Робин Мак-Кинли - Красавица
Он нетерпеливо махнул рукой.
– Мне не нужна твоя благодарность. Кровать удобна? Тебе хорошо вчера спалось?
– Да, конечно, очень хорошо, – ответила я, но случайное движение моей руки привлекло его внимание.
– Что произошло с твоими руками? – резко спросил он.
– Я… ох… – начала я и вдруг поняла, что не могу солгать ему, хотя не знала, почему. – Прошлой ночью я попыталась выйти из комнаты. Дверь не открылась и я… испугалась.
– Понимаю, – словно тихое рычание послышалось из его груди. – По моему приказу дверь заперли.
– Вы же сказали, что мне нечего бояться, – засомневалась я.
– Так и есть, но я все же Чудовище и не всегда могу вести себя прилично… даже ради тебя, – ответил он.
– Мне жаль, – сказала я. – Я не понимаю.
Что-то было в том, как он стоял, не глядя на меня: покорность, рожденная долгими годами молчания и безнадежности, давящими на его плечи. Я обнаружила, что невольно желаю успокоить его.
– Но мысли мои теперь в порядке и смотрите: уверена, что и руки тоже зажили.
Я сняла повязки с рук, пока говорила, и вытянула руки, чтобы он мог их рассмотреть. Я забыла про кольцо: бриллианты и яркие глаза-рубины поймали последние искры солнечного света и блеснули в сумерках.
– Тебе нравится это кольцо? – после недолгого молчания спросил он, глядя на мои руки.
– Да, – ответила я. – Очень. И еще, спасибо Вам за семена роз. Я посадила их сразу же, после того, как Отец приехал домой, и они зацвели в день моего отъезда – так что в памяти сохранился дом, весь покрытый цветами, – с тоской в голосе продолжала я.
– Я рад. Я пытался поторопить их, конечно, но очень тяжело делать это на расстоянии.
– Правда? – поинтересовалась я, не уверенная, что мне нужен ответ. А потом вспомнила, что побеги, которые были ближе к лесу, росли быстрее всех. – И благодарю за все те чудесные вещи в седельных сумках Отца – очень мило с вашей стороны.
– Я вовсе не мил. Знаю, сейчас ты думаешь, что обошлась бы и без колец, роз или кружевных скатертей, а вместо этого была бы дома – поэтому не хочу твоей благодарности. Я уже говорил об этом, – грубо ответил он. Через мгновение он продолжил уже другим тоном: – Сложно было решить, что послать. Изумруды, сапфиры, обычные королевские подарки и все остальное – я не думал, что такое тебе может понравиться. Даже золотые монеты могли бы не пригодиться.
– Вы сделали очень хороший выбор, – заметила я.
– Неужели? – он, казалось, был доволен. – Или ты снова проявляешь вежливость?
– Нет, правда, – настаивала я. – Я сама использовала две свечи для чтения. Весьма расточительно с моей стороны, но было так чудесно читать под ровным и ярким светом.
– В этот раз я пришлю еще больше свечей, – пообещал он. – И меха, и ткани. Мне не хотелось посылать денег.
«Кровавых денег», – подумалось мне.
– Темно уже, – продолжил зверь. – Твой ужин готов. Ты возьмешь меня под руку?
– Я бы предпочла этого не делать, – был мой ответ.
– Ну, что ж, – произнес он.
– Давайте поспешим, – я отвела от него взгляд. – Я очень голодна.
В столовой зажглись свечи при нашем появлении. Я заметила, не задумываясь об этом, что, пока проходил закат и мы стояли в саду, светильники на подставках зажигались везде, но мы вдвоем стояли в сгустке темноты рядом с розами, и лампы, что шли по бокам дорожки, ведущей в замок, не горели.
– Странно, – заметила я. – Разве обычно они не загораются, когда подходишь ближе? Так было прошлой ночью со свечами, когда я бродила по замку.
Чудовище издало звук (легкое ворчание, в котором я различила слова, но не поняла на каком языке они были) и лампы сразу же зажглись.
– Не понимаю, – сказала я.
Он взглянул на меня.
– Долгое время я предпочитал темноту.
У меня не нашлось ответа и мы прошли в замок. Там стоял тот же огромный стол, уставленный дорогим фарфором, хрусталем, серебряной и золотой посудой, и я не заметила ни одной миски, чашки или тарелки, которые были здесь прошлой ночью; воздух наполнился пьянящими ароматами.
Чудовище встало за огромным резным стулом, поклонилось мне, приглашая присесть, а потом подозвало к себе другой стул (у стены стоял целый ряд их и ни одного одинакового). Слова, что говорил хозяин замка, звучали также незнакомо, как и те, с которыми он обращался к лампам в саду.
Затем ко мне подбежал маленький столик с горячей водой и полотенцами, и пока я мыла руки, подносы с едой, соперничая и толкаясь друг о друга, спешили наполнить мою тарелку. «Какая шумная посуда», – подумала я. Но даже лязганье и бренчание звучали как музыка – полагаю, потому что все было сделано из таких хороших материалов. Что же я здесь делаю? Грейс смотрелась бы великолепно на этом троне. Я же чувствовала себя глупо.
Я бросила взгляд на Чудовище, которое сидело немного дальше за столом, справа от меня. Он откинулся на спинку стула, опершись одним коленом на стол; для него не было выложено приборов или тарелки.
– Вы не присоединитесь ко мне? – удивилась я.
Он поднял руки – или лапы с когтями.
– Я Чудовище, – промолвил он. – Не могу управляться с ножом и вилкой. Ты хочешь, чтобы я ушел?
– Нет, – ответила я, и в этот раз совсем не из вежливости. – Нет, приятно, когда рядом кто-то есть. Тут одиноко – тишина так подавляет.
– Да, я знаю, – согласился он, а я подумала о том, что он говорил прошлой ночью.
– Красавица, – продолжило Чудовище, наблюдая, как мимо маршируют подносы. – Не позволяй им собой так помыкать. Ты можешь есть все, что пожелаешь, только попроси.
– Все выглядит так аппетитно и так вкусно пахнет, что я не могу выбрать. Я не против, что решения принимают за меня.
Чуть погодя, набив рот, я произнесла:
– Вы сказали, мне стоит только попросить, но слова, что вы говорили лампам в саду и стулу здесь – я не понимаю этот язык.
– Верно, когда волшебство перетягивают в наш мир из его, оно замедляется и не желает учить местный язык. Но я назначил двоих… эээ, назовем их горничными, для тебя – они должны все понимать.
– Небольшой ветерок, который что-то все время бормочет мне, – поняла я.
– Да, они покажутся тебе более живыми – почти настоящими. Они почти принадлежат нашему миру.
Я задумчиво жевала.
– Вы говорите так, словно все это очевидно, но я совсем ничего не понимаю.
– Прости, – извинился он. – Это довольно сложно, у меня было много времени, чтобы привыкнуть к здешним порядкам, но никому еще не приходилось их объяснять.
Я вновь взглянула на седину в его гриве.
– Вы не молодое… Чудовище?
– Нет, – ответил он и помолчал немного. – Я нахожусь здесь чуть более двухсот лет, кажется.
