Stashe - Сегодняшний вчерашний день
Мгновениями, вспышками, образами — жизнь. Мое время внутри тянется медленно и тягуче, подобно патоке, а снаружи, кажется, мчится стрелой поезда. Мелькает двор, дом, поселок и снова темнота, столбы один за другим и зубцами на фоне сине-черного неба силуэты деревьев.
А утром. Что за божественное состояние предвкушения чуда? Дрожания внутри, ощущения: музыка единственной струны взявшей высокую ноту бесконечности. Когда небо меняет цвет, оно словно линяет, слой, за слоем скидывая умершую плоть. Под ней выступают нежность и сочность нового, переплетаются в изумительных оттенках лазури, нежно голубого, розового, лилового, цвета золота и вишневой пенки — пласты, уровни, символы. Облака плывут пушистой армадой, рядом удивительных образов: горами снега на призрачных вершинах, шариками пломбира политого соусом из ягод и вобравших насыщенность их цвета. И из-за них слепящее, величественное выступает солнце. Сначала оно выпускает лучи, прорезающие насквозь саму ткань бытия, рассыпающие на земле пятна золотистого теплого света. А затем словно бы рождается из пены облаков, подобно Афродите. Наступает новый день.
Я люблю поезда. Но в тот раз поехала на машине.
Она закричала. Звук вышел глухим и неразборчивым, но под водой иначе и не получилось бы.
3 глава
Янат сцепила руки в замок и опустила голову, свесив ее меж плеч и зажмурив глаза. Она уже минут пятнадцать сидела перед выключенным экраном. Собиралась силами, желаниями, мужеством.
Да нет, пожалуй. Просто знала, что произойдет, как только она увидит лицо отца. Янат и так тянула целые сутки, обдумывая предстоящий диалог. На самом деле, это было очень важно. Но нуждалась она не в его согласии и не уроке вежливости, а скорее просто в чувстве защиты исходящем от него, тепле и любви, которых ей порой очень не хватало. Она вырвалась в свое время из одной ловушки, и не желала попадать в другую. Но это не значило, что за прошедшие годы человек, которого она видела в зеркале каждое утро, стал жестким или сухим как каменный сухарь. Янат любила семью, хотя давно никого из них не видела никак, кроме как по спецсвязи. Однако путешествие, которое ей теперь предстояло, многое меняло. Можно стать взрослой женщиной, но для родителей по-прежнему оставаться ребенком. Янат необходимо было выкинуть из сердца ощущение уязвимости и она, честно говоря, немного трусила. Отец оставался авторитетом в ее глазах и сейчас, когда она давным-давно от него не зависела.
Янат расцепила руки и медленно опустила ладони на стол. Расправила плечи, подняла грудную клетку и позволила появиться на лице выражению уверенности и упрямства. Потянулась пальцем к кнопке и сантиметрах в двух от плоского квадрата безвольно уронила руку. Черт!
Брови сдвинулись, в глазах проступило серое и безнадежное чувство усталости. Плечи опустились, и Янат тихонько стукнулась лбом о гладкий пластик стола. Этот глухой звук — бум — вызвал у нее сдавленный смешок. Она сжала ладони в кулаки и с силой стукнула по черному пластику под ними. Никак не получалось объяснить себе внятно, разумно и, главное, достоверно ради чего так тянуть с разговором. Янат предполагала, что отец в курсе. Знала, что это ничего не меняет для нее. Усталость от бессонницы, раздумья — все выглядело довольно дурацкой маской, легшей тенью на лицо. Но под ней билось, опаляя кожу, зажигая язычки пламени в глазах, неистово жаркое предвкушение будущего. Жажда, с которой она всю свою жизнь ничего не могла поделать. Янат, кусая губы, оперлась щеками на ладони, задумчиво посмотрела на прямоугольник серебристой панели прямо перед собой. Экран манил. По лицу ее скользнула усмешка, и одним быстрым движением она ткнула в кнопку. Выпрямилась. Пальцы запорхали над выступившей галоклавиатурой, набирая вызов. Поза неуловимо изменилась. Сейчас Янат выглядела как крайне самоуверенный и спокойный человек, твердо знающий, чего хочет от жизни.
Отклик пришел мгновенно. Экран посветлел, и она увидела знакомое, такое дорогое лицо.
— Привет, пап.
Очень светлые и вместе с тем пронзительно голубые глаза смотрели на нее с привычной лаской, но в их глубине она сумела разглядеть то, чего так боялась.
— Здравствуй, Янат. Хорошо выглядишь.
— Как мама?
У нее внезапно возникло стойкое чувство, что они только что начали игру и только от ловкости игроков зависит, кто станет победителем, а кто проигравшим. Вопросы издалека. Значащие и ничего незначащие одновременно.
— Может тебе стоит приехать? Повидать ее. Заодно увидишь и сестру.
— Вы уже знаете, кто будет у Жданы? Мальчик, девочка или мальчик-девочка? — она хмыкнула, увидев, как он нахмурил брови. Эта манера у них была одинакова.
— Янат, ты язва.
— Знаю. Не приеду. Туда во всяком случае. Я двадцать лет подарила колонии, каждые полгода шлю эти долбанные анализы…
— Не ругайся, — спокойным голосом перебил он.
— Да, папа. Я просто знаю, как это будет. Поживи немного на территории лабораторий, Янат. Дай мы понаблюдаем смену цикла, Янат. Давай еще пару анализов, Янат. Хре. фиг им! Я полжизни провела подопытным кроликом ради великой и благой цели. Я знаменитость. Меня это бесит. Мне хочется жить, и не зависеть от желаний и настроений людишек в белых халатах. Обезьянка в пластиковой клетке…черт.
— Ты ведь сама знаешь, почему. И лукавишь сейчас. Тебе очень многое позволено.
— Это потому, что я наполовину человек. И то, что я твоя дочь, конечно. Поэтому они не пытаются присвоить мне статус биообъекта и не помещают пожизненно в карантин, как-то пытались проделать с мамой. Когда Ждана родит и если она родит шанта, у них будет новый подопытный кролик и возможно, возможно, меня они оставят в покое.
— Ты эгоистка, — чуть суше, чем мог бы произнес отец. Янат пожала плечами. Ей было больно обсуждать эту тему. Не только за себя. За них всех.
— Пап, — несколько секунд спустя, продолжила она, — я не для того, чтобы выяснять отношения связалась с тобой.
Ее известный отец, инспектор межгалактической службы Богдан Шептунов, человек, снявший с планеты неконтактный статус и женатый на инопланетянке-аборигенке, медлил с ответом. Затем, все же произнес. Тяжелые слова его, словно капли воска падающие на кожу, вызывали у Янат краткие вспышки боли. Ей стало стыдно. Правда, лишь на мгновение.
— У Жданы дефектный ген, что, по словам ученых, гарантирует вшитые проблемы наследникам с вероятностью девяносто восемь процентов, напоминаю. К тому же, у нее по большей части мой генотип, человеческий. А для исследований им, прежде всего, необходим тип шанта. Ребенок с малой долей вероятности родится шанта и с еще меньшей без дефектного гена. Ты единственная в своем роде, пока. Но это не главное. Ты с такой легкостью и в таком тоне говоришь о своей сестре и будущем племяннике. Это меня пугает. Что случилось?
