Дарт Лонгботтом (СИ) - "Добрый Волдеморт"

— Пожалуйста, не надо отряхивать пыль с этой безумной теории, что все магглорожденные произошли от сквибов, выброшенных в мир простецов нашими предками, — скривился Дамблдор, как от лимона.

— Так ведь ещё Парацельс доказал, что волшебники с магглами — разные виды? — независимо пожал плечами Грюм. — Да, мы можем скрещиваться, но в результате таких союзов у детей далеко не всегда просыпается магический дар.

— Давай не будем, — отмахнулся Дамблдор. — Я считаю, что Парацельс был шарлатаном. Он вдохновился идеями Авиценны, который сорок лет прожил среди магглов, но так и не принял их. Фламель доказал, что все доводы Парацельса не несут под собой рационального зерна. И мы, и магглы почти ничем не отличаемся друг от друга.

— У нас есть магия, а у них её нет. Такой маленький нюанс, Мерлинова задница! — захохотал Грюм, но захлопнул рот, наткнувшись на неодобрительный взгляд Дамблдора.

— Прости, Аластор, но мне нужно работать, — сухо произнёс директор Хогвартса и похлопал по стопке бумаг. Грюм с хрустом поднялся из кресла. Буркнув напоследок слова прощания, старый мракоборец исчез в камине. Иногда чистоплюйство Альбуса его раздражало.

«Даже самые верные порой испытывают сомнения!» — Дамблдор со вздохом положил перед собой первый отчёт о закупке необходимых Хогвартсу вещей. Разговор с Грюмом оставил у него неприятное послевкусие.

Глава 10

Неожиданные приветы из прошлого

С ходу Палпатину не удалось найти в Лондоне хорошую школу фехтования. Он побывал в самых престижных, однако не нашёл там ничего интересного для себя. Все эти школы были спортивной направленности и, по мнению бывшего ситха, не имели никакого отношения к настоящему бою на мечах. А связанные со школами фехтования дикарские ритуалы вызывали у него чувство брезгливого недоумения.

Зачем нужны все эти поклоны, странные одежды и закрытые шлемы? Местное холодное оружие раздражало Палпатина своей примитивностью. Даже первые мечи форсюзеров древности были на порядки лучше. Тем не менее идею с оружием он не оставил. Следовало поискать нужные школы в волшебном мире.

А ещё Палпатина заинтересовало заклинание, которое использовал против массасси невыразимец. Покопавшись в памяти Фрэнка, бывший ситх его нашёл. Оно называлось «Патронус» и было, по сути, концептуальным проявлением светлой стороны силы. Возможность отгонять тёмных тварей Шива не заинтересовала, а вот передача сообщений на дальние расстояния вызвала любопытство.

Дело осложнялось тем, что Фрэнк Лонгботтом создавать телесный патронус не умел. Возможно, ему не хватало на это сил, но, скорей всего, у него просто не было желания тратить время на обучение столь специфическому заклинанию. Из-за этого в теле Фрэнка не оказалось моторных навыков, которые помогли бы Палпатину.

Запершись в кабинете, Шив потратил несколько часов, пытаясь вызвать необходимые эмоции. Однако ни воспоминание, когда он стал императором, ни создание звезды смерти, ни даже убийство учителя — ничто из того, что Палпатин считал лучшими событиями своей прошлой жизни, не принесло даже малейшего результата. Тогда Шив попытался воспользоваться воспоминаниями о том, что произошло уже в этом мире, но также не преуспел. Счастливый момент, когда он превратил в лепёшку неудачливого убийцу, тоже не стал необходимым катализатором.

«Светлого волшебника из меня не получится, — вдохнул Палпатин терпкий запах вина и в несколько глотков опустошил отделанный золотом бокал. — Что же, отрицательный результат тоже способен принести пользу».

Однако то, что заклинание у него не вышло, неожиданно больно ударило по самолюбию Палпатина. Сначала поражение от Грюма, а сам Шив считал, что это именно проигрыш, а теперь ещё «Патронус». Требовалось срочно выпустить пар.

Трансгрессировав в подвал, где располагался дуэльный зал, он за минуту превратил каменное основание мэнора в лавовое озеро Мустафара. Фиолетовые молнии с обеих рук неслись нескончаемым потоком. Алтарь рода с трудом преобразовывал тёмную энергию в природную магию и всё сильнее разгорался изумрудным цветом. Живая изгородь вокруг мэнора становилась гуще, а домовики заметались ещё быстрее, почувствовав колоссальный приток сил.

Особенно радовало, что Палпатин не чувствовал усталости, в отличие от того дня, когда он убивал магистров-джедаев. Отпустив молнию, Шив использовал местные заклинания и вернул дуэльный зал в исходное состояние, поглотив разлитую вокруг энергию.

— Чу́-удно! — поправив мантию, Палпатин вошёл в потайную библиотеку и приступил к выполнению своего обещания — внимательно изучить достижения местных пользователей Силы. Он провёл там всю ночь, подпитывая себя магией.

Лонгботтомы и Блэки оказались последователями совершенно разных магических традиций. Несмотря на то что предки Фрэнка большей частью связывали свою магию с животным и растительным миром, назвать их слабаками не повернулся бы язык даже у самого Палпатина. Друидизм и природная магия, по крайней мере здесь, на Земле, оказались страшным оружием. Одно то, что Лонгботтомы в прошлом умели на расстоянии управлять бактериями и вирусами, правда, считая их какой-то «порчей», ставило этот род на уровень опаснейших.

Однако Блэки вызвали в бывшем ситхе не меньшее восхищение. Всевозможные проклятья, разрушающие энергетику врага, метаморфизм, анимагия, стихийная магия и многое-многое другое делали этот древний род истинными королями магической Англии. Не зря Блэков так боялись, совершенно не зря.

Если верить прапрабабушке Каллидоре, в Средние века часто хватало одного представителя тёмного рода, чтобы разогнать целую армию. Палпатин даже задумался, а не стоит ли вытащить последнего Блэка из Азкабана и сделать его своим слугой. Из доставшихся ему кусочков памяти Кричера он знал, что в доме на Гриммо скрывается множество бесценных артефактов и магических свитков, которые было бы неплохо прибрать к рукам.

Освободить Блэка в обмен на сокровища знаний, накопленные родом — отличная сделка. Тем более в памяти Лонгботтома Палпатин нашёл информацию о Сириусе. Последний представитель великого рода Блэк отрёкся от наследия предков, был редкостным раздолбаем и преданным сторонником Дамблдора. Так что библиотеку с артефактами он вряд ли посчитает ценным имуществом.

Умывшись и хорошо позавтракав с леди Августой, Палпатин засобирался в редакцию «Ежедневного пророка», вспоминая прошедшие зимние праздники. С сыном Фрэнка они даже сходили в маггловский кинотеатр, где посмотрели фильм «Терминатор-2». История произвела на мальчика непередаваемое впечатление, но скучающий Палпатин успокоил его, рассказав, что таких роботов не бывает. Как и перемещений во времени.

Перед отъездом в школу Шив подарил Невиллу золотое кольцо, которое стало невидимым, едва мальчик надел его на палец. Артефакт немного уменьшал неуклюжесть и давал прекрасную защиту от пассивной легилименции. Невилл пришёл в восторг. Однако это было далеко не всё, что скрывалось в подарке для маленького Лонгботтома.

Как-то вечером на зимних каникулах Невилл рассказывал Палпатину, что они с Гарри и Роном узнали о Николасе Фламеле.

«Этот древний волшебник — создатель Философского камня, — говорил Невилл, подпрыгивая от возбуждения. — На карточках от шоколадных лягушек есть его лучшие цитаты!»

Мальчик покопался в кармане, достал карточку с сухоньким старичком на обороте и прочитал:

«Подобен чуду разум ребёнка», — или вот, смотри ещё.

Он достал ещё одну и показал её Палпатину, декламируя по памяти:

«Страх — это путь к тёмной магии. Страх ведёт к ярости. Ярость к ненависти, а ненависть приводит к страданию».

Палпатин онемел и молчал целую минуту, пристально рассматривая изображение Фламеля. Под его мерцающим золотом взглядом волшебник на карточке заёрзал, а потом и вовсе куда-то сбежал.

— Мы думаем, что камень спрятан в Запретном коридоре на третьем этаже, а Снейп хочет его украсть, — подёргал его за рукав Невилл.