Андрей Прусаков - Оружие Древних
Отойдя от лагеря на меру, он почувствовал, что идет не один. Возможно, за ним послали соглядатая. Пускай.
Улнар остановился и присел на камень, вслушиваясь в ночь. Позади зашуршала трава, воин услышал чей–то сдавленный выдох и упал, заваливаясь набок. Пронесясь над камнем, дротик вонзился в песок, трепеща от злобы…
Улнар встал. Фигура однорукого возникла из тьмы, занесенное копье целило в грудь воина.
— Ты…
Резкий взмах клинка парировал удар. Однорукий не мог ловко орудовать копьем, и Улнар выбил древко из рук старика.
— Кто тебя послал?
Переводчик заорал и бросился на него, пытаясь достать до горла оставшейся рукой. Улнар легко сшиб калеку наземь. Жуткая ненависть выплескивалась в потоке смешанных морронских и арнских слов. Тут перевод не требовался.
Старик мстил — это ясно. За свою руку, за друзей, быть может. Мстил, несмотря на то, что Харабун–оши отпустила арна. Отвести его в лагерь — и переводчика ждет скорая смерть.
Двумя ударами меча Улнар перерубил копье и дротик и пошел прочь, слыша, как проклинает его и плачет старый калека.
Глава 12. Руины Анвинора.
Темнело быстро. Лес погружался в обманчивую ночную неподвижность и тишину, изредка прерываемую то криком птиц, то шелестом травы под лапами ночных тварей. Воины улеглись спать, и каждый держал оружие под рукой. Не спали лишь двое: Далмира и Шенн.
Шенн напросился в дозор — хотел быть наравне со всеми. Хаггар так не считал, ссылаясь на приказ одана всеми силами беречь фагира. Но здесь десятник сдался, успокоенный, что разведка не нашла и следа чернолицых.
Фагир отправился на север, Далмира охраняла лагерь с юга. Хаггар объяснил и показал, где находиться и что делать в случае опасности.
— Никаких схваток! — предупредил он. — Даже если на вас нападет моррон ростом с локоть или бешеный грызун! Отступать в лагерь и поднять меня! Все ясно? И не спать!
Шенн бродил по роще, слушая собственные шаги, но слышал лишь биение сердца. Не разучился, довольно отметил он, жив еще охотник Шенн! Память вернулась на много лун назад, в лес, в котором он родился, и который покинул, спасаясь от соплеменников. Тогда он бежал, спасая свою жизнь и жизнь Далмиры, теперь ему казалось: сами боги вели его. Вели к его предназначению…
Краем глаза почувствовав движение, Шенн повернулся. Один из воинов встал и, оглядевшись, направился из лагеря. Куда это он — справить нужду можно за ближайшими кустами? Но воин уходил все дальше…
Шенн огляделся: вокруг было тихо, и быстро побежал следом. Густая трава глушила шаги, да и сам Шенн не забыл, что когда–то был охотником. Он быстро догонял воина, оставаясь невидим и неслышен. Куда же тот идет?
— Далмира!
Девушка обернулась. За спиной стоял Эвран. Гурданец подошел совершенно неслышно, а она и не смотрела в сторону лагеря.
— Нам надо поговорить, — сказал он. Свет луны падал на воина, блестя на плохо закрашенных пластинах брони. Оружия при нем не было.
Далмира поднялась, не выпуская из рук копья. Раскроив тишину, над головами закричала ночная птица.
— Чего ты хочешь?
— То, чего хочу, я вряд ли получу, — усмехнулся наемник.
— Ты груб, Эвран.
— Я знаю. Я не умею говорить с женщинами. Сразу тащу их в постель.
— Со мной так не выйдет.
— Знаю, — неожиданно мягко ответил гурданец. — Просто ты здесь единственная женщина. И очень красивая. И не такая, каких я знал прежде. Быть может, ты последняя женщина, которую я вижу… Если держишь обиду, прости меня.
— За что мне прощать тебя, Эвран?
— Сама знаешь, — отводя глаза, пробурчал гурданец.
— Я ничего не помню, — улыбнулась Далмира. — Но как ты спас меня от тех тварей — не забуду.
— Я видел твою… Хм… спину. На ней шрамы, а на плече клеймо. Откуда это, Далмира?
— Об этом я не хочу говорить, — отрезала она.
— Ясно. Я не любопытен. Только вот что. Хочешь совет?
— Говори.
— Ты гордая. Это плохо. Женщина не должна быть гордой и не должна воевать.
— Я слышала это много раз.
— Это не твой путь. Тебе не надо быть здесь.
— Боги решили так, Эвран.
— Что ж, если решили боги, то кто я, чтобы им перечить? — было неясно, шутит он или нет. Далмира не видела лица воина — оно было в тени. — Знай одно: я всегда прикрою тебя, Далмира.
— Спасибо. Я тоже прикрою тебя.
— Не надо! — резко отозвался Эвран. — Не надо. Запомни это, женщина.
Он скрылся в темноте. Далмира сорвала травинку и закусила зубами. Горечь наполнила рот. Быть может, Эвран прав? Разве она рождена, чтобы размахивать мечом? Разве она не видела другую жизнь: веселых, счастливых женщин в городах, женщин, у которых есть муж и дети, женщин, что носят красивые платья и ленты в волосах, не дышат дорожной пылью, не видят кровь и смерть? Но мир не давал ей стать другой. Лишь раз, когда сам одан возжелал ее… Ей всегда приходилось драться, защищаться, убегать. Значит, сами Боги избрали для нее этот путь — а может ли противиться богам человек?
Эвран ушел. Шенн слышал весь их разговор, каждое слово. Хорошо, что они примирились, в отряде должно быть единство. Но… Плохо то, что с Далмирой — близким ему человеком, другом, которому он будет помогать и защищать всегда, до самой смерти! — единства–то и нет. Она хочет от него большего, чем дружба. Ее слова, ее взгляды… Но Шенн не хотел этого слышать и знать. Не теперь. И вряд ли потом.
— Где Улнар?
Воины недоуменно переглядывались.
— Кто видел Улнара?
— Да подожди ты, Хаггар. Может, до ветра пошел… Придет сейчас.
Воин не появлялся.
— Он спал рядом с тобой, Семир.
Лучник развел руками:
— Я ничего не слышал.
— Дозорные! — процедил Хаггар и умолк. Что тут скажешь? Как они проморгали?
— Сбежал, — предположил Идгерн.
— Куда ему бежать? — Хаггар огляделся. — Зачем?
— Мне это не нравится, — сказал Кронир. — Попахивает предательством.
— Заткнись! Улнара я знаю, как себя! — десятник взвесил в руке секиру. — Быть может, кто–то схватил его? Вот что. Разделимся и будем искать. Семир, ты можешь найти след?
— Не быстро. Попробую.
— Где искать? В этих зарослях? — скептично спросил Эвран.
— Везде. Он не мог так просто исчезнуть. Не мог.
— Если ушел — значит, была причина, — сказал Маррод. — А если так, нет смысла его искать и тратить понапрасну силы.
— Ты будешь делать, что я тебе скажу! — зарычал Хаггар, но Маррод и ухом не повел.
— Хаггар, нам надо идти, — Шенн обвел глазами воинов. — Мы должны двигаться вперед. Маррод прав. Если Улнар ушел, значит, это его выбор. Наша цель остается прежней.
Хаггар долго не мог успокоиться. Изрыгая ругательства, десятник бродил по лагерю, а воины молча собирались в путь.
