Колдовской мир. Год Единорога - Нортон Андрэ

Я повесила шаль на крючок у двери и подошла к огню. В этом сборище я не была своей, – думаю, никто из обитательниц нашего аббатства толком не понимал, как ко мне относиться: то ли как к приемной дочери высокородного лорда, то ли как к послушнице, хотя я и не носила вуаль и чепец. Как бы то ни было, сейчас им было не до меня: девушки тараторили без умолку, и даже те, что обычно бывали скупы на слова, из кожи вон лезли, чтобы перекричать остальных. Воистину горностай попал в наш курятник!

– Гиллан, тебе уже сказали? – Прекрасное личико Мэрим пылало от возбуждения. – К нам едут гости! Они будут здесь уже к часу Пятого пламени!

Вот оно что – воины возвращаются с поля боя! Но почему почтенные дамы до сих пор совещаются? Обычно они пережидают наплыв гостей в кельях и не покидают своих скромных жилищ до тех пор, пока в аббатстве остается хоть один мужчина.

– Гости? Это твой дядюшка, лорд Имгри?

– Да, но не он один! С ним невесты, Гиллан! Невесты для Всадников! Они направляются к границе пустошей по северному тракту и остановятся у нас на ночь! О Гиллан, мы должны помолиться за этих бедняжек!

– Зачем? – своим обычным невозмутимым тоном спросила Сассия.

Я невольно залюбовалась ею. Она не могла сравниться красотой с Мэрим, но обладала кое-чем несравнимо более ценным – особой, поистине королевской грацией, которая, в отличие от красоты, с годами не меркнет.

– Зачем? – с негодованием повторила Мэрим. – Неужто сама не понимаешь? Их ведь везут на верную гибель!

И тут Сассия сказала то, о чем думала и я сама:

– А может, все совсем наоборот: и ждет их не гибель, а спасение? Не у каждой из нас есть теплое, надежное гнездышко, птичка моя.

Сассия словно говорила о себе. Но с чего она взяла, что завтра на рассвете именно она покинет эти стены?

– Да я скорее умру, чем соглашусь выйти замуж за какое-то чудовище! – воскликнула Мэрим.

Я попыталась ее успокоить:

– Ну что ты, тебе нечего бояться.

Я видела, как страх сгущается вокруг нее черной тенью, и опасалась, что она вполне способна исполнить свою угрозу.

Сассия, стоявшая за спиной Мэрим, бросила на меня странный взгляд. Неужели она и правда что-то знает? Мне вдруг стало не по себе, я почувствовала, как густеет воздух, напоенный благоуханием листьев, подбрасываемых в огонь. Что-то грядет.

– Мэрим, Мэрим, пойди сюда!

Это окликнули ее девушки, которые были обручены. Мэрим не заставила себя упрашивать и поспешила покинуть нашу компанию. Казалось, рядом с этими счастливицами она чувствует себя спокойнее, словно их безопасность давала защиту и ей самой. Сассия же продолжала смотреть на меня, и лицо ее по-прежнему было непроницаемо.

– Пригляди за ней сегодня. Я с нее тоже глаз не спущу, – произнесла она.

– Но зачем?

– Потому что ее выбрали.

Я уставилась на нее в немом изумлении, хотя в глубине души знала, что Сассия говорит правду.

– Но… откуда…

– Откуда я знаю? – быстро зашептала она, уводя меня в сторону. – На днях я получила письмо… Не скрою, я была уверена, что тринадцатой выберут меня, – на то были все основания, – но вдруг оказалось, что моя семья передумала. Пока шла война, у меня не было и клочка земли – теперь же я мало того что хозяйка нескольких замков, так еще и единственная наследница своего рода. – Ее тонкие губы скривились в ухмылке. – А значит, слишком ценное сокровище. Уже весной меня выдадут замуж, но только в долину. Ты спросишь: почему Мэрим привлекает мужчин, хотя у нее нет приданого, чтобы наполнить кошелек или выстроить особняк? Потому что мужчин влечет красота. А если мужчина захочет власти – он найдет способ заполучить ее и без кошелька жены. У лорда Имгри власти предостаточно, но ему все мало – он готов на любой риск, лишь бы получить еще немного. Всадники оказали ему услугу – и он отдает им свою племянницу. Остальные его выбор одобряют: конечно, ведь в этом букете она – самый прекрасный цветок.

– Они ее не заставят…

– Заставят, вот увидишь. Но, испив эту чашу, она умрет.

Я бросила быстрый взгляд на Мэрим. Лицо ее разрумянилось, она что-то говорила, оживленно размахивая руками. Была в ее облике какая-то нездоровая, лихорадочная веселость, которая мне не понравилась. Ну да кто я, чтобы вмешиваться в дела этих девиц, чуждых мне и по крови, и по духу?

– Она умрет, – упрямо повторила Сассия. – Если лорд Имгри вознамерился отдать ее Всадникам – и его выбор был одобрен, – участь ее решена.

– Но ведь часто бывает и так, что, прислушавшись к женщине, мужчина отказывается от своего решения.

– Не в этот раз. Никто не согласится взять вместо Мэрим другую – второй-то такой красавицы днем с огнем не сыщешь.

Говоря это, она продолжала многозначительно смотреть на меня, как будто я была способна проникнуть в ее мысли, понять, что́ на самом деле стоит за ее словами. Я же в этот момент думала о Норстеде: что я делаю в этом застывшем, покрытом вековечной пылью мире, где один день неотличим от другого?.. А пока я размышляла, леди Сассия выпустила мою руку и отошла в сторону.

Я взглянула на нее – вновь холодную и невозмутимую – и вдруг разозлилась. «Да она попросту воспользовалась мною!» – мелькнула неприятная догадка, однако уже через мгновение вся моя злость испарилась. Не важно, какой способ выбирает Провидение, твое дело – смотреть внимательно, не позволяя гневу застить твой взор. В аббатство приедут двенадцать невест, а поутру отсюда уедут тринадцать… Что ж, да будет так.

Как это устроить? Я много знала об аббатстве и его обитателях и могла бы в ближайшие часы узнать еще больше, на что-то ведь даны мне глаза и уши.

2

Невесты: двенадцать и одна

Я быстро шагала по темному, холодному коридору. Настенные лампы почти не давали света, но я так хорошо знала все местные закоулки, что могла бы пройти здесь хоть с закрытыми глазами. Массивная дверь зала собраний была заперта – почтенные дамы давно разошлись по кельям, расположенным в крыле аббатства, куда не было доступа гостям.

Гости… Лорд Имгри, предводитель этой компании, оказался человеком с суровым, жестким лицом; в его аккуратно подстриженной бороде и на висках уже серебрилась седина. При одном взгляде на него становилось ясно, что он безжалостен, глух к мольбам и уступит лишь в случае, если это обещает хорошую выгоду.

С ним были трое мужчин, тоже благородного, но не столь высокого происхождения. Солдаты, беспрекословно выполняющие свой долг, однако было заметно, что им это не по душе. Остальная часть отряда разместилась в деревне.

И конечно же, невесты. До этой поры мне доводилось видеть невест лишь на деревенских свадьбах, на которые меня брала с собой почтенная дама Алусан, в чьи обязанности входило благословлять союз влюбленных. Это были сплошь веселые, улыбающиеся лица, а если кто и плакал, то лишь от счастья.

Однако невесты, которых я встретила сегодня, не улыбались и не выглядели счастливыми. Все они были одеты одинаково: юбка для верховой езды, теплый плащ, под ним – еще один, короткий, с вышитым фамильным гербом, – и ни малейшего намека на праздничный наряд.

Говорят, все невесты в день свадьбы прекрасны. Что ж, две или три девушки отличались особенной красотой – они говорили нарочито громко, глаза их блестели, а на щеках играл лихорадочный румянец. Однако остальные сидели тихо, как мышки, пряча заплаканные глаза.

Я слышала, как леди Толфана прошептала на ухо соседке:

– Хорошенькая? Не то слово. Леди Гралия теперь вздохнет свободно. Ходят слухи, ее любовник лорд Джеррет – тот, что ни одной юбки не пропустит, – начал засматриваться на ее сестричку.

Килдас была одной из тех девушек, что говорили без умолку. Ее каштановые волосы в свете ламп отливали бронзой; природа наградила ее миловидным личиком, пухлыми губками и прекрасной фигурой, очертания которой угадывались даже под теплым плащом. Этого оказалось достаточно, чтобы разжечь страсть развратного лорда Джеррета и отправить Килдас подальше от отчего дома. Рядом с нею сидела бледная, худенькая девушка. Вышивка на ее накидке была истинным произведением искусства, но сам наряд уже выцвел и пообтрепался, и было ясно, что достался он ей с чужого плеча. Веки ее покраснели и припухли, она почти ничего не ела, зато часто припадала губами к своему бокалу.