Алексей Игнатушин - Железная скорлупа
«Демон!» — ужаснулся рыцарь.
«Конем» демону служила отвратительная четырехлапая тварь: огромное тело покрывала чешуя и шерсть, уродливая голова сочетала черты собаки и летучей мыши, а еще у него имелся хвост, длинный и толстый, голый, как у крысы.
Демон изящно отбил выпады двух мечей, по его указу «конь» скользнул вперед, в глазах падшего ангела сверкнул жестокий огонек. В воздухе мелькнул клинок: всадник на раненом коне со скрежетом распался на половины, а животное с диким ором рухнуло.
Рыцари закричали, в голосах слышались скорбь и гнев. Демон улыбнулся, кистевым броском отправил черное кольцо в лицо одному из противников. Гибкий шнур расплелся, блеснули кинжалы зубов, и змея прилепилась к шее пониже уха. Рыцарь вскрикнул, выронил меч.
Демон парировал удар последнего боеспособного противника, бледной ладонью накрыл прекрасное лицо — противник обмяк, его меч воткнулся в землю. Демоноконь с рыком впился в белого коня, и ржание захлебнулось в багровом буруне. Острыми зубами зверь торопливо прожевал кусок лошадиного горла. Седока придавило к земле окровавленной тушей.
Укушенный змеей выл, его конь от страха обезумел, выкидывая немыслимые коленца. Седло опустело — всадник кулем свалился, и серебряная подкова раздробила ему бедро. Конь рывком оказался у спасительной стены деревьев, но на спине у него появилась коренастая фигура, когтистыми руками скрутила лошадиную шею, будто головку ромашки.
Существо с мерзким смешком спрыгнуло с мертвой туши, виляя раздвоенным хвостом, похожим на львиный. Инконню с отвращением уставился на массивную голову с мясистым курносым носом и толстыми губами. Уши огромные, словно лопухи, средь курчавых мелким бесом черных волос виднелись рожки, похожие на речную гальку. Руки — до пят, а ноги короткие, худосочные. Небольшое брюшко, с развилки ног свисает мерзкий комок мужского естества.
Бес подскочил к ужаленному, пнул в живот, привечая захлебнувшийся вопль мерзким смешком:
— Сир, мы разбили нечестивых тварей!
Демон взглянул холодно, бесстрастное лицо исказила усмешка. Бес оторвал змею от шеи поверженного рыцаря и танцующей походкой приблизился к демону, с поклоном передал черную ленту.
— Благодарю, Ронве, — сказал демон бесстрастно. — Где твои трусливые приятели?
Стенания ужаленного перекрыл возмущенный вопль. Из-за кустов выскочили два беса, одним прыжком оказались подле господина. Демоноконь брезгливо переступил лапами, нависая зубастой пастью над загривком беса. Бледный демон придержал его за холку, спросил холодно:
— И где вы были? Впрочем, не отвечайте, знаю, тряслись в обнимку под кустом.
Бесы подпрыгнули, стрекоча возмущенно. Инконню с брезгливым любопытством рассматривал порождения Сатаны.
Оба голые, один с голенастыми ногами, худым телом, пучеглазый, между хомячьими щеками прятал аккуратный нос. Остроконечные уши, острые рога, когтистыми руками он сжимал кузнечные меха.
Второй, физически развитый, но с уродливой башкой, морщинистой, приплюснутой, непомерно огромным горбатым носом, борода — колтуном. На длинных руках когти, на спине скрывала пыльная накидка с завязками на шее. Глаза круглые, как блюдца.
— Герцог Астарот, — пропищал бес с мехами, — что за гнусные подозрения, христианина лишь достойные?
Демон тонко улыбнулся:
— Прости, Хапхан, что не заметил твоей помощи в схватке с дюжиной сайдских ублюдков.
— Я молил Хозяина дать вам сил, герцог, — сказал Хапхан с достоинством, а фыркнувшего Ронве наградил сердитым взглядом.
Астарот обратил взор на молчащего беса:
— А ты, Юринóм, убил кого-нибудь?
Бес отвел круглые безумные глаза.
— Только время, сир, — ответил тихо.
Астарот громко засмеялся, бесы смотрели удивленно. Демоноконь улегся, морду положив на лапы, прикрыл горящие глаза кожистыми крышками.
— Браво, Юрином! — воскликнул герцог Преисподней. — Твое деяние куда более значимо, — закончил со смехом, кивком указывая на трупы сайдов-рыцарей и лошадей. — Само время, надо же!
Юрином приосанился, Ронве и Хапхан оглядели его недружелюбно. Ужаленный рыцарь громко застонал. Астарот глянул на него безразлично, но свита метнулась к раненому. С мерзким хохотом приподняли рыцаря: несчастный вращал глазами, брызгал слюной, лицо было белее снега.
Ронве и Юрином рывком его усадили, крепко схватив за руки, а Хапхан со смехом вставил в рот пленного трубку мехов и энергично принялся качать. Астарот наблюдал за ними с любопытством, пальцем почесывая спящего «коню» за ухом.
Инконню в ужасе прижался к дереву.
Голова сайда распухла, щеки вздулись бочонками, глаза вылезли из орбит.
— Нос зажми скорее, Хесус тебя задери! — крикнул Хапхан.
Ронве стиснул изящный нос рыцаря, и мехи стали раздуваться с удвоенной силой. Рыцарь застонал еще громче, глаза выкатились на щеки, голова стала похожа на волосатый бычий пузырь. Конвульсии сотрясли тело, он попытался вырваться, но бесы держали крепко.
— А ну! — вскрикнул Хапхан, мощным движением закачивая воздух.
Голова сайда разлетелась в клочья, осыпая демонов рассыпчатой кашей мозгов, и лес огласило довольное ржание.
Бесы отбросили изуродованное тело и пустились в пляс. Юрином снял с плеча клочок плоти, отправил в рот.
— Вон еще один! — вскричал Ронве, возбужденно дергая раздвоенным хвостом.
Рыцарь, парализованный касанием Астарота, лежал кулем, придавленный конем.
Юрином легко отбросил конскую тушу, поправил накидку. Инконню с брезгливым удивлением увидел обрубки крыльев.
— Что с ним? — спросил Ронве, шлепая толстенными губами.
Щекастое лицо Хапхана осветилось.
— Переворачивайте нечисть на живот! — заорал дурашливо.
Демоноконь вздрогнул, заворчал недовольно, но Астарот потрепал ему холку, и зверь закрыл глаза.
Рыцарь лежал, уткнув лицо в прелую листву, бесы когтями играючи взрезали броню.
— Опля! — крикнул Хапхан, принимаясь качать меха. Юрином и Ронве покатились по земле от смеха.
У Инконню от бессилия вскипели слезы: прекрасных рыцарей истребляют мерзкие твари, а он стоит и смотрит, как виллан на бесплатное представление. Отлепился от дерева, с трудом шагнул. Тут же слабость нанесла сокрушительный удар, он зашатался.
Тело рыцаря раздулось, латы разлетелись кусками. Ронве злобно зашипел, под смех товарищей потер ушиб. Хапхан без остановки качал меха, с радостью видя, как раздутый человекообразный шар отрывается от земли.
— Все, давай затычку!
— Извольте, — сказал Ронве с гнусным смешком. Резким движением вбил в сайда суковатую палку, и тот впервые вскрикнул.
