Лана Тихомирова - Тау
Говорить было не о чем, скоро все легли спать, настроения не было. Тамареск не мог заснуть, он смотрел на затухающий костер, когда издалека раздался топот маленьких лапок. Он привстал и увидел черную тень, которая что есть мочи неслась к костру. Вскоре в Тамареска вцепились острые когти.
— Наконец-то. Хозяин, как я рад тебя видеть! А где Михас?
Эток спрыгнул с Тамареска и унесся будить Михаса. Правда вылетел оттуда через секунду как ошпаренный с диким мявом.
— Тихо, киса, я тебя не убью, — следом из кареты вылезла Таура, за ней Михас.
— Что за вопли? — встал недовольный Гай.
— Эток вернулся! — вскричали Тамареск и Михас.
— Эток, киса, дай я тебя обниму, я так по тебе скучал! — Гай, что есть силы прижал к себе кота.
Михас уже сотворял ему еду. Кот заметно похудел.
— Сейчас сейчас, — Эток куда-то унесся, и вскоре прилетел неся в зубах кругляш.
— Это бублик? — спросил Гай.
— Бублики круглые, а это буква "О", — обиделся Михас.
— А цвет похож, — рассмеялся Тамареск.
Глава 18. Путешествие на край света
— С.В.Я.Т.О, — раскладывал буквы Михас.
— Святость?
— Сятой?
— Священник? А, нет, не подходит, — осеклась Таура, — Что это вообще?
— Это буквы, — ответил Гай, — Ты что не знаешь?
Таура немного смутилась.
— Она не умеет писать и читать, — укоризненно сказал Михас.
— Интересно, я пишу письма Гайне и даже не знаю, может она их прочесть или нет, — задумчиво сказал Гай, — и как она там?!
— А не надо было ее отсылать. Надо было брать ее с собой, — заметила Таура.
— Чтобы ее тоже продали в рабство эти работорговцы?
— Нам попался самый цивилизованный из всех, — заметил Тамареск.
— Здесь нам больше делать нечего, — вздохнул Михас, — завтра можно идти дальше на Запад, на край света.
— Я слышал, будто бы там условия для жизни невыносимые, — заметил Гай.
— В повести о Йодрике…
— Много чего ясно сказано, Тама, — перебил Гай, — невыносимые условия могут включать в себя ужасных насекомых, свирепых хищников, испепеленую пустыню и многое другое.
— Но мы же как то тут живем, — изумилась Таура.
— Что ты имеешь в виду? — недоумевал Гай.
— Мы — ардоги живем как раз среди свирепых хищников в испепеленной солнцем пустыне, — пожала плечами Таура.
— О, прости, — смутился Гай. Тамареск ржал в голос, Эток от хозяина не отходил, но скорее потому, что боялся Гело.
— Гело, а вы не пойдете с нами? — спросила Таура.
— Нееет, — отрезал лезок, косясь на Михаса, — я слишком стар для опасных приключений. Я вееернусь в Ынифу.
— А с вами ничего не случится? — поинтересовался Гай.
— Что можееет случится с одним из самых свирееепых и ужасных животных ардора? — резонно ответил Гело, — Мнеее стоит только заговорить с обидчиком, как он тут жеее упадееет замееертво, а для неееговорящих тварееей вродеее меееня — ееесть ееещеее крееепкиеее рога и копыта.
— Пора наверное спать, потому что завтра нам надо в путь, — встал со своего места Михас. Он сгреб все буквы и сложил в специальную сумку. Таура поднялась следом.
— Да, ты прав, Михас, — зевнул сытый и довольный Эток.
— Ах, котяра, как я рад, что ты вернулся, — сказал Гай и снова принялся душить кота в объятьях.
Во временном лагере наступила тишина спустя еще пол часа. И только Таура не спала. Михас, обняв ее, мило сопел, а она все о чем-то думала. Она разбудила возлюбленного:
— Михас.
— Да, душа моя.
— Научи меня читать и писать, — попросила она.
— Таура, — улыбнулся Михас и прижал девушку к себе, — конечно научу. Ты что, Гай тебя обидел?
— Нет, не обидел, но я поняла, что у вас тот, кто не умеет читать и писать не может быть нормальным?!
— Забавно. Таура, на свете есть люди от природы не способные ни писать, ни читать, ни даже говорить. В ФОЛМиТе таких полно, но они не считаются ненормальными.
— Значит, если я не научусь…
— Ничего страшного не будет.
Успокоенная этим Таура заснула на плече у Михаса.
Утром всех разбудили вопли Гая. Его что-то ударило в лоб, пока он спал. И теперь полу-силлиерих рыскал в поисках обидчика. Гело куда-то делся, видимо ушел пока все спали.
— Зачем так орать, дорогой, — зевал Тамареск.
— Я спал и никого не трогал, а оно как прилетит в лоб! Тебе было бы приятно, если бы тебя так будили?
— Господин Гай, — Эток интеллегентно прокашлялся, — вы не это ищите?
Рядом с котом лежал маленький стеклянный тубус, внутри была какая-то бумага. Гай бросился и подхватил его.
— Спасибо, Эток! Киса, очень помог.
Силлиерих извлек на свет божий письмо и запрыгал от радости:
— Она и читать и писать умеет, — и впился в письмо взглядом.
— И я скоро научусь, — улыбалась Таура.
— Не знаю, что имел в виду твой старик, когда говорил, что путешествие пойдет тебе на пользу. Но выглязишь ты великолепно, — восхитился Тамареск.
— Спасибо, Тама, — Таура слегка покраснела и обратила сияющий взор на Михаса, — Научи меня писать и читать.
— Не сейчас, душа моя, позавтракать-то мы должны или как? И потом, если ты хочешь учиться, то мозг тебе надо питать.
— Что надо питать? — переспросила Таура.
— Этому я тоже тебя научу, но в Пратке, здесь у меня нет книг.
— Ну, да, всему чего не знаешь, можно научиться, — не смутилась девушка.
— Тау, ты прости меня за вчерашний выпад, — виновато сказал Гай.
— Гай, я же говорю, всему, что ты не знаешь или не умеешь, можно научиться, — рассмеялась она.
— Тама, я что-то не понял, она на что-то намекает? — спросил Гай.
— На то, что ты законченный хам, но вежливости можно научиться, — пожал плечами Тамареск.
Гай почесал затылок и молвил:
— Злые вы, — с этими словами он сел писать ответ Гайне.
— Она уже в Пратке? — спросил Михас.
— Нет. Она купила бумаги по дороге, вот отправила мне письмо и бумагу прислала для ответа.
Дописав письмо, Гай запечатал его в тубус. У того откуда-то появились тончайшие крылышки, он затрепетал ими.
— Лети к Гайне, и передай ей вот это, — Гай лекго чмокнул гонца в бок. Тубус взлетел и, взяв направление на восход, стал удаляться.
Гай долго стоял и смотрел, как парит и сверкает в лучах восхдящего солнца его посланец. Тамареск тоже смотрел, но вдруг засмеялся.
— Что ржошь, чудовище? — печально спросил Гай.
— Он это не нарочно!
— Кто не нарочно? Что не нарочно?
— Почтальон этот ваш. Это был поцелуй Гайне. Ну, а как он еще мог его передать.
