Надежда Первухина - Признак высшего ведьмовства
А потом она купила букет подснежников — решила сделать маме подарок. Но зачем, зачем, зачем она купила несчастные цветы у той старухи?!
Старуха выглядела как все старухи — сидит на раскладном стульчике в старой вытертой шубе из искусственной норки, голова повязана черным, лоснящимся от ветхости платком, на носу очки в некрасивой старой оправе. И кульки с семечками, и ведерко с подснежниками были перед ней самые обыкновенные. Зося выбрала себе букетик, вручила старухе пятнадцать рублей и тут услышала:
— Спишь-то как, детонька? Спокойно ли? Сны не снятся?
Зося замерла с букетиком подснежников в руках, теперь невинные цветы казались ей тяжелыми, будто каменными…
— Я… ничего, — пробормотала Зося, хотела идти, но слова старухи словно приварили ее к месту:
— Детонька, я ведь не простое зрение имею, ты меня послушай, беды избежишь…
— Я вас не понимаю! — простонала Зося.
— Понимаешь, детонька. Ты тока не бойся. Зовут меня баба Ксана, ясновидящая я. И вижу я над тобой беду неминучую, Зосенька.
— Откуда вы знаете мое имя?
— Так я же ясновидящая, — усмехнулась старуха. Усмешка у нее была совершенно волчьей. — Вижу я, что кто-то завидует тебе сильно, детонька. Ненавидит люто. А потому порчу на тебя насылает. И видишь ты оттого страшные сны, что тебе жить спокойно не дают.
— Я вам не верю, — сказала Зося. — Нет никакой порчи. А чтобы не было плохих снов, я молюсь своему ангелу-хранителю.
— Молитвы одной мало, надобна тебе моя помощь, — сказала баба Ксана. — Сниму я с тебя порчу, и не станут сны тебя мучить. Согласна?
— Нет, не надо мне! — выкрикнула Зося. — Отстаньте! Отстаньте от меня!
Она, всхлипывая, отшвырнула поникший букетик подснежников и побежала куда глаза глядят. Губы ее шептали что-то бессвязное и жалкое.
А ночью ей снова приснился Сон. Вероятнее всего, что приснился. Зося не занесла его в свою черную тетрадь. Не захотела или не успела.
Потому что утром она не пошла, как обычно, в школу. Она утопилась в реке, что только освободилась ото льда и несла талые воды к далекому неизвестному морю.
Никто не хотел думать, что это самоубийство. Архиерей города Щедрого разрешил отпевание тела Зоей, и другая девочка с ангельским голосом пела заупокойную службу над Зосиной могилой.
Черную тетрадку, испещренную нотными знаками, мать Зоей хранила с прочими ее вещами как память. Она полагала, что так дочка записывала мелодии придуманных ею детских песен.
Глава пятая
INCEDIS PERIGNES SUPPOSITOS CINERI DOLOSO[5]
— Когда вы обнаружили, что ваш личный компьютер взломан, Дарья? — ровным, ничего не выражающим голосом поинтересовалась у Госпожи Ведьм ее секретарь и первая «статс-дама» Дворца Ремесла Хе-лия Кенсаалми.
— Сегодня утром, — ответила Дарья, как всегда поражаясь прозорливости и осведомленности Хелии. Госпожа Кенсаалми не была ясновидящей и предсказательницей, это Дарья точно знала, поскольку госпожа Кенсаалми специализировалась на малоизученной и мало кому удающейся боевой и охранной магии. Но тем не менее интуиция Хелии была выше всяких похвал. — Прямо как проснулась. Предвидя ваш вопрос, отвечу, что заснула я после секса с инкубом, а проснувшись, просто обратила внимание на то, что компьютер завис. Он всегда зависает. Если рядом находился инкуб. Почему-то.
Хелия поморщилась. Дарья поняла, что ее секретарь не одобряет эротических наклонностей госпожи, но и открыто осуждать их не имеет права. Хелия сказала только:
— Дарья, в следующий, мм, раз помните, что мор-фическое поле инкубов чрезвычайно отрицательно воздействует на работу вычислительной и даже бытовой техники. От них ломаются пылесосы и посудомоечные комбайны, не то что компьютеры… Но когда вы поняли, что произошла утечка информации?
— Когда перезагрузила машину и недосчиталась некоторых крайне важных и секретных документов. Они исчезли. Бесследно. И при этом, — Дарья помедлила, раздумывая, сообщать ли Хелии об уговоре с Рэмом, — я получила сообщение от магистра ложи Рэма Тедена, что этой ночью была взломана их база и те же самые документы исчезли.
— Dii, talem avertite casum! — воскликнула Хелия, а Дарья, в последнее время заморенная латынью и изучением прочих не менее мертвых языков, автоматически перевела: «Боги, отвратите такое бедствие! » — Я и не подозревала, госпожа, что вы состоите в таких тесных отношениях с магистром ложи, чтобы обмениваться секретными документами!
— Увы, — сказала Дарья, — сама не рада.
— Дарья, — взгляд Хелии стал цепким и колючим, — могу я знать, в чем состояла суть исчезнувших документов?
Госпожа Ведьм подумала и решила, что недоговаривать — это куда хуже, чем не говорить вообще.
— Можете, — сказала она Хелии.
Хелия слушала рассказ Дарьи с классически бесстрастным лицом. Когда Госпожа Ведьм закончила, Хелия спросила:
— Позволительно мне высказать мое мнение по данной проблеме?
— Само собой, — усмехнулась Дарья. — Боюсь, что оно будет не самым утешительным…
— Вы верно… боитесь, — позволила себе скупую улыбку Хелия. — Дарья, я считаю, что вы попали в историю, которая чревата для вас крупнейшими неприятностями.
— А именно?
— Вы взяли на себя бремя, которое не сможете понести.
Дарья вспыхнула:
— Это еще почему? Хелия вздохнула:
— Дарья, расследовать убийства, даже убийства при помощи так называемой Наведенной Смерти, — не входит в обязанности Госпожи Ведьм. Ваша должность…
— Хелия, я взялась за это не потому, что меня к этому обязывает или не обязывает моя должность! И — предвижу и такое подозрение — не потому, что нахожусь в приятельских отношениях с магистром Рэмом Теденом! А потому, что некто, обладающий мощной магией, убивает детей! И этого «некто» надо остановить! Магия не должна служить грязным делам, и именно я, как Госпожа Ведьм, обязана предотвратить…
— А для чего тогда в Ложе Магистриан-магов существует Особый отдел? — горячо перебила Дарью Хелия. — Это их прямые обязанности — расследование преступлений, совершаемых посредством магии! Магистр Теден просто использовал вас, Дарья, простите за выражение. Он заставил вас дать слово ведьмы, хотя вы совершенно не должны…
— Хелия, — тихо спросила Даша Белинская, — а вам не жаль этих убитых детей? Девочек, по неизвестной причине попавших под колеса Наведенной Смерти?
— Простите, Дарья… Конечно, жаль.
— То-то и оно. Мне плевать на обязанности, на то. что я должна, а что нет. Просто мне самой когда-то было пятнадцать лет — это был чудесный возраст, — горячо сказала Дарья, забыв, как в пятнадцать лет му-чилась от бесконечных прыщиков и опеки родителей. — И я…
