Терентий Гравин - Игрок поневоле
Оружие тоже нештатное: алебарда, упёртая в пол и удерживаемая левой кистью. Меч висел на боку в дорогих, чуть ли не позолоченных ножнах. Сразу видно — белая кость на посту!
Да и у меня спросили сугубо деловым тоном, не употребляя обращение «собрат»:
— По какому вопросу? — Я тоже не стал расшаркиваться:
— Регистрация прибывшего каравана. Пошлина за выезд с караваном одной фейри.
— С оружием внутрь здания нельзя. Его вначале надо оставить вот в этой малой оружейной.
Движение костей правой руки в сторону комнатушки с козлами, подставками и пирамидами. А меня словно подагра стала душить. Оставить своё легендарное да именное?! Да ни за что! Потом спрашивай, куда оно делось?!
Правда, я тут же вспомнил, что никому, кроме нас с Пятницей, наши раритеты так просто не унести и уж тем более не воспользоваться. Ну разве что копьём парня… мне оно, к примеру, словно трость легкая. Может, кто из этих монстров тоже мой уровень имеет?
Я начал выкручиваться:
— Мой Щит принадлежал самому богу Тарису! И мне по рангу нельзя его оставлять без моего присмотра. А мой Меч…
— Не имеется в виду именное оружие, — равнодушно прервал мои разглагольствования охранник. — Оно внутри здания всё равно не действенно. Оставлять надлежит всё остальное!
Так бы сразу и сказали! Хоть сам факт, что наши уникумы тут станут чисто декоративными, в голове не укладывался. Получается, что само здание — это огромный и мощнейший артефакт? Ну а как ещё иначе здесь накладываются дебафы на атакующее оружие, которое вроде как отбирать у героев нельзя?
В оружейной мы оставили арбалет, наши кинжалы, ножи, трёзды и гирьки на цепочках. Не додумались гирьки отсоединить и положить с цепочками по разным карманам. Но в любом случае контроль прошли, допуск получили, а регистрировать наши паспорта никто не стал. Видимо, по умным лицам догадались, что нет у нас документов. Зато всё тот же Скелет-толстяк стал нас инструктировать, куда идти:
— Вначале на второй этаж, дверь номер шестнадцать. Потом — на четвёртый, дверь номер девять.
Мы переглянулись с напарником, и я признался:
— Неграмотные мы, чужестранцы.
Постовых это не удивило. Чуть не на костяшках своих кулаков они разъяснили, куда надо повернуть и по какой стороне коридора отсчитать нужную дверь. Такое впечатление, что они тут по сотне раз на день безграмотных встречают и куда надо направляют.
Конечно, я поблагодарил и, естественно, не удержался от вопроса:
— Не подскажете, кто именно нас принимать будет? — Алебардщики угрюмо молчали, и я пояснил свою мысль до конца: — Люди-то у вас в городе все вымерли, а ведь дела канцелярии и приём пошлин только они вели. Верно?
— Верно. Только кто вас сегодня будет принимать — мы не знаем, — тоном полного флегматика отчитался стражник. — Наше дело проверить отсутствие оружия у посетителей и подсказать, куда идти. Сами в приёмных выясняйте.
Ну да, скорей всего, бедняги со своего места полгода (или сколько там с момента Стерилизации истекло?) не сходят. Скорей всего, и смена не приходит, ибо нет её по умолчанию.
Ладно, сами так сами. И мы двинулись на второй этаж. Только по пути Санёк мне прошептал:
— Не верится, что мой Шершень стал обычным. Можно я на чём-нибудь ненужном опробую?
— Хм! А где ты тут что-то ненужное найдёшь?
Мы оба уже стояли на втором этаже и осматривались вдоль длинного и широкого коридора. Под стенами стояли лавки с мягким покрытием и кое-где кадки с растениями в виде фикусов. Вот на них малой и обратил внимание:
— А вот! Насмерть засохшее дерево!
— А если заметят? — сомневался я. — Да накажут?
— Скажу, что нечаянно. Мол, засмотрелся, опустил копьецо-то, а оно вжик!..
И по пути, под мою молчаливую заинтересованность, продемонстрировал свою задумку. В самом деле, идеально получилось, чисто случайное прикосновение, без удара, словно шёл мимо и зацепил, и крепкий на вид ствол словно лезвием срезало.
— Ха! Что я говорил?! — радостно зашипел напарник. — Потому что я знал: за такое долгое время здание обязательно в своей силе обычным станет! Куда ему тягаться с нашим именным да легендарным!
— Ну и слава йогу, — пробормотал я, двинувшись к указанной двери. — Но в данном безлюдье всё равно защищаться не от кого…
— Может, мы во все двери заглянем? Типа как попутали или заблудились? Мы ж неграмотные, что с нас взять?
— Не стоит… пока… — Мы уже стояли перед нужным нам входом. — Вот если тут никого не будет, тогда и в остальные заглянем…
И осторожно, краем Щита толкнул правую половинку двери внутрь. Она чуть приоткрылась и тут же захлопнулась. И тут — чёртова пружина! Сквозняков они, что ли, боятся?
За короткое мгновение мы успели рассмотреть с десяток столов в огромной комнате, за которыми… сидели люди! Люди?
Мы переглянулись между собой, немножко подумали и догадались одновременно:
— Тут никто не убирал.
А потом, уже сильно нажав на дверь, вошли внутрь. Пятница удержал полотно, чтобы оно не грохнуло при захлопывании. Не хотелось нарушать покой этого мёртвого царства. Первый раз видел чиновников, умерших на посту, но так его и не покинувших. И сам отчего-то решил:
«Плохая примета… надо сплюнуть!» — но постеснялся и только скрутил две дули. Так, на всякий случай, потому что я совершенно не суеверный человек.
Прошлись, прогулялись между столов, заглянули в бумаги: как обычно, филькина грамота для нас. Попытались присмотреться к ссохшимся, изувеченным временем мумиям. Вроде люди как люди, разве что одежды одинаковые, казённые. Кто упал со стула, кто на стол завалился, кто так и остался сидеть почти прямо, привалившись на спинку. Эмоции чётко не просматриваются, но видно, что умирали мгновенно, так и не осознав ни собственной гибели, ни смерти остальных.
— А почему посетителей нет? — задал Сандер дельный вопрос.
— Да пёс с ними, с посетителями, — нервничал я. — Может, в коридоре сидели, их оттуда унесли уборщики, а сюда им вход заказан. Ты лучше думай, как нам регистрацию каравана пройти?
Мой бывалый помощник и тут не сомневался:
— Легко. В иных локациях только так и делают. Громко скажи: «Меня зовут Гром! Регистрирую свой караван из трёх спутников и десятка вьючных лошадей. Ничего не продаю, завтра утром убываем дальше по маршруту».
Сомнительно, чего уж там. В ином случае заподозрил бы насмешку, но тут вздохнул и повторил. Громко, с выражением. Совесть, по крайней мере, очистил. Если кто спросит, врать не придётся. Воистину был, воистину регистрировался. Бумажка или там какая метка тоже не помешала бы, да как её взять? Любую схватишь, только хуже получится, а все не заберёшь. Хотя в некоторых столах мы поверхностно пошарили.
