно ярким, вплоть до затхлого запаха внутри здания, и мне казалось, что в кои-то веки я сама сплю и вижу сон.
А потом я
Раз!
и исчезла.
Я материализовалась в треске сухих опавших листьев, ощущая кожей их холодные твердые края и ледяное спокойствие октябрьской ночи. Между черных деревьев виднелся мягкий свет над входом в общежитие неподалеку.
Даже уловив горький запах горящего тимьяна, я не сразу сообразила, что меня кто-то призвал. Такое не каждый день случается. Я никому не нужна.
— Ты кто такая?
Я нахмурилась, разворачиваясь навстречу голосу и запаху. И увидела человеческую женщину, некрасивую и старую — не меньше сорока. В одной руке она держала спичку, от которой шел слабый дымок, а в другой — тлеющую веточку тимьяна.
Я не знала что сказать. Меня уже много лет не призывали люди.
— Я — опасность.
Женщина взглянула на мою одежду, надменно приподняв бровь.
— Ты выглядишь, как человек, — презрительно сказала она, роняя спичку и тимьян на землю и каблуком затаптывая их в хрусткие листья.
На ее шее на шнурке висел четырехлистный клевер, чтобы она могла видеть фей.
— Ты тоже. Зачем звала?
