Блэки Хол - Sindroma unicuma. Книга 2.
— Мэл, лучше не зли! — закричала Аффа позади. — Мы в больницу?
— Нет, — ответил Мелёшин. — К Севолоду.
— Что за чудо-юдо такое? — спросил грубо Тёма.
— Мой дядя, — пояснил Мэл и велел приятелю: — Заводи и прогрей.
На меня накатило странное равнодушие. Вокруг спорили, кричали, возмущались, а мои эмоции застыли безучастной глыбой. Я вслушивалась в биение Мелёшинского сердца, и его стук вводил в транс как ритуальный тамтам.
Хлопнула дверца, и добавился новый звук — заработал двигатель машины.
— Трус, — бросил обвиняюще Тёма. — Хочешь уйти от ответственности?
— Не хочу, — ответил Мэл. — В больнице она проваляется две или три недели, а Севолод снимет последствия за один вечер.
— Что за кудесник такой? — поинтересовалась Аффа. — С трудом верится в его способности.
— Врач. Специалист по вис-травмам.
— Родственничек-убийца, как и ты, — сплюнул Тёма. — Эва, не слушай этого вруна, нужно ехать в больницу.
— Пока ее примут и осмотрят, она загнется, — парировал Мелёшин.
— Говоришь так, будто не вылезаешь из больниц, — хмыкнула девушка.
— Севолод рекомендовал поспешить. У нас в запасе около часа до начала необратимых последствий.
— Эва, решай, — обратился ласково Тёма. — Поедем в больницу.
— Не дави на неё, — сказал Мэл. — Эва, не бойся, Севолод поможет.
— Отдай мне её, — решительно ухватился за меня Тёма. — Угробишь и не заметишь.
— Пока вы препираетесь, время убывает, — заметила Аффа. — Нужно торопиться. Куда едем?
— Поморгай глазками, Эвочка, — попросил Мелёшин. — Поедешь к Севолоду?
Конечно, поеду! Куда угодно поеду, лишь бы поскорей избавиться от змеи, обвившей сердце и сжимающей его тугими кольцами. Я заморгала, радуясь, что веки не обездвижены заклинанием. Зрение ослабло настолько, что лица и фигуры расплывались, сливаясь с фоном.
— Решено, — сказал Мэл с удовлетворением в голосе. — Если не веришь, езжай с нами.
— Куда? — спросил хмуро Тёма.
— В центре. Район «Кленовый лист».
— Не могу, — ответил парень угрюмо. — Туда мне вход заказан.
— Зато я могу, — влезла Аффа. — От свидетеля не отвертишься, Мелёшин.
— Учти, если с Эвой что-нибудь случится, я тебя из-под земли достану, — пригрозил Тёма.
— Уже случилось, — фыркнула девушка неодобрительно. — Наворотили дел с три короба.
Внезапно Тёма размахнулся и с силой ударил шипованной перчаткой по крыше машины.
— На память, — заключил мрачно. — Чтобы глядел и не забывал.
— Запомню на всю жизнь, — ответил Мэл.
— Куда садиться? — крикнула Аффа.
— Впереди, — коротко ответил Мелёшин и попросил Тёму: — Придержи дверцу.
Осторожно залез на заднее сиденье, удерживая меня.
— Не думай, что тебе сойдет с рук, — сказал напоследок Тёма.
— Знаю, — подтвердил Мэл. — Поехали.
Двигатель взревел, и машина резво стартовала задним ходом, наверное, выехала из скопления автотехники. Круто завернула, отчего Мелёшина потянуло набок, а вместе с ним и меня.
— Аккуратнее! — крикнул он водителю.
— Как могу, — откликнулся тот. — Или медленно и печально, или быстро и в блевотине.
— За каждый поворот буду выдергивать по перу из твоей башки, — предупредила кровожадно Аффа.
— Слушаюсь и повинуюсь, — ответил шутливо Макес, и машина стремительно рванула вперед.
Мелёшин нервно сжимал и мял мои пальцы. Я чувствовала, он глядел на меня, но не видела лица. Картинка расползлась и затуманилась, вместо сидящего Мэла было темное пятно.
На тепло салона организм отреагировал парадоксальным образом. Меня начало морозить, и с каждой минутой озноб усиливался. Зубы застучали, тело била крупная дрожь.
— Эва, — спросил беспокойно Мелёшин, — где-нибудь болит?
Хотела ответить, что мне холодно, но вместо слов из горла вырвался хрип.
— Держись, скоро приедем, — прислонился губами ко лбу Мэл. — Она ледяная!
— Дай ее руку, — потребовала Аффа.
Мою ладонь опалило жаром.
— Плохо! — послышался взволнованный голос. — Температура тела понижается, а ткани парализованы. Скоро кровь загустеет, и сердце остановится. Не позволяй ей уснуть. Она должна быть в сознании. Эвочка, слышишь меня?
— Проклятье! — раздался над ухом голос Мелёшина. — Зрачки сужены и не реагируют на свет. Эва, ты меня видишь?
— Кто говорил, что у нас есть время в запасе? — спросил Макес.
— Кто-кто, — воскликнул зло Мэл. — Слишком быстрые изменения! Не могу понять, почему.
Я так и не узнала, трясло ли меня от вселенского льда, сковавшего тело, или тормошил Мелёшин, призывая очнуться.
Последующие эпизоды мелькали отрывками слов и ощущений.
…
— Согревай ее! — кричит Аффа.
Шепот над ухом, яркая вспышка в ночи и нестерпимая боль, заполняющая грудь. Вытравливающая дыхание.
Я кашляю и хриплю.
— Отлично! — слышен голос девушки.
…
Меня опять утягивает в черную бездну. Туда, где покой, парение, невесомость.
— Ей хуже! — голос Мэла.
— Еще!
Снова яркая вспышка, и испепеляющая лава затопляет внутренности. Хрип раздирает легкие.
— Еще!
Огонь выжигает ослепшие глаза и вгрызается в плоть, жгуче пожирая клетку за клеткой.
Отстаньте. Хочу свернуться в клубочек. Хочу уснуть.
…
— Не спи! — меня хлопают по щекам. — Открой глаза!
Пинаюсь и брыкаюсь. Или нет: бьюсь в крепких руках. Звуки доносятся через толщу воды.
— Держись, сладенькая, — шепчет на ухо голос. — Не бросай меня.
Это Мэл. «Не бросай меня». В груди поднимается высокая горячая волна. Я закашливаюсь, словно чахоточная, и слепо шарю рукой.
— Разговаривай с ней! — кричит девушка. Не узнаю ее.
Меня гладят по волосам, дыхание опаляет щеку.
— Эвочка, я не успел сказать… Эва, черт побери, не сдавайся! Неужели не хочешь врезать мне?
Хочу. Хочу впитаться в твои руки и стать твоим дыханием.
— Она не реагирует! — кричит Мэл. — Пульс не прощупывается! Макес, быстрее!
— Стараюсь, — чей-то голос. Кто это? Ускорение прижимает меня к Мэлу.
…
— Нужен еще ardenteri[10]! — кричит девушка. — Иначе сосуды заледенеют и поломаются!
Ослепительный свет, и новая порция боли растекается по венам.
— Эвочка, девочка моя, ты выдержишь, — лихорадочно шепчет Мэл и добавляет ожесточенно: — Я не отдам тебя гр*баным небесам, слышишь? Поотрываю твои крылья, обещаю, а нимб закину в кратер вулкана.
В кромешной тьме бреду на зовущий голос. Узнаю его, даже если оглохну. За показной бравадой чувствую отчаяние и страх потери. Согреваю остатками незамерзшего сердца, обнимаю лапами своего «зверя».
