Робин Мак-Кинли - Красавица
Как только я опустила ноги на пол, опершись руками на матрас, то сразу же почувствовала острую боль. Мне припомнилась прошлая ночь и я застыла, разглядывая руки. Их обернули марлевой повязкой, пока я спала: возможно, это имело отношение к той странной беседе, которую я услышала, прежде чем окончательно уснула. Я замерла, пытаясь вспомнить все детали, но скоро сдалась, посчитав горячий шоколад более интересным. В золотой миске лежали апельсины и яблоки, рядом был небольшой нож с ручкой из слоновой кости – для того, чтобы очищать кожуру.
Когда я закончила, появился мой невидимый слуга, свернул посуду в льняную скатерть и заставил все исчезнуть прямо в воздухе. После некоторых споров с ветерком, я остановилась на сером домашнем платье с серебряными пуговицами и на изящных черных ботиночках с плетеными шнурками. Я опасалась смотреть на дверь, но когда, наконец, с трудом подошла к ней, она без промедления открылась. Я выбежала, словно дверь могла передумать; ветерок облетел меня разок и скрылся.
Замок выглядел совершенно по-другому, когда яркий свет сиял сквозь его высокие окна; угрюмое великолепие, которое я видела прошлой ночью при свечах (и в свете ламп), днем превратилось в роскошное и радующее глаз величие, отчего еще сложнее стало поверить в Чудовище: он казался существом из кошмаров и не подходил этому красивому дворцу. С таким настроением я не решилась думать о том, зачем вообще оказалась здесь, и продолжала восхищаться всем, что меня окружало, без всяких раздумий. Я обнаружила лестницу, ведущую вниз, и вскоре оказалась в большом зале передней части замка, из которого можно было пройти в столовую или выйти через огромную переднюю дверь.
Великодушный обрадовался мне. Он положил голову на дверь стойла и громко заржал, услышав мои шаги.
– Я не виню тебя – мне тоже было одиноко, – сказала я. – Давай вместе немного осмотримся.
Я прикрепила уздечку, которую нашла, как только она мне понадобилась, к сбруе и вывела его на солнце. Конь тряс гривой и играл копытами, выражая удовлетворение; мы прогулялись по прекрасным садам, любуясь растениями и статуями. Помимо остальных сотен видов цветов, везде распускались розы. Но нигде я не увидела беседки из роз, о которой рассказывал Отец. Великодушный фыркал на цветы и, как приличный породистый конь, ел только траву, много травы. Вскоре мы обнаружили клевер и остановились рядом ненадолго, чтобы животное могло пожевать его вдоволь.
– Скоро ты станешь круглым, как племенная кобылка, – пожурила его я. – Мы с тобой хорошенько поскачем, но только после моего обеда.
Вернув его в стойло, я прошла обратно в замок, но когда дверь столовой начала открываться, я выкрикнула:
– Я бы лучше поела в своей комнате, если вы не против!
Дверь остановилась, потом неохотно закрылась. Я обнаружила отличный обед в «Комнате Красавицы».
– Единственное, что тревожит меня здесь – это тишина, – говорила я своей чашке. – Даже огонь горит тихо, и хотя я не могу пожаловаться на обслуживание, – я подумала, слышал ли меня кто-нибудь в этот момент. – Мне так хочется немного побренчать столовыми приборами или еще чем-нибудь. От этого дом, и даже замок, покажется обжитым.
Я подняла чашку и прошла к окну.
– Никогда не любила домашних животных: от обезьянок одни неприятности, собаки линяют и от этого я чихаю, а кошки вечно царапаются, однако птицы... Было приятно, если бы Орфей сейчас спел мне что-нибудь.
Я нашла щеколду и дернула стеклянную панель, которая, конечно, бесшумно отворилась.
– Здесь даже птиц нет, – продолжала я, высунувшись в окно. – Я понимаю, что все живое, что ходит по земле, не хотело бы попадаться ему на пути, но ведь небо он не может подчинить себе.
За окном был широкий выступ с вырезанной в нем неглубокой прямой бороздкой.
– То, что нужно птичкам, – заметила я, а слева от себя нашла жестянку с нарисованными павлинами, которые были отделаны драгоценными камнями. В ней было полно зерен, какие точно понравились бы пернатым. Я разбросала пригоршню по выступу.
– Все, что мне нужно – это лишь парочка попугаев, – попросила я. – Павлины, которых я встречала, кусались.
Я оглядела сады. Казалось странным, что ни одной птицы невозможно было обнаружить рядом с теми деревьями и цветами.
– Вероятно, они ждут, чтобы их пригласили, – вслух подумала я. – Что ж, считайте, я это сделала, – громко крикнула я. – От своего имени, конечно.
Я закрыла окно, переоделась в свою юбку (разделенную швом пополам), которая более или менее подходила для верховой езды.
– Тут что, никогда не слышали о простой одежде? – с раздражением повторяла я, пока искала в шкафах блузку без лент, драгоценных камней или кружев, а ветерок возмущенно тянул меня за локти. Наконец я снова вышла, чтобы прокатиться на Великодушном.
Конь оживился и мы вновь проехались по величественным садам, мне не пришлось напрягаться, чтобы пустить Великодушного галопом по этим ухоженным дорожкам. Воздух был прохладен, когда мы выехали из сада; я взяла с собой плащ и одела его, придержав животное. Я решила, что мы достаточно быстро доедем до высокой живой изгороди, которая окружала мою тюрьму (ведь это не заняло так много времени предыдущей ночью, а Отец видел ворота, находясь в саду). Но мы ехали и ехали по полям, мимо редких деревьев, снова по полям и опять мимо деревьев. Дикий лес начинался здесь: камни и изогнутые кусты, неровная земля под ногами. Я решила, что, возможно, изгородь не полностью окружала владения Чудовища и мы просто вышли на край заколдованного леса. «Хотя это, конечно, мало поможет, – подумалось мне. – Лучше найду ту широкую дорогу и пусть меня приведут обратно. И я не стану пытаться найти отсюда выход, чтобы не умереть с голоду».
Там, где мы проходили, местами лежал снег. Я обернулась, чтобы взглянуть через плечо. Мне все еще были видны башни замка – темные и угрюмые на фоне голубого неба – они все же отдалялись.
– Время ехать обратно, – я развернула коня и пустила его легким галопом.
– Обратно домой, полагаю, – задумчиво добавила я.
«Не стоит пытаться сбежать в самый первый день в любом случае», – пришло мне в голову. Особенно, если добром это не кончится.
Солнце уже опускалось, когда я привела Великодушного в конюшню, почистила его и снова сама вымыла упряжь.
– Да, я заметила, что все старые удила заменили новыми, спасибо, – громко произнесла я, пока чистила сбрую. Если бы не я, то невидимые руки занялись бы этим. Еще я заметила, что удила и пряжки были начищены до блеска, после того, как вчера ночью я оставила их в состоянии просто чистых, и от этого немного разгорячилась. Руки мои все еще были перевязаны – чуток болели, но сильно меня не беспокоили, а волшебные повязки не загрязнятся, даже после того, как я вымою кожаную сбрую и натру ее маслом.
