Терентий Гравин - Игрок поневоле
Наверное, мои слова показались вполне убедительными, а может, нас уже и рассмотреть успел неведомый обитатель царства кулинарии и решил нам показаться. Как-то бочком, из несуразно узкой щели выдвинулся угловатый, нескладный, тощий, но вполне обычный с виду… человек! Лицо интеллигентное, лощёное, гладко выбритое. Глаза умные, пристально нас рассматривающие. Ростом с меня, чуть выше метр и восемь десятых. Одет вполне прилично, если не сказать, что со вкусом. Этакая одежда солидного бизнесмена. Жилетка, отлично сидящий на угловатой фигуре пиджак. Вот только брюки и ботинки жутко пыльные, похоже, этот тип в остатки рассыпанной муки угодил.
— Ты чё здесь делаешь? — вырвалось у меня.
— Живу, — совсем уж просто ответил субъект нашего пристального внимания. И сам спросил: — А вы здесь что делаете?
— Регистрироваться приходили… И пошлину заплатили…
Кажется, моё признание ошарашило мужика больше, чем факт нашего появления:
— П-п-п-пошлину? — прозаикался он. — И кому вы её заплатили?
— Да сидит там какой-то… этажом ниже… в девятом кабинете…
Тип и так выглядел бледным, а тут вообще белеть стал:
— И он п-п-п-принял деньги?
— Да как сказать, — кривился я в сомнениях. — Деньги-то мы ему на стол положили, но реакции так и не дождались.
— Уф! — с облегчением выдохнул тип, вытирая испарину на лбу вполне чистым, почти белоснежным носовым платком. — А то я уже испугался, что они оживать начали…. Давно к этому идёт… трупы-то не убраны и не захоронены… А вы-то откуда, господа хорошие, вообще тут взялись? Я имею в виду в городе?
— Обычные путешественники…
— Неужели мир стал возрождаться?
— Нет. Мертвее — не бывает! — Мне его вопросы сильно не нравились, следовало резко менять ситуацию. Иначе говоря, жестко обозначить, что только я имею право задавать вопросы. И я сделал несколько шагов к нему навстречу, подпуская в голос угрозы: — А ты кто такой? И почему на нас напал?
— Да человек я, разве не видно? И вообще…
— Конкретно! — Я сделал ещё шаг вперёд. — Имя?! Откуда родом?!
Глазки у типа забегали, когда он понял, что роли поменялись. Хочет он или не хочет, а придётся ему отвечать вначале на вопросы, а потом… потом видно будет. Однако самоуверенности ему было не занимать, поэтому скептически выгнув бровь и осмотрев нас ещё раз с ног до головы, он начал вещать снисходительным тоном:
— Разрешите представиться, господа, барон Брок. Эванджелин Брок. Фабрикант. Занимался производством механических поделок, в основном производством настольных и напольных часов. Родился в одном из дальних посёлков вокруг нашего славного Ихреза. Ну а прожил юность и молодость в городе Южный Бриз, который возле моря. Там же и баронство получил, там и фабрикантом стал. Оттуда и прибыл в родной город по торговым делам буквально за день до постигшего наш мир бедствия. Оказался заперт здесь по воле разных обстоятельств и выжил по воле непонятных для меня случайностей. А с кем я имею честь познакомиться?
И этакий выверенный, лёгкий наклон головы в нашу сторону. Мол, я всё о себе рассказал, теперь ваша очередь. Но вся беда в том, что почти всё им сказанное мне показалось откровенной ложью. Разве что имя вызывало сомнения лишь частично. Да и вообще, имя — чисто женское, как подобным можно назвать мужчину? Либо у меня что-то с переводом не то? Или, может, у старшего Брока — не «все дома» были, когда он сыночку имя подбирал?
Больше всего на свете не люблю, когда мне врут. Немедленно наказывать лгуна не спешил, пусть ещё что-нибудь расскажет, пусть больше запутается в собственных измышлениях. Будет потом чем дожимать при сличении показаний.
Поэтому я постарался выглядеть проще и покладистей, хотя Щитом так и продолжал прикрывать большую половину своего туловища:
— Ну, мы, конечно, не дворяне, а простые воины… Меня зовут Гром, а моего племянника — Сандер. Но вот скажи, Эванджелин, как же тебе удалось выжить? Весь мир умер, мух и червей не осталось даже, одни умертвия бродят, а ты живёхонек. Как же так?
— Чего только в жизни не случается! — не собирался говорить правду лживый барон, а продолжал философствовать и вешать нам лапшу на уши. Тут я его и добил:
— Неужели ты тоже стал бессмертным трупом? — Это уже было жуткое обвинение, которое воистину живому человеку следовало опровергать досконально, не оставляя в нас ни капли сомнений. И типус задёргался, якобы в возмущении:
— Да ты думай, что говоришь! Вот он я, весь перед тобой! Можешь при желании потрогать! Только костюм мне не испачкай…
— Сам себя трогай! — буркнул я с хорошо разыгранной, нарастающей злобой. — Но вначале расскажи и докажи, как ты пережил Стерилизацию?
— Ага! Так вот как это бедствие называется…
— Ты не бубни себе под нос заклинания! — Я шевельнул угрожающе Мечом. — Лучше признавайся: как выжил? Точнее говоря, докажи, что ты выжил!
По его озлобленному взгляду можно было догадаться, что подобное общение ему явно не по нутру. Скорей всего, он предпочёл бы нас умертвить, чем давать объяснения. Но наших сил не знал и явно осторожничал:
— Доказать-то я докажу, что я живее всех живых, но вот вряд ли вам это понравится… Точнее, сомневаюсь сильно, сможешь ли ты понять научные термины и сделать после моих объяснений правильные выводы.
Мгновенно из-за моей спины отозвался Александр, заранее вычеркнутый из списка «умные» и отнёсшийся к этому больше с насмешкой:
— Только не надо из себя академика строить и думать, что вокруг одни бараны. Уж умертвие от живого отличим, нам способов и умения хватит. Сейчас набросим на тебя заклятие «Прояснения», и если твоя реакция не понравится — сожжём, как курёнка в крематории.
Теперь наш новый знакомец напрягся не на шутку. И я ощутил в его ауре не только обеспокоенность, лёгкую толику страха и отчаянную решимость. Он явно собирался против нас предпринять нечто и теперь готовился, оттягивал время.
О сути и применении заклятия «Прояснение» я слышал как-то от Пятницы. Этим магическим действом проявляли личей, маскирующихся под живых, а также раскрывали прочих полуумертвий в виде вампиров, оборотней или человекообразных кобольдов. Ещё какие-то плюсики имелись, но я про них уже не помнил. И хоть у нас подобного заклятия при себе и в помине не было, я сделал грозное лицо и хмыкнул:
— Как пить дать, набросим! Что тогда о себе запоёшь?
— Петь о себе? Странное идиоматическое выражение… Но всё равно ваша настойчивость меня начинает удивлять. И закрадывается в душу вполне справедливое опасение: а сами-то вы люди?
Вопрос являлся сугубо риторическим. Мужик продолжал активно готовиться и тянул время. Но и я следил за каждым его движением:
